– Мне нет смысла лично встречаться с Ся Бо, отец. А уж, тем более, гоняться за ним. В этом я с тобой полностью согласен, – у Кроуза-младшего явно заваривалась в голове какая-то новая каша, поэтому он говорил медленно, будто озвучивая свои, пока ещё не вполне ясные ему самому мысли, – но, если настоящий Самоучитель Игры нужен двоим, он, вероятнее всего, нужен всем! И именно поэтому я попридержу Лемюэля Смита возле себя.
Коммивояжер ел с отменным, завораживающим аппетитом. За те несколько дней, что он провёл в маленькой, затхлой камере управления Британской Колониальной полиции, лёжа на каменном полу, выстланном грязной, истрёпанной соломой, мужчина успел изрядно осунуться, отчего его лицо вытянулось ещё больше, глаза углубились в тёмные болезненные глазницы, а от запаха мускуса не осталось и следа. Долгие и однообразно бессмысленные часы, проведённые в ожидании своей участи (Джозеф Кроуз, уходя, сказал, что ничего ещё не решил относительно его дальнейшей судьбы), периодически расцвечивались для него только возобновлением отчаянной битвы с проживающими в камере многочисленными клопами.
И вот теперь освобождённый арестант имел возможность насладиться не чем-нибудь там, а самым настоящим горячим черепаховым супом! Не всякому лорду в Метрополии приходилось испробовать столь экзотической и утончённой пищи. Но Лемюэль Смит чувствовал, что для него наступили хорошие времена. А всё почему? Инспектор Кроуз и не подозревал, что он, простой «коммивояжер», за те годы, которые провёл послушником в монастыре Тяо Бон, весьма неплохо изучил древние письменные языки Китая, а также мог свободно изъясняться на двух северных диалектах и на местном кантонском наречии Юэ. «Ах, – блаженно вздыхал Смит, наклоняя набок тарелку с остатками супа, – судьба всегда оказывается в итоге благосклонной к тому, кто с пользой проводит время». И тут же перевёл этот, сочинённый им за трапезой афоризм на гуаньхуа.
Далее новоиспечённого переводчика потчевали бараниной с зеленью, сдобренной лимонным соком, коньяком и гвоздикой, к которой присовокупили бокал красного вина. А потом ещё подали десерт с чаем и толстенную в два пальца бомбейскую сигару! Виданное ли дело?
Кроузы поселили Лемюэля Смита в гостиной, находившейся в самом центре их холостяцкого жилища и разделявшей кабинет Кроуза-старшего с комнатой Кроуза-младшего. Любезно предоставили ему для отдыха и сна дорогой персидский диван (кровати в гостиной не было), – на который тот с мечтательным удовольствием имел обыкновение заваливаться после своих вечерних прогулок, не снимая уличной обуви, – и небольшой письменный стол для работы с рукописью.
Очень скоро по всему дому распространился навязчивый и стойкий запах чёрного мускуса, которым коммивояжер с великим тщанием душился всякий раз перед выходом, доставая маленький гранёный пузырёк из своего потёртого, доисторического саквояжа. Отец из-за постоянного курения опиума этого запаха вовсе не замечал, а вот для Джозефа Кроуза он превратился в настоящую муку. Но он, в силу известных причин, решил ничего не высказывать по этому поводу «гостю», а просто смирился с временными неудобствами и лишь советовал Смиту регулярно перед сном принимать гигиенический и контрастный душ, якобы для успокоения нервов.
Для начала инспектор решил испытать переводческое искусство коммивояжёра, подсунув ему в качестве материала для работы те отрывки, которые уже были переведены покончившей с собой Ляо. Помимо всего прочего, у Джозефа Кроуза не выходил из головы вопрос, почему же всё-таки девушка некоторым образом искажала текст рукописи Ся Бо, что со всей отчётливостью выявилось в нестыковке английских и китайских фрагментов текста в её переводах. Разумеется, чтобы разгадать эту загадку, рукопись необходимо было, совершенно однозначно, купировать, изъяв из неё все англоязычные вставки, да так, чтобы коммивояжер ни о чём не догадался. (То, что он не сделал своевременно раньше прежде, чем передать Самоучитель китаянке). Только таким образом полицейскому представлялось возможным получить ответы на интересующие его вопросы.
Что касалось, разыскания подлинного Самоучителя Игры, о котором вечерами тосковал его вынужденный постоялец, то Джозеф Кроуз решил излишне не торопиться, здраво рассудив, что такая незаурядная личность, как Ся Бо очень скоро обнаружит себя сам, едва только устроит в каком-нибудь городе несколько своих удивительных игровых сеансов. «Всё, что нам нужно – это внимательно просматривать, как можно больше всевозможных провинциальных газет, – успокаивал коммивояжера полицейский, – не думаю, что Ся Бо покинул пределы Китая, он давно объявлен в розыск по подозрению в подделке британского паспорта».
На самом деле, Кроуз прекрасно понимал, что императорским подданным совершенно наплевать, кто, как и зачем подделывает британские паспорта и прочие документы. За соответствующую плату китайские стражи границ всегда готовы были, если нужно, на своих плечах перетащить любого, даже через Гималаи в Индию. Правда, в таком случае, вероятность попасться в образцовой Британской колонии для Ся Бо возрастала многократно. Но он об этом, конечно же, и сам догадывался. Можно было легко сбежать во французский Сиам, в Непал, в Бирму, отплыть на острова Филиппинского архипелага. Да мало ли куда ещё! Но что-то подсказывало инспектору, что Ся Бо далеко не ушёл, он затаился где-то совсем рядом, и Джозеф Кроуз снова, в который раз, как мог, утешал отчаявшегося в своём сердце послушника.
– Скажите, Лемюэль, а почему Вам не захотелось всё-таки ознакомиться с рукописью Патриарха Тлаху? – Кроуз-младший прохаживался взад-вперёд по освещённой янтарным утренним светом гостиной. Смит что-то сосредоточенно выискивал в своём саквояже. – Ведь это, возможно, бы прояснило для Вас некоторые мотивы его неблаговидного поступка, а может быть, и навело бы Вас на какие-то мысли о его дальнейших планах.
– Вы правы, мистер Кроуз, я поступил поспешно и опрометчиво. А всё дело в том, что я был крайне разочарован, ибо не нашёл того, что искал, – коммивояжер на секунду прервал своё копание в саквояже. – Но видите, как интересно получается. Вам потребовался переводчик, а, следовательно, мне, хочешь, не хочешь, придётся прочитать рукопись, – он снова углубился в поиски.
– Да, в самом деле, вышло занятно, – сдержанно прокомментировал Кроуз, подходя к окну и думая о чём-то своём.
– Ну, наконец-то, вот она! А я уже решил, что где-то её потерял. Как хорошо, что она нашлась!
Полицейский обернулся, в руках у послушника он увидел коротенькую деревянную флейту в пять дырочек. Не хватало ещё, чтобы к стойкому запаху мускуса добавилось ежедневное музицирование!
– Вы, наверное, подумали, что это обычный музыкальный инструмент? – усмотреть на лице инспектора его нескрываемую обеспокоенность не составляло никакого труда. – Нет, нет! Сейчас Вы поймёте, что это вовсе не так. Эту флейту мне подарил наместник монастыря Тяо Бон перед тем, как я отправился на поиски Самоучителя Игры, – с гордостью отрекомендовал флейту послушник.
– И что же в ней необычного? – из вежливости, заинтересовался инспектор.
– А вот, взгляните, – Лемюэль Смит жестом подозвал его, – обычная флейта работает на принципе образования так называемых «стоячих волн» в её теле, когда прямая волна накладывается на отражённую от стенок инструмента и распространяющуюся в обратном направлении. Зажимая и открывая отверстия, мы, таким образом, получаем стоячие волны разной частоты, а, следовательно, и звуки различного тона. Я понятно объясняю?