Лечу на небо.
Какое приятное чувство!
«Дорогая Нинна Хори,
или Тосико Яманака, или просто Тоси-тян, которую я люблю. Тоси, ты единственная, кому я могу написать это письмо. Ты, конечно, можешь рассердиться из-за этой банальной фразы, но я знаю, что ты сочувствуешь мне, понимая, как я одинока. Что ж, прекрасно. То и другое – правда. Поэтому выслушай меня.
Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в этом мире. Ты, наверное, будешь разочарована таким началом, которое свойственно мрачным комиксам или глупым романам. Однако это правда. Отправив это письмо, я уйду из жизни. Мне было бы страшно неприятно, если бы ты узнала о моей смерти до получения этого письма, и я постараюсь любой ценой избежать этого. Между прочим, я как-то собиралась написать роман, который бы начинался с подобных строк, и даже написала несколько страниц, но результат оказался настолько плачевным, что я разорвала все на мелкие кусочки и вместе с писалками спустила в туалет.
Это первое и последнее серьезное письмо, которое я тебе пишу. Я не могу избавиться от своей скрытности, хотя и хотела бы этого. Мне очень жаль себя, и я чувствую себя ужасно, что приходится покидать этот мир, и я пишу тебе, Тоси, чтобы как-то набраться мужества совершить то, что я задумала. Я стою перед проблемой: как передать тебе те душевные муки, которые я испытываю?! Это сложно выразить словами, я готова вырвать свой язык… Однако то, что я пишу, это только слова и совсем не то, что можно было бы сказать прямо тебе. Подлинный характер моих душевных мук нельзя выразить словами. Я все еще боюсь быть откровенной, боюсь больше, чем самой смерти. Я могу заставить себя это выразить только на бумаге…
Кажется, я немного успокоилась. Было бы ошибочно думать, что я такая скрытная из-за того, что стеснительная. Я осознала, что сама не хочу видеть тот мрак, который поселился в моей душе. В муках, которые сейчас испытываю, я хочу понять: что же я должна сказать тебе, Тоси, в этом письме?.. Кажется, только сейчас начинаю сознавать причину, почему я его пишу.
Я действительно мрачная личность и страшно волнуюсь, смогу ли объяснить тебе, Тоси, что я из себя представляю. Я знаю, что перескакиваю с одного на другое, но так крутятся сейчас мои мысли и так работает моя голова. Вывод удивительно прост. Я хочу, чтобы меня кто-то понял прежде, чем я умру. Сейчас, когда смерть смотрит мне в лицо, я наконец поняла, почему писатели пишут о себе: они хотят быть кем-то понятыми прежде, чем умрут. В моем случае «кто-то» – это не мать или отец и не Юкинари или Юдзан, а только ты, Тоси.
Тебе это будет, наверное, в тягость, но я хочу перед смертью вывернуть себя наизнанку, поэтому, пожалуйста, прочитай это письмо. Если тебе не захочется делать этого, то, может, лучше всего остановиться прямо здесь. В любом случае не показывай это письмо моей матери! Оставь в своем сердце то, что прочитала, и выброси остальное…
Прости за тяжелое бремя, которое я возлагаю на тебя, но хочу сказать, как я была счастлива, что встретила тебя. Иначе я должна была бы умереть, так и не раскрыв потемки, которые таятся в моей душе. Это только на первый взгляд просто, на самом деле – ничего подобного! Я должна умереть, но только после того, как до конца пойму, что я из себя представляю. А для этого нужен взгляд постороннего человека. Так что, Тоси, прояви твердость и раскрой мою истинную суть, а потом смело и со смехом скажи: «Что за дурочка была эта Тэраути! Такие вот и уходят из этого мира. Наверное, так и должно быть». Или я ожидаю от тебя слишком многого?
Если бы ты была на моем месте, я обязательно дала бы тебе такое обещание. Но ты можешь подумать, что это нечестно – давать подобное обещание, если я все равно собираюсь умереть раньше тебя. Я не обманываю, я собираюсь рассказать тебе то, о чем ты, Тоси, даже и не подозреваешь. Под твоим влиянием я постепенно менялась, мы крепко связаны между собой. Ты, Тоси, должна стать моим душеприказчиком.
Тоси-тян, ты, наверное, и не представляешь, почему я собираюсь умереть, поэтому я попытаюсь объяснить. Это будет справедливо. Существует несколько причин, из-за которых я не хочу больше жить.
Одна из них – мой трудный характер, и я думаю, ты знаешь об этом. Меня не по годам рано обуревают сверхфилософские мысли, я являюсь пленницей абстрактных идей и подавляющих эмоций. С таким характером трудно выживать. Сейчас происходит невиданная в истории человечества трансформация семьи, наверное, это так можно назвать. Отношения в семье и ее роль становятся все более запутанными и постоянно меняются, усложняются, люди отчуждаются друг от друга, и никто не может в этом толком разобраться. Поэтому, чтобы выжить, мне приходится постоянно прикидываться кем-то другим, смиряться с поведением тех, кого я не хочу потерять.
Это больше, чем унижение, это отравляет мою жизнь.
И что будет, если я не смогу простить себя за то, что сделала такой выбор? Чтобы продолжать жить, я должна буду смириться с этим. Так что же мне делать? Где выход? Самое лучшее – перестать существовать.
Между прочим, ты встречалась с человеком, перед которым я вынуждена смириться. Это моя мать. Комплекс матери? Ничего подобного. Я уже выросла из этого. Я люблю свою мать как человека и не хочу заставлять ее страдать. Но я уже старше ее, я не хочу ее пережить…
Существует еще одна важная причина, по которой я не то что не хочу, а не могу больше жить. Случилось что-то, за что я должна расплатиться своей собственной жизнью. Это несчастный случай с Кирарин. Несчастный случай, в котором Кирарин и водитель такси из Нагано погибли, а Червяк тяжело ранен.
Во всем этом виновата я.
После моей смерти никто не сможет узнать правду, поэтому я излагаю ее здесь. В тот вечер, когда Червяк и Кирарин позвонили мне, я сообщила полиции об их местонахождении. Я анонимно позвонила в полицию из телефонной будки около мини-маркета и сказала, что Червяк скрывается в пустом коттедже в Каруидзава. Чтобы избежать полицейской облавы, они захватили такси, и это привело к несчастному случаю. То, что не должно было произойти, произошло из-за моего поступка. Причина и следствие. Причиной была я и за это, несомненно, заслуживаю смертной казни. Правильнее будет сказать, что я сама приговорила себя к смертной казни.
Тоси-тян, может, ты скажешь, что я не должна нести ответственность за происшедшее. Однако я с преступной убежденностью в своей правоте загнала Кирарин и Червяка в угол и хотела их наказать. Это факт. Я презирала Червяка: он уклонился от того, что «нельзя поправить», и выбрал путь, на котором проблему можно «легко решить», убив свою мать. Он сделал это и сбежал. Поэтому я его глубоко презирала.
Я очень люблю свою мать и поэтому простила ее, но одновременно возненавидела себя настолько, что больше не хочу оставаться в этом мире. В то же время я пылала ненавистью к Червяку за то, что он, испытывая враждебные чувства к своей матери, сделал то, что не требовало разумного размышления, было слишком примитивно и позволяло избежать каких-либо душевных мук. Думаю, в душе я стала применять эту необычную логику, вернее, чувство и к Кирарин, которая из-за простого любопытства отправилась к Червяку. Естественно, я рассердилась и на Тоси из-за ее колебаний сообщить полиции информацию о Червяке, и на Юдзан, которая отдала ему свой велосипед. Несмотря на это, я делала вид, что, как и прежде, помогаю Червяку и Кирарин. Почему? Наверное, уж такой мерзкий я человек.