Он писал ей песенки, настолько сентиментальные и бездарные, что их с восторгом распевала толпа:
Мне сердце грусть терзает,
Красавица моя,
Ах, слава призывает
На ратные поля.
На это расставанье
Могу ли не роптать,
Когда за миг свиданья
Готов я жизнь отдать!
Но далее… – Месье Антуан остановился и сказал торжественно: – Далее я расскажу вам то, что сохранилось в «Записках» Сен-Жермена и осталось неизвестным исследователям…
Всю свою небольшую жизнь, с самого детства Габриэль слышала рассказы о победах Марго, о мужчинах, сходивших с ума от страсти. И она ревновала. Ей казалось, что ее Генрих сохранил любовь к жене… скрывает ее и все время сравнивает их. Видно, поэтому она полюбила издеваться над постаревшей Марго. Да, Марго постарела, но огонь солнца в крови не погас, он стал – жарче. И ее новые любовники становились все многочисленнее и… юнее. Так было и с вашей постаревшей императрицей Екатериной, так бывает со многими стареющими Мессалинами. Только теперь вместо прежних знаменитостей в постели Марго трудился молодой лакей. Так что в разговорах с королем Габриэль насмешливо называла Марго не иначе как «наша любвеобильная старушка» и отпускала бессердечные шутки молодости по поводу разрумяненной, разряженной королевы. Упоенный страстью весельчак Генрих хохотал над шутками любовницы. Доходили они и до Марго. Эти обидные, бездарные шутки и смех супруга… Издеваясь, Габриэль смела рассказывать тайны Марго, и рассказы эти тотчас распространялись парижскими сплетницами, чтобы из века в век их повторяли в своих книгах историки и романисты.
Габриэль рассказывала, как Марго, помешанная на красоте своего тела, лежит голой на черном бархате у открытого окна, соблазняя мужчин своим когда-то белоснежным… а нынче рыхлым и толстым телом. Как она неуемна в своих страстях. Влюбившись в кавалера Ш., заставляла беднягу удовлетворять ее желания в парке, в коридорах Лувра и (не однажды) на лестнице.
Габриэль была красива и, как нередко бывает с красавицами, глупа. Она не понимала, с каким огнем играет.
Граф Сен-Жермен писал в «Записках»: «Когда до королевы дошли все эти рассказы, впервые в жизни добродушная Марго пришла в ярость. Она металась по залам замка. Кричала: «Эта королевская подстилка, бездушная статуя, посмела насмехаться над королевой, дочерью и сестрой королей!.. Тупая дрянь не может понять, что голой бывает девка, а принцесса – обнаженной… как обнажен бесценный мрамор. Эта тварь с воображением кухарки посмела отдать на суд толпы неведомую ей великую страсть!..» Марго вспоминала, как пересыхало горло в разлуке с кавалером Ш., будто она жила в пустыне. Как утром и вечером писала ему, повторяя, как заклинание: «Помните! Вся моя жизнь – вы!.. Вы – моя совершенная красота, вы – мое единственное и сладостное богатство; я целую тысячу раз ваши прекрасные волосы и миллион раз ваши обожаемые уста…» И как бросилась к нему после долгой разлуки и уже не было сил дойти с ним до спальни… И оттого на лестнице..»
В это время, чтобы окончательно унизить королеву, Габриэль попросила короля подарить ей великолепное аббатство, принадлежавшее Марго. И Генрих упросил Марго продать аббатство… Ну что ж, она перенесла и это унижение, даже написала Его Величеству: «Мне доставило удовольствие узнать, что некогда принадлежавшее мне аббатство будет теперь доставлять радость Вашей подруге и докажет мою решимость любить и почитать все, что будете любить и почитать Вы».
Думаю, она решила это написать, ибо уже тогда задумала…
Но Габриэль хотела большего. Она не желала исполнять роль королевы, но захотела ею стать. Вслед за аббатством она решила забрать у Марго титул.
И влюбленный Генрих посмел предложить королеве Марго двести пятьдесят тысяч экю для оплаты ее огромных долгов и щедрую пожизненную ренту за согласие на развод… На этот раз Марго промолчала. И тогда Генрих обратился к папе. Хотя для развода были весомые причины (Марго была бездетна), Генрих предпринял, как говорят в вашей стране, «самые эффективные меры – подкупательные».
Вскоре Марго узнала, что папа готов дать согласие.
Но легкомысленный весельчак-король посмел забыть, что такое обида женщины, в которой текла опасная кровь Екатерины Медичи, устроившей самую кровавую ночь века – Варфоломеевскую резню!
Именно тогда добродушная Марго записала в дневнике: «Я всем делала только добро. Прости меня, Боже, но я имею право на одно малюсенькое злодейство». «Малюсенькое»!.. Видно, сравнивала задуманное с тем, что устроила ее матушка…
Это было время, когда злодейство, присущее человеческой природе, проявлялось искренне и бесстыдно. Время бесконечных войн, костров инквизиции, тайных ударов кинжалом и драгоценных кубков с ядом в дворцовых покоях… Граф Сен-Жермен рассказывал о ядах, которые хранились во дворце его покровителя, последнего из славного рода Медичи. Целая стометровая зала была обита полками, уставленными флаконами и ларцами с ядовитыми порошками и травами. На иных красовались весьма знаменитые имена… Это были клиенты — те, кому пришлось узнать их действие… И Марго, дочь Екатерины Медичи, имела подобную славную фамильную коллекцию. Здесь были экзотические яды, привезенные в Европу конквистадорами из Нового Света. Восхитительный наркотический яд, который индейцы получают из редкого серовато-зеленого лысого кактуса (жертва, умирая, испытывает наслаждение), и яд «ололиукви», которым индейцы по завещанию Монтесумы травили испанцев (жертва отправляется на тот свет с чудовищными муками). И, конечно, знаменитый фамильный яд Медичи, секрет которого открыл граф Сен-Жермен. Во вспоротое брюхо убитого кабана щедро насыпали мышьяк и тушу оставляли под полуденным раскаленным солнцем. Из разлагавшейся плоти начинала медленно капать смертельная жидкость, убивающая мгновенно… Но Габриэль д’Эстре слишком жестоко обижала королеву Маргариту. Эта жестокая обида потребовала яда медленного.
В начале апреля 1599 года приближалась Страстная неделя и Пасха. Король и Габриэль говели, и по настоянию духовника короля должны были разлучиться. Она отправилась в Париж, король остался в Фонтенбло.
7 апреля 1599 года Габриэль пообедала с большим аппетитом «любимейшими блюдами и лакомствами и отличным вином»… После обеда она прогуливалась, когда вдруг упала в обморок. После чего начались три дня мук. Невыносимые судороги кривили прелестный ротик и буквально заворачивали голову к пяткам. На теле выступили черные пятна, и несчастная истошно кричала от нечеловеческих мук.
Только 10 апреля 1599 года бедная Габриэль наконец-то скончалась.
Она не успела шагнуть в XVII век, который сулил ей так много прекрасного.
После смерти Габриэль королева Марго прислала Генриху добровольное отречение от супружеских прав.
Но теперь развод ему был не нужен. Генрих был безутешен. Ему остались только воспоминания и дети Габриэль.
Старшего сына, его любимца, Генрих назвал победительным именем Цезарь.
Цезарь родился в счастливом году – через пару месяцев после взятия Парижа. Генрих издал тогда королевский манифест, где объявлял народу Франции: «Богу угодно даровать нам сына». Король не только узаконил новорожденного, Цезарь стал принцем крови, и король даровал ему титул «герцог Цезарь де Бурбон де Вандом, герцог де Бофор».