И выбросил тарелку из окна башни.
Как я уже вам рассказывал, к счастью для Сен-Мара, серебряную тарелку нашел неграмотный рыбак…
После этого случая надзор за арестантом стал беспощадным.
Теперь Сен-Мар лично пересчитывал всю посуду до и после еды.
И понеслись годы.
Именно в это время с Доже происходило неминуемое: он старел. Как бывает с годами, сходство постаревшего Эсташа Доже с Людовиком XIII в последние годы его жизни становилось пугающим. Да и сам бывший мушкетер, как-то войдя в камеру, когда узник спал, прошептал с безумными глазами: «Ваше Величество… Ваше Величество…»
Именно тогда Сен-Мар написал Людовику донесение о том, что внешний облик узника «дает дурную пищу для размышлений».
И тогда Людовик приказал перевести его в Бастилию и надеть на него ту самую бархатную маску…
В Бастилии Доже объявил голодовку, требуя свидания с Людовиком. Теперь он постоянно кричал на Сен-Мара, что тот обманывает короля, что Его Величество не знает, что сделали с его братом, и что Сен-Мара ждет неминуемый топор на Гревской площади! Сен-Мар в ужасе махал руками, требовал замолчать… Наконец он не выдержал. Однажды, когда узник затеял очередной скандал, Сен-Мар молча положил перед ним несколько писем – приказов Его Величества.
С тех пор Доже успокоился. Теперь он часами молча играл на гитаре или сочинял стихи. Сен-Мар выдал ему перо и бумагу. Но каждый вечер забирал сочиненное. Стихи Эсташа отсылались королю. К сожалению, они не сохранились. Людовик, не читая, бросал их в камин.
Доже было 65 лет, когда король не захотел более заботиться, точнее, тревожиться об опасном узнике.
Король сильно постарел, лицо избороздили морщины. Хотя тело оставалось крепким, он все чаще болел, его мучили ужасный геморрой и изнуряющие ревматические боли.
Он как-то сказал с усмешкой: «Старые здания могут быть крепкими, но не могут быть новыми». Все чаще его тревожили мысли о смерти. Король боялся покинуть этот мир раньше опасного узника. Ибо Эсташ, лишенный излишеств в еде и дамах, в отличие от брата-короля оставался отменно здоров. У него сохранились все зубы и волосы, почти не тронутые сединой. Видимо, тогда и настала пора сделать то, чего Людовик избегал в течение долгих десятилетий… Наполеон точно сказал Меттерниху о главной привычке истинного диктатора: «Вы не знаете, что такое привычка презирать человеческую жизнь, когда тебе это нужно».
И король приказал…
19 ноября 1703 года Эсташ Доже скончался «от внезапного сердечного приступа»…
Когда узнику стало плохо, послали за священником. Яд подобрали сильный, чтобы священник не успел прийти – принять исповедь.
Эсташ Доже умер в присутствии Сен-Мара, которого он назвал убийцей. Он просил передать королю его проклятие роду Бурбонов, принадлежность к которому отняла у него свободу и счастье.
Сен-Мар конечно же не посмел сообщить королю последний привет умершего. Старый мушкетер был счастлив, он стал свободен после 34 лет фактического заточения вместе с Маской в трех тюрьмах. Впрочем, ему пришлось выполнить еще одну работу по приказанию короля. Эту работу описывают историки.
Сен-Мар старательно осмотрел все стены и пол в камере умершего – искал нацарапанные надписи. После чего по приказу короля старую штукатурку на всякий случай сбили. Стены заботливо отштукатурили заново, покрыв двумя слоями краски. Страх короля был таков, что пол в камере разломали и настелили новые доски.
Людовик XIV пережил самого загадочного узника Бастилии на 12 лет…
Печально, когда правитель умирает слишком молодым, но еще печальнее, когда он умирает слишком старым. Все последние годы «Король-солнце», как звали его при дворе и в мире, безвыездно жил в невиданном по роскоши Версальском дворце. С 1682 года до своей смерти Людовик лишь 16 раз появился в Париже. Версаль стал подлинной столицей Франции, здесь обитали король и правительство. Восхитителен был расцвет Версаля и мрачен его закат.
После времени великих побед пришли времена великих поражений. Старый король терял завоеванные территории, но что еще страшнее – детей и внуков. С 1711 по 1714 год умерли двое его детей, за ними умер внук, другой любимый внук упал с лошади и разбился… Будто и вправду было чье-то проклятье, будто судьба мстила ему за что-то. Людовик стал мрачен, угрюм. Вместо ветреных красоток в его сердце теперь царила властная ханжа госпожа де Ментенон. Ушли в легенду волшебные версальские празднества, их заменили проповеди новой подруги короля. Рухнул знаменитый этикет Версальского дворца, который рабски перенимали королевские дома Европы.
Теперь король подолгу лежал в постели или часами неподвижно просиживал в кресле, уставившись в одну точку.
25 августа праздновали день Святого Людовика. Как всегда, с утра загремели приветственно барабаны, но… Но день закончился причащением и соборованием умиравшего короля. Несколько суток длилась его тщетная борьба со смертью. Он с усмешкой сказал плачущим придворным: «Зачем вы плачете? Вы думаете, что я бессмертен? Но я думаю совсем иначе».
Великий король умер 1 сентября, не дожив четырех дней до своего 77-летия. Все последние свои дни он давал прощальные указания министрам. Возможно, вспомнил он и о Человеке в маске. Во всяком случае, он долго беседовал наедине со своим военным министром.
Граф Сен-Жермен был знаком с родственниками последнего военного министра Людовика XIV. Кажется, его звали месье де Шамийяр. И его зять рассказал графу… После смерти Сен-Мара министр был последним, знавшим тайну Железной Маски. Зять буквально на коленях умолял тестя открыться ему. Но тот, как и Сен-Мар, ответил, что это государственная тайна. Он сказал, что на Библии поклялся умирающему королю никогда ее не разглашать.
– От себя, – сказал месье Антуан, – могу добавить: уже в царствование Людовика XV началась упорная работа по созданию мифа. Появляются показания «свидетелей», доказывающие, будто бы не было никакой маски, никакого опасного заключенного, изолированного от мира. Казанова пишет в мемуарах, что Людовик XV говорил, что никакой таинственной маски вообще не существовало. Граф Сен-Жермен написал в «Записках»: «Вчера глупец Казанова долго рассказывал об этом! Тайна была, и ужасная, поэтому так упорно отрицал ее король».
(Я давно отметил, он очень не любил Казанов у, мне даже показалось…)
– Нет-нет, – торопливо сказал месье Антуан, – подозревать графа Сен-Жермена в банальной зависти смешно. Граф мыслил иными категориями и испытывал иные чувства, чем мы, смертные. Просто Казанова был слишком примитивен для него… Итак, несчастный Человек в маске должен был исчезнуть, раствориться в Истории… Но, как учил нас Господь, человеческая кровь вопиет… и нет ничего тайного, что не стало бы явным.
Месье Антуан замолчал. Некоторое время мы сидели молча. Наконец он заговорил:
– Пришла пора прощаться. Мы успели. В вечерний час, когда солнце склонилось к закату, мы закончили расследование.