После этого участникам «похищения» и расправы над близким родственником знаменитого Шамиля надо было срочно сматываться за кордон, в Россию. Но перевалы и горные тропы перекрыли усиленные наряды республиканской гвардии, поэтому пришлось выжидать момент.
Наконец, поступили сведения о том, что специально созданная Асхабовым оперативно-поисковая группа вернулась в крепость. И что сам Шамиль, её командир, сопровождает московского курьера.
Банда тронулась в путь, на границу. Но на территории, которую контролировал уже известный Виноградову «полевой командир»-орденоносец, колонну разгромили…
– Остальное ты знаешь, – сплюнул под ноги Шамиль.
– Не все. Допустим… Допустим, это правда. А когда они должны были отдать «долю» Самошину?
– Шутишь! Зачем ему деньги? Никто и не собирался.
Владимир Александрович хмыкнул:
– С кем поведешься… Верю! А что это за деньги в пакете?
– Пятьдесят тысяч долларов.
– Я разве спрашивал – сколько?
Шамиль поправил очки:
– Они отдали половину, чтобы без обид. Половину оставили себе, чтобы по-честному…
– Кто? – Не сразу понял Виноградов.
– Ну, те, кто перебил бандитов и отнял у них наш выкуп.
– Ага, – Кажется, майор постепенно начал улавливать сложную, основанную на тысячелетиях грабежей и разбоев логику и этику взаимоотношений между вооруженными группировками горной республики. – Значит, сотня вам, сотня им за работу. Верно?
– Верно, – кивнул с облегчением Шамиль. – И из нашей половины я им ещё половину заплатил. За «кровника».
– За какого?
– За этого, – Шамиль показал на труп под ногами. – Такой обычай… Если сам не успел, можно своего «кровника» у других людей выкупить. Понимаешь?
Майор догадался, что лежащий сейчас на камнях человек являлся или главарем банды «похитителей», или одним из тех, кто пытал и убил брата его собеседника:
– Поздравляю. Но… не дороговато ли получилось?
– Честь дороже! – Почти без акцента ответил Шамиль.
Спорить было глупо. В таких вопросах порядочные люди денег не считают – тем более, если они не свои.
– Все. Поехали.
– Подожди, – Виноградов снова присел рядом с трупом.
– Поехали!
– Сейчас, – руки Владимира Александровича начали торопливо обшаривать карманы лежащего. – Сейчас…
– Чего ищешь? Бумажку?
Майор поднял глаза и увидел листок, переправленный когда-то от него «заложникам»-журналистам:
– Отдай.
Шамиль сунул записку обратно за пазуху:
– Нет. Она мне ещё понадобится.
– Тебе? – Пожал плечами, вставая, Владимир Александрович. – Думаешь, таким компроматом можно меня шантажировать?
– Шантажировать? – Удивился собеседник.
– Записке этой всегда найдется тысяча обьяснений.
Но Шамиль уже сообразил, о чем идет речь, и покачал отрицательно бородой:
– Не волнуйся, майор! Просто я хочу показать её тому парню. Еще разок, последний… Понял?
Виноградов посмотрел в лицо собеседнику – туда, где за темными стеклами очков прятался единственный глаз:
– Чего же непонятного… А потом?
– Потом я её разорву. Или пришлю тебе на память, хочешь?
– Куда?
– Домой! – Видимо, такая озорная мысль Шамилю понравилась. – Точно домой прямо, слушай!
Владимир Александрович поморщился – спрашивать, откуда местной контрразведке известен его адрес было наивно и глупо.
– Поехали теперь?
– Поехали. Итак опаздываем, скоро темнеть начнет.
* * *
Следующий вечер застал Виноградова в гостиничном номере, рядом с военным аэропортом.
– Замотался? Смотрю, засыпаешь…
– Есть немного. – Сказывались долгие часы горной дороги, ночная равнина, встреча на блок-посту и ещё несколько десятков километров по своей территории. – – Ладно. Наливай по последней.
– А больше и нет!
В здоровяке, сидящем напротив, трудно было сейчас узнать того самого «прапорщика внутренних войск», который встречал и провожал Владимира Александровича у границы.
Чистенькая полевая форма, два ряда орденских планок над левым карманом, погоны с большими звездами… Чувствовалось, что и в костюме от Валентино он чувствует себя так же естественно и вольготно.
– Давай, Женя! – Поднял стакан Виноградов.
– Будь здоров.
Бутылку на двоих собеседники уже усидели, но водка забирала слабо. Впрочем, задача напиться до неприличия и не ставилась.
– Хорошая штука… – Человек, которого Владимир Александрович назвал Женей, в очередной раз повертел перед носом ТТ и положил пистолет на стол. – Уважаю! Давай меняться?
– Подарок… – Майору вспомнилось прощание с Шамилем – на трассе, уже перед проволочным заграждением, отделявшим республику «в составе России» от самой России.
– Понимаю, – кивнул Женя. – Святое дело.
Но Виноградов уже махнул рукой:
– Забирай! Все равно ведь пришлось бы сдавать.
– Саныч… Спасибо! Сочтемся.
– Ладно, брось. Ерунда.
– Нет, Саныч, – собеседник сгреб со скатерти пистолет. – Я тебе завтра к самолету такую вещь принесу… Такую! Не пожалеешь, честное слово.
– Брось, а? – Взгляд Владимира Александровича упал на остатки прозрачной влаги в стакане:
– Слушай, что там по поводу Гвоздюка? Говоришь, подтвердилось?
– Абсолютно! Гексафортин, лошадиная доза… Тут и здоровое-то сердце никакое не выдержит.
– И что теперь?
– А ничего. Наверху решили шума не поднимать, все работаем по официальной версии.
– Во, бля… политики!
– Не то слово, – согласился Женя.
– Кстати, а здесь московскую программу показывают? – Виноградов сначала посмотрел на циферблат «ориента», потом на убогий гостиничный телевизор.
– Конечно. В общем-то, только её ретранслируют…
Владимир Александрович потянулся и с трудом достал кнопку.
– В сеть надо воткнуть, – напомнил собеседник.
– Точно!
Они ещё продолжали смеяться, когда экран нехотя осветился изнутри. Информационный выпуск уже начался, и голос за кадром вел официальный репортаж:
«…ском зале Кремля Президент России принял представителей средств массовой информации.»
Камера дала крупный план, затем продемонстрировала стайку хорошо одетых мужчин и женщин. После короткого комментария опять показали Ельцина, читающего речь: