– Ох, елки зеленые…
Спина затекла, колени тоже. Виноградов отошел на пару метров, пристроил на земле, между ног дипломат, зажал его пятками – и в таком далеко не самом удобном положении справил нужду.
– Слушай, майор… Что же они тебе его цепочкой не пристегнули? – Поинтересовался Шамиль, когда Владимир Александрович подошел назад, к «жигулям». – Как в кино, а?
Виноградов покосился на чемоданчик:
– Какой смысл? Это в Париже, в Чикаго где-нибудь начали бы ключи подбирать, отмычки… А здесь никто время даже на перепиливание тратить не станет, один удар ножом – и привет, уволокут все, что надо вместе с рукой!
– Верно, – подтвердил бородач.
Поодаль, на расстоянии от загаженного места, несколько мужчин расстелили прямо на дороге коврики и молились, как положено правоверным.
Глаз собеседника за очками было не видно, но Виноградову показалось, что парень в берете наблюдает за этим занятием части своих бойцов довольно равнодушно.
И действительно, голова у Шамиля была занята совсем другими мыслями:
– Та-ак… Значит, сам отдашь деньги, если что?
Владимир Александрович пожал плечами:
– А куда деваться? Я не люблю, когда больно.
Автоматчики постепенно сгрудились у бронетранспортера и переговаривались, ожидая команды на посадку.
– Хорошо! – Виноградов ещё раз посмотрел на собеседника и принял решение.
Черный дипломат лег на капот «жигулей»:
– Значит, чтобы потом не было недоразумений… Обьясняю. – Он продемонстрировал расположенные по обе стороны от ручки никелированные замки. – Цифры видите?
– Вижу.
– Для каждого замка – свой шестизначный код. Я знаю только одну комбинацию, другая будет сообщена лично полковнику Асхабову после того, как мы с ним встретимся. Так что, открыть чемоданчик можно только вместе.
– Понятно. А если…
– Конечно, любые коды можно высчитать. Но все устроено так, что после третьего пробного, а значит ошибочного набора содержимое дипломата легко и быстро превратится в молекулярный пепел.
Собеседник криво усмехнулся:
– Замок подбирать… Кому это надо?
– Разумеется, проще всего было бы проломить стенку, – согласился Владимир Александрович, продолжая говорить с человеком в очках тоном лектора или рекламного агента. – Но такой вариант тоже предусмотрен. Содержимое защищено от ударов, перегрева, воды… Но как только при запертом замке внутрь попадает воздух – все! Моментальная реакция самоуничтожения.
Выдержав паузу, он взялся за обтянутую кожей ручку дипломата:
– Можно убирать?
Вместо ответа Шамиль сверкнул зеркальными стеклами очков и отдал короткую, гортанную команду. Владимир Александрович обернулся – оказалось, за их беседой внимательно наблюдают подошедшие сзади водитель и бородач с переднего сидения.
– Поехали.
Когда по обе стороны дороги вновь замелькали заброшенные, чахлые виноградники, майор почувствовал, что хочет есть. Действительно, время к завтраку, а последний раз перекусили на КПП…
Взгляд зацепился за торчащую из земли в сотне метров от трассы металлическую конструкцию. Сначала даже показалось, что это какой-нибудь сельскохозяйственный механизм, брошенный тут за ненадобностью или по разгильдяйству. Но очертания его были слишком загадочны и уродливы – больше всего они напоминали работы скульпторов-авангардистов, которые Владимир Александрович видел когда-то в Музее современного искусства.
Только поравнявшись со странным обьектом, Виноградов не узнал даже, а угадал в нем обгоревшие, покореженные останки российского боевого вертолета. Стабилизатор, обрубок хвоста, изогнутая при ударе лопасть…
– Нравится? – Подал голос Шамиль. Очевидно, он перехватил взгляд спутника и решил взять реванш за историю с чемоданчиком.
– Нет, – честно признался Владимир Александрович.
Бородач проговорил что-то на своем языке, и все, кроме Виноградова, рассмеялись.
– А нам нравится! Понял?
– Понял.
Но сосед не думал успокаиваться:
– Ты майор, да? Бывал здесь, да?
– Бывал. – Глупо скрывать то, что и так всем известно.
– Много наших убил? Скажи!
Владимир Александрович почувствовал, как внизу, под ребрами, снова заворочался страх:
– Я плохо стреляю. Отвратительно…
– Да? – Шамиль придвинулся ближе, и Виноградов впервые получил возможность вглядеться в его лицо.
Сидящий рядом парень выглядел неожиданно молодо – года на двадцать три, не больше. Очевидно, собственный возраст стеснял его, вот собеседник и старался прибавить себе солидности при помощи таких нехитрых внешних атрибутов, как борода и непроницаемые очки.
– Да? А я хорошо стреляю. Очень хорошо! Видишь?
Шамиль дотронулся рукой до зеленого, когда-то яркого, а теперь выцветшего берета:
– Видишь? Это не всякий может носить… А меня сам президент наградил!
– Поздравляю.
– Знаешь за что?
– Нет, не знаю, – как-то так получилось, что Виноградову уже было совсем не страшно. Только по-прежнему хотелось есть.
– За Первомайск! – Шамиль почти выкрикнул название городка, прогремевшего на весь мир ещё в первую военную зиму.
В тот раз небольшой отряд боевиков спустился с гор, за пару дней миновал прифронтовую зону и устроил кровавую резню в глубоком тылу российских войск. Когда командование группировки спохватилось, было уже поздно – городок полыхал и количество жертв среди мирных жителей исчислялось сотнями… Из Москвы понаехали силовые министры со штабами и пресс-службами, депутаты и даже какой-то экстрасенс – но в конце концов Первомайск просто расстреляли из реактивных установок и всем чудом оставшимся в живых было предложено сдаться.
Правда, к этому времени террористы во главе с нынешним начальником республиканской гвардии уже спокойно ушли через тройное кольцо оцепления и пресловутых ельцинских снайперов…
В одном из боев той бездарной, кровавой, позорной зимы погиб приятель и сослуживец Владимира Александровича, старший лейтанант милиции со смешной фамилией Мухоморко. Поэтому Виноградов не сразу сообразил, что ответить соседу.
– Ну, чего молчишь?
– А что ты хочешь от меня услышать?
В другом месте и при других обстоятельствах их беседа протекала бы совсем по иному. А тут приходилось демонстрировать невозмутимость и полное равнодушие:
– Может, поздравления? Так это – вряд ли…
Шамиль оскалился и опять сказал что-то гортанное, обращаясь к сидящим впереди. Все трое рассмеялись, но на этот раз невесело и злобно.