– А что ты натворил? – спросила я, глядя на Харли снизу вверх.
– Да ничего он не натворил. Просто разыгрывает нас, – сказала Джоди.
– Не разыгрываю, – возразил Харли. – Хотя особо интересного действительно ничего не делал. Один раз меня выгнали за нарушение субординации и неповиновение. Директор школы начал орать на малыша, а я вступился за него и тоже начал орать на директора. Потом мне приказывали просить прощения, но я не стал извиняться, потому что был уверен в своей правоте. Меня исключили из школы. А во второй раз меня обвинили в поджоге…
– Ух ты! – воскликнула Джоди. – Ты правда спалил школу? Класс!
– Да я не собирался ее поджигать. Просто раздобыл пачку сигарет, хотел приобрести запрещенную в школе шикарную привычку курить. Не затушил до конца окурок и выбросил его в мусорную корзину для бумаг. Корзина загорелась, от нее запылала вся кровать. Пожар быстро потушили, никто не пострадал, но меня все-таки вышвырнули.
– Ясен пень, – кивнула Джоди. – А сейчас у тебя с собой сигаретки не найдется?
– Бросил. Вредно для поддержания спортивной формы, – ответил Харли, сгибая и разгибая в локтях длинные, как паучьи лапы, руки.
– Спортсмен! – рассмеялась Джоди. – Опять разыгрываешь? С твоей-то фигурой? С твоими мышцами? Кстати, а вообще они спортом занимаются в этой богадельне?
– Здесь есть гимнастический зал. Я вам его покажу.
– Ненавижу физкультуру, – сказала я.
– Я тоже, – кивнул Харли.
– Слабаки! – фыркнула Джоди.
Когда Харли привел нас в спортивный зал Мельчестер Колледжа, Джоди, увидев канаты, и шведскую стенку, и этого… гимнастического коня, будь он неладен, радостно завопила.
– Йе! – воскликнула Джоди, отвязывая канаты. Затем вскочила на один из них и стала раскачиваться на нем взад и вперед.
Глядя на Джоди, казалось, что раскачиваться на канате – легкотня, поэтому я тоже решила попробовать, но забраться на канат не смогла и позорно свалилась на пол, чувствуя себя последней дурой. Харли оказался достаточно осторожен и даже не стал пытаться залезть на канат. А Джоди знай себе раскачивалась над нами, обвив канатом свои тонкие ноги.
– Уиии! – взвыла она.
– Мы слышим тебя, Тарзан, – ответил Харли и сочувственно посмотрел на меня. – Ты не спортсменка, Перл?
– Нет. Абсолютно.
– Я тоже. Если не считать баскетбола. Но там я просто стою на месте и жду, когда ко мне прилетит мяч. Прилетел – я забрасываю его в кольцо, и все.
– Мне тоже придется играть в баскетбол?
– Возможно. Ты имеешь право выбрать один из трех видов спорта, зимний и летний.
– А ты не мог выбрать никакой вид спорта?
– Хотел бы, но не мог.
– Эй, вы там, внизу! Смотрите на меня! – крикнула Джоди.
– Не могу, иначе увижу, что там у тебя под юбкой, – ответил Харли.
Джоди показала ему язык.
– Как думаешь, смогу я перепрыгнуть с каната на канат? – спросила она у Харли.
– Нет.
– А спорим, что да? Смотри!
– Не надо, Джоди, ты упадешь! – крикнула я.
– Слезай, сумасшедшая, шею себе сломаешь! – присоединился ко мне Харли.
Джоди рассмеялась, сильно качнулась вперед, дотянулась до соседнего каната и ухватилась за него. Джоди крутануло, канат задрожал, но она удержалась, хотя при этом у нее с ноги свалилась одна туфля. Джоди дернула ногой, сбрасывая и вторую тоже, а затем, перебирая руками и ногами как обезьянка, спустилась по канату вниз и наконец спрыгнула босыми ногами на пол.
– Здесь все аплодируют и забрасывают меня букетами роз, – объявила она, разводя руки в стороны и кланяясь.
– Смотри, как бы мы тебя камнями не забросали, – сказал Харли и повернулся ко мне: – Она что, всегда такая сумасшедшая?
– Да.
– Ну что ж. Возможно, она слегка разгонит скуку, которая царит в Мельчестере.
– О, я великий мастер разгонять скуку! – сказала Джоди. Она сунула ноги в туфли и слегка покачнулась на месте.
– Готов поспорить, что разгонишь, – кивнул Харли. – Ну ладно, на сегодня, пожалуй, хватит, а то у меня еще дел полно.
– Нет-нет, Харли! Давай продолжим. Покажи нам все!
– Здесь рядом лаборатории для практических занятий по химии. Там всегда можно слегка развлечься, устроив небольшой взрыв.
Он показал нам лаборатории. К счастью, все приборы и реактивы были спрятаны на лето, иначе не знаю, что бы там было.
– Хочешь увидеть еще что-нибудь, Перл? – спросил меня Харли.
– А у вас есть комната для рисования?
– Ага. Пойдем.
Все рисовальные принадлежности тоже были спрятаны, но на стенах остались висеть картины. По большей части это были скучные неуклюжие копии знаменитых полотен вроде «Подсолнухов» Ван-Гога или «Девочки с голубем» Пикассо. Тут же висело несколько автопортретов, тоже скучных и претенциозных. Единственная картина, которая мне действительно понравилась, изображала очень длинного, тощего и грустного жирафа. Картина была большая, из четырех склеенных скотчем листов бумаги.
– Мне нравится этот жираф! – сказала я.
– А, это мой автопортрет. Рад, что он тебе понравился, – сказал Харли.
– Ты действительно сам это нарисовал? – спросила я.
Я внимательно присмотрелась к картине. Харли не соврал, в нижнем правом углу стояла его подпись.
– Я только не очень понимаю смысл этой картины, – волнуясь, сказала я.
– Что ж тут непонятного? – удивилась Джоди. – Большая длинная тощая умная зверюга. Большой длинный тощий умный парень. Можно и без Шерлока Холмса обойтись.
– Ну да, наверное, – сказала я. – А тебе что-нибудь понравилось из этих картин, Джоди?
– Отстой, – отрезала Джоди и с ухмылкой добавила, специально для Харли: – Особенно жираф. Покажи нам еще что-нибудь. Обычные классы, что ли.
Классные комнаты располагались над ведущим на второй этаж длинным лестничным пролетом. Все классы были одинаковыми – скучными, довольно пыльными, со старомодными, заляпанными чернилами партами и вращающимися черными досками на одной из стен.
– А белых лекционных досок под фломастеры у вас нет? Только черные, под мел? – Джоди схватила кусочек мела, нарисовала на доске карикатурный автопортрет с огромными глазами, торчащими, как колючки у ежа, волосами, кривой широкой ухмылкой и подписала внизу «Здесь была Джоди!».
– Высокий класс, – саркастично прокомментировал Харли.
Классные комнаты начальной школы на третьем этаже были интереснее – с игровыми домиками, пушистыми медвежатами и наборами огромных пластиковых строительных кирпичиков – красных, синих и желтых. Я бы сама с удовольствием построила из них домик, но мы должны были вести себя очень тихо и не шуметь, потому что совсем близко, в детской комнате для рисования, сидела мисс Понсонби с Зефом, Сакурой и Дэном. Проходя на цыпочках мимо этой комнаты, мы смогли заглянуть внутрь. Зеф рисовал в свободной манере, широко размахивая кистью, будто дирижировал оркестром. Сакура рисовала аккуратными мелкими движениями, высунув от напряжения кончик языка.