Book.

Я слезла с табуретки, быстро отнесла ее назад в ванную и открыла заднюю дверь. Мое разгоряченное лицо лизнул свежий ночной ветерок. Во дворе было темно. Очень темно. В коридоре тоже, конечно, было темно, но все же там можно было рассмотреть, что происходит вокруг. Тьма на заднем дворе Мельчестер Колледжа стояла непроглядная, не помогали даже крупные, усеявшие небо у меня над головой серебряные звезды. Я стояла, прислонившись спиной к закрытой двери, сгорая от желания броситься назад. Я сделала очень глубокий вдох, включила фонарик и двинулась в путь.

Фонарик оказался очень хорошим: в сильном луче его желтого света я легко могла видеть, куда иду. Правда, обступавшая луч темнота казалась при этом еще непрогляднее. Пока я находилась за домом, было еще терпимо, жутко стало, когда я оказалась на лесной дорожке. Деревья в темноте казались выше, мощнее, они окружали дорожку непроходимой стеной. Слышались странные пугающие потрескивания и попискивания. В темноте они раздавались словно тревожные голоса джунглей.

Я поворачивала луч фонарика туда и сюда, но от прыгающих световых пятен у меня вскоре закружилась голова и начались призрачные видения – то огромная мужская фигура, которая на поверку оказывалась искривленным стволом дерева, то изготовившийся к броску питон, который был всего лишь обвившей ветку лозой.

Фонарик скользил в моих взмокших от волнения ладонях, я изо всех сил сжимала его, опасаясь выронить, и заставляла себя шаг за шагом двигаться вперед. Резиновые сапоги стали мне вдруг малы и начали натирать пальцы. В темноте я потеряла ленту, которой завязала волосы, и теперь они то и дело спадали мне на глаза. Я стиснула губы, чтобы не заплакать. Говорила себе, что веду себя как глупая маленькая девочка, а ведь я уже совсем не маленькая, мне уже одиннадцать лет, я не ребенок, я не заблудилась и мне не угрожает опасность. Я просто вышла вечерком, чтобы повидаться со своим приятелем, вот и все.

А что, если я не смогу найти Харли и барсучью лужайку? Раньше я находила это место очень легко, но ведь это было при дневном свете. А в темноте можно и пропустить нужную тропинку, которая ведет к барсукам. Тем более что вон их сколько, таких едва заметных тропинок! А если я сверну на неправильную тропинку, то на самом деле заблужусь и буду тогда кружить по темному лесу до самого утра.

Я остановилась у края дорожки, не решаясь свернуть на тропинку, которая казалась мне знакомой – а вдруг это все же не она? Подумала было, не окликнуть ли мне Харли, если он уже здесь, но спохватилась, что так я распугаю всех барсуков. Я медленно двинулась по тропинке, ежесекундно оглядываясь, чтобы убедиться в том, что смогу найти дорогу назад. Обернувшись в очередной раз, я не увидела низко свисавшую ветку, и она своими жесткими пальцами-прутиками слегка оцарапала мне лоб и сильно дернула за волосы. Я выпуталась, сумев не проронить ни звука.

Когда я вышла на знакомую лужайку, Харли уже был на месте – скорчился, спрятавшись за стволом дерева. Он осторожно махнул мне рукой. Я махнула в ответ, села рядом с ним и выключила фонарик. Сразу навалилась непроглядная тьма. Харли потянулся, взял меня за руку. Я благодарно сжала в ответ его пальцы. Спустя минуту-другую глаза привыкли к темноте, и я стала что-то различать вокруг себя. Теперь я сфокусировала взгляд на самом большом входе в барсучью нору.

Мы ждали. Время от времени я даже слегка задремывала, и когда моя голова уже почти падала мне на грудь, вздрагивала, разлепляла глаза и снова начинала ждать. Вдруг Харли сильно сжал мне руку. Я увидела появившуюся в отверстии норы мордочку, а вслед за ней наружу вылезла вся полосатая барсучья голова. Барсук посмотрел налево, направо, внимательно принюхался, затем целиком вылез из норы и встал перед нами.

Он оказался больше и мощнее, чем я ожидала. Почесавшись своими длинными когтями – это выглядело настолько комично, что я едва не расхохоталась, – он вновь принюхался, сделал несколько шагов вперед и, опустив голову, принялся деловито облизывать политые медом травинки.

Спустя несколько минут в отверстии норы показалась еще одна мордочка. Наружу вылез второй барсук – он был немного меньше и изящнее первого, и я решила, что это самка. Она осмотрелась по сторонам, вернулась в нору, а спустя минуту появилась вновь, на этот раз с двумя маленькими барсучатами. С восторгом глядя на них, я часто хлопала ресницами, будто мои глаза были фотокамерой. На самом деле, никаких настоящих фотографий мне не требовалось – все, что я сейчас видела, навсегда отпечатывалось в моей памяти.

Я могла бы еще долго сидеть возле этой лужайки даже после того, как барсуки слизали мед и вернулись в свою нору, но около полуночи Харли шепнул мне, что пора возвращаться.

– Ты, должно быть, устала и хочешь спать, Перл, – сказал он.

– Никогда в жизни не была такой проснувшейся, как сейчас, – возразила я. – Давай побудем здесь еще, Харли. Вдруг барсуки вернутся?

– Мы можем прийти завтра, и на следующую ночь, и на следующую. Ты легко нашла дорогу с фонарем? Страшно не было?

– Ни капельки, – солгала я, но мой голос, очевидно, все же дрогнул, и Харли уловил это, потому что настоял на том, чтобы проводить меня до самого Мельчестер Колледжа.

Дверная ручка легко повернулась, и я, помахав Харли на прощание, проскользнула в дом. Снова возникла проблема с засовом, но я уже знала, что нужно делать, – притащила из ванной табуретку и задвинула засов. Честно говоря, я чувствовала такой душевный подъем, что, возможно, смогла бы взлететь и парить в воздухе без всякой табуретки, одним усилием воли.

Чтобы не оставлять на полу мокрых следов, я сняла сапоги и босиком на цыпочках прошла по коридору. Полоска света из-под двери гостиной больше не пробивалась, значит, родители уже спят.

Джоди, кажется, тоже спала – лежала на боку, глубоко дышала и не шевелилась. Когда я забиралась в свою постель, мне на секунду почудилось, что глаза Джоди широко открыты, но я решила, что это мне просто показалось в темноте. Я свернулась калачиком под теплым одеялом и только теперь почувствовала, как озябли у меня руки и ноги. Они были просто как ледышки. Я подумала, что в следующий раз обязательно нужно будет надеть носки и, быть может, даже перчатки…

На следующее утро я проспала допоздна, впервые в жизни Джоди встала раньше меня. Когда я открыла глаза, она была уже полностью одета и рылась в картонной коробке со старыми игрушками, которую мы засунули в шкаф. В коробке, где хранился мой дневник.

– Что ты там ищешь? – спросила я, садясь в кровати.

– Свою старую ракету, – ответила Джоди.

Она нашла ее на самом дне коробки, под моими медведями, и покрутила над головой, изображая полет.

– Вот думаю отдать ее Дэну, – сказала Джоди. – А ты могла бы подарить своих старых медведей Сакуре. Она их полюбит.

– Подумаю, – неопределенно ответила я. – Вообще-то я их тоже люблю.

– Да, но ты уже слишком стара для игрушек, – сказала Джоди. Голос у нее был каким-то напряженным. Она снова наклонилась над коробкой. – О, а это что у нас такое?