Я представила Джоди – бледную и дерзкую, изо всех сил старающуюся не заплакать, и слезы навернулись уже мне на глаза. А потом открылась дверь кабинета и в коридор выскочила сияющая Джоди. Она заметила нас, закрыла за собой дверь и направилась к нам, ухмыляясь от уха до уха.
– Привет, народ, – сказала она, помахав нам рукой. – Чего сидим, кого ждем?
– Тебя ждем! – ответила я.
– Как мило, – улыбнулась Джоди. – Но простите, мне нужно бежать.
И она быстро-быстро зашагала по коридору к главному входу.
– Куда ты идешь? – спросила я Джоди, догоняя ее. – Слушай, с тобой в самом деле все в порядке? Что тебе сказал мистер Уилберфорс? Он сильно на тебя наезжал?
– Нет! Мы с ним по-прежнему друзья. Ну, он, конечно, немного пополоскал мне мозги насчет того, что нужно лучше учиться и не задирать этого тупого ботаника Майклза, но оказалось, что в целом мистер Уилберфорс мной доволен.
– Да ладно, Джоди, кому ты хочешь лапшу на уши повесить? – сказал Харли.
– Нет, правда! Он сказал, что заметил, как хорошо у меня получается находить общий язык с малышами, Зефом, Сакурой и Дэном, которые после начала учебного года чувствуют себя слегка не в своей тарелке. Короче, он попросил, чтобы я уделяла им какое-то время, особенно вечером, после чая. И не только этим троим, но всем малышам, которым еще нет семи. Он хочет, чтобы я читала им на ночь сказки и вообще занималась с ними.
У меня мелькнула мысль, что здесь не обошлось без миссис Уилберфорс. Наверняка это она поговорила со своим мужем.
– А что, отличная идея, – сказала я.
– Скорее сумасшедшая, – скривился Харли. – Джоди, как бы это сказать… ну, не совсем Мэри Поппинс.
– Джоди лучше, чем Мэри Поппинс, – твердо заявила я.
Харли высоко, на добрых три сантиметра, поднял брови.
– Нет, правда, – сказала я. – Когда я была маленькой, Джоди всегда прекрасно относилась ко мне.
– Ты и сейчас маленькая, а Джоди зачастую просто ужасно к тебе относится, – сказал Харли. – Командует тобой и строит из себя босса.
– Да нет же, нет, она просто за мной присматривает. Она всегда была для меня как вторая мама, всегда играла со мной и учила меня разным вещам. Она была просто волшебницей, – возразила я.
Свое умение быть волшебницей Джоди с блеском проявила, занявшись школьными малышами. Она очаровала их в первый же вечер, когда объявила себя Фиолетовой принцессой и нарисовала фиолетовым фломастером маленькие татуировки каждому из своих новых малолетних подданных.
Рисунок татуировки каждый малыш выбирал сам. Зеф, например, захотел слона, и тут уж Джоди пришлось как следует постараться. Фиолетовый фломастер был плохо заметен на темно-коричневой коже Зефа, поэтому Джоди обвела контур слона серебром. Сакура попросила нарисовать ей фиолетовый цветок лотоса – легкотня. Дэн захотел маргаритку – еще проще. Следом потянулись остальные малыши. Мальчики в основном требовали нарисовать им гоночную машину, или реактивный самолет, или ружье, а девочки чаще всего заказывали плюшевых медвежат, или птиц, или бабочек.
На ночь Джоди рассказала мальчикам историю о школьнике-супермене, который гонял на собственном лимузине, а потом перешла в дом к девочкам и рассказала им сказку о медвежонке, которого звали Маленькие лапки. Мальчишки влюбились в Джоди и девчонки тоже. Все они наперебой просили, чтобы Джоди поцеловала их и пожелала доброй ночи.
Она начала проводить с малышами по часу или около того каждый вечер. Иногда я тоже ходила вместе с ней, забивалась куда-нибудь в уголок и слушала. Правда, когда Джоди рассказывала что-то мальчикам, мне это было не очень интересно, поэтому я сама возилась в это время с Дэном и его прозрачным Человеком. В своем повседневном костюме Дэн всегда оставался довольно сдержанным и не слишком приветливым, но переодевшись в мягкую полосатую пижаму, словно сразу становился на несколько лет младше и превращался в приятного, забавного малыша. Вечером не таким страшным становился даже Человек, которого Дэн заворачивал на ночь вместо пижамы в большой носовой платок, милосердно скрывавший омерзительные внутренности Человека.
Гораздо интереснее мне было у девочек, с которыми Джоди возилась точно так же, как в свое время со мной. На самом деле «Маленькие лапки» – это была моя история, я придумала ее в честь появления моего первого плюшевого медвежонка. Когда все маленькие девочки ахали и охали, слушая эту историю, я очень гордилась Джоди, а еще мне ужасно хотелось громко хлопнуть в ладоши и объявить, что эту сказку придумала я!
Вскоре я застукала Джоди, когда она вытаскивала у меня из-под одеяла Эдгара, Алана и По.
– Эй, это мои медведи, Джоди, – сказала я.
– Конечно твои, бэби. Я просто хочу показать их малышам. Я придумала про них классную медвежью историю, называться будет «Фиолетики». Малышам она понравится, особенно если я стану ее не только рассказывать, но и разыгрывать.
– Ты не будешь ничего разыгрывать с моими медведями, – совсем по-детски заупрямилась я.
Джоди уставилась на меня, затем расхохоталась и спросила:
– Кто это у нас здесь такой ревнивый?
– Не пори ерунду, – огрызнулась я.
Она была права. Я ревновала, особенно когда Сакура раскрыв рот ловила каждое слово Джоди, а потом выпрашивала разрешение подержать ее за руку. Я всегда считала Сакуру своей малышкой, а теперь она лишь мельком смотрела на меня и тут же переключалась на Джоди.
В классе большинство учеников по-прежнему считали Джоди отверженной, но, похоже, теперь это ее совершенно не волновало. Матрона и Бессменка наперебой восхищались умением Джоди обращаться с малышами, хотя Бессменку это явно задевало. Хвалила Джоди и мисс Френч. Даже сам мистер Уилберфорс отозвал как-то маму и папу в сторону и сказал им, что Джоди безупречно выполняет порученную ей работу с малышами и, по его мнению, взялась наконец за ум.
– Джоди, радость моя, ты превращаешься в настоящее сокровище, – сказал папа, подхватил ее и закружил, как в детстве. – Мы так гордимся тобой, правда, Шез?
Мама кивнула и пробормотала что-то неопределенное, но так уж открыто Джоди не хвалила. В последнее время мама вообще стала какой-то рассеянной, ни на чем не могла сосредоточиться, особенно если надолго. Она брала себя в руки только на то время, когда готовила на кухне, а потом снова впадала в спячку наяву – подолгу сидела, уставившись в экран телевизора, но не смеялась над шутками в комедийных шоу и не выкрикивала ответы во время телевикторин. Она перестала пилить нас с Джоди, спрашивать о чем-либо и даже не поправляла больше нашу речь. Наша жизнь текла теперь спокойно, но в этом было и что-то загадочное.
Впрочем, мама по-прежнему терпеть не могла мисс Френч, и когда разговор заходил о ней, выходила из своей спячки и начинала вести себя как прежде.
– Тыквы! – бушевала мама. – Эта дура заказала тридцать спелых тыкв, чтобы вырезать из них на Хэллоуин глупые физиономии для маленьких детей. А еще она хочет, чтобы я приготовила тыквенный суп, и тыквенный пирог, и тыквенный торт, и тыквенное ризотто, и тыквенное поцелуй-меня-в-зад. Что за глупая трата денег?! Ведь тыква – почти безвкусный, бесполезный овощ. А еще она собирается купить уйму килограммов яблок, причем не для еды, а для игры, чтобы откусывать их под водой. Зачем же так разбрасываться едой? И зачем заставлять детей совать голову под воду, чтобы откусить какое-то яблоко? Зачем, я вас спрашиваю!