Кстати, о кавалере – нужно ни в коем случае не подавать виду, что третьим лишним за столиком оказался именно немец. В целях конспирации, да и вообще…
– Эрих, давай я закажу водки?
– Водка здесь дерьмо! Лучше – два рома с колой. Пробовал?
– «Куба либре». У нас это тоже было когда-то модно.
Заказали. Выпили…
– Слушай, Эрих… Я, наверное, не вовремя появился? – следовало продемонстрировать, что немец ни секундочки не должен считать его конкурентом в борьбе за расположение Габриэлы.
– Брось, русский! Ты, конечно, опоздал, но…
– Прости, пожалуйста, – каждое слово, произнесенное собеседником, было само по себе понятно, однако общий смысл фразы никак не укладывался в голове. – Кто и куда опоздал?
– Ну, не я же! Я-то как раз пришел в эту дерьмовую забегаловку ровно в восемь. – Господин Юргенс сунул руку во внутренний карман широкого светлого пиджака. – Думал, пока посижу, почитаю…
И на столике, между не убранными ещё бутылками из-под сидра появился сложенный пополам журнал.
– «Финансы и рынок», – перевел Владимир Александрович. – Интересно! Но это не самый свежий номер.
– Верно, – согласился человек напротив. – За июнь… У вас ведь, кажется, есть такой же?
– Но на русском языке!
– Разумеется.
Журнал, обнаруженный в сумке покойного «журналиста» и переданный Генералу на встрече в театре, как и предполагалось был опознавательным знаком – тут большого ума не требовалось. Недаром Виноградов весь прошлый вечер тряс своим экземпляром где надо, и где не надо… Но вот чего ни майор, ни его «старшие товарищи» не знали и знать не могли – так это, должен ли процесс установления контакта сопровождаться ещё и какими-то условными фразами или ключевыми словами.
Поэтому, пришлось положиться на импровизацию и традиционный российский авось:
– Будем считать, что обмен верительными грамотами состоялся. Оставим разные мудреные пароли, сдвинутые на нос шляпы и темные очки для Голливуда… Не возражаете?
– Договорились!
Вряд ли собеседник считал себя дилетантом, скорее уж наоборот:
– Эта итальянка прицепилась ко мне, как жевачка к подошве. Я сначала пытался вежливо, но потом…
– Я видел! Ты вел себя так, будто хочешь трахнуть её прямо здесь, на столике.
– Самому противно… Другая бы давно дала по морде и смоталась. А крошка Габриэла почему-то заставляла себя терпеть!
– Эрих, может, ты ей нравишься?
– Чепуха! – немец поморщился и помотал головой. – Тут другое…
– Откуда она за тобой увязалась?
– Да прямо в отеле! Я как раз получил ключи, а заодно и твое приглашение. И она подошла…
– Прости, опять не понял, – нахмурил брови Виноградов. – Какое приглашение?
Тут уже настал черед забеспокоиться собеседнику. Медленно, четко выговариявая каждое слово, он пояснил:
– Конверт. Из отеля, для внутренней корреспонденции. Там – листок с названием этой забегаловки и временем встречи.
– Без подписи и даты?
– Да, но я так понял, что это от тебя!
– Это не от меня… Я получил такой же вызов.
Черный холодок невидимой опасности накатил на собеседников, и оба с трудом удержались от того, чтобы судорожно не завертеть головами. Владимиру Александровичу сквозь уличный шум даже послышался далекий щелчек – то ли фотоаппарата, то ли затвора автоматической винтовки.
Захотелось стать маленьким – или даже совсем исчезнуть.
– Блин, надо ноги делать! Потом разберемся.
– Не понимаю… – насторожился господин Юргенс и Владимир Александрович сообразил, что реплика его прозвучала по-русски:
– Простите. Кажется, нам следует немедленно разойтись.
– Да! Я попробую разобраться… – судя по всему, в качестве «принимающей стороны» собеседник считал себя ответственным за случившееся.
– Встретимся позже! – Виноградов успел отойти на порядочное расстояние, когда вспомнил о необходимости рассчитаться. С другой стороны, гори оно все ярким пламенем! Лучше заработать репутацию труса, чем снова почувствовать себя голым и беззащитным под чьим-то изучающим взглядом.
Теперь следовало добраться до гостиницы. На подсознательном уровне собственный номер в отеле уже воспринимался майором как нечто надежное, обещающее покой и относительную безопасность. Избегая почти не освещенных, но увешанных фестивальными транспортантами маленьких улочек, Владимир Александрович ни на мгновение не покидал загустевший к вечеру людской поток. Двигаясь вместе с праздной, веселой и неторопливой публикой, он вскоре вышел на набережную, к пляжу с красивым названием Сан Лоренцо, и только пару раз по пути ему показалось, что сзади следует «хвост»… Впрочем, скорее всего это было очередным плодом милицейской фантазии – уж кто-кто, а Виноградов знал, что настоящее, профессиональное наружное наблюдения обнаружить нельзя – его можно только почувствовать шкурой. Что же касается «любителей», то избавить себя от них достаточно просто. Вполне хватило бы тех испытанных временем классических манипуляций, которые Владимир Александрович проделал, расставшись с немецким партнером.
Тем не менее, сначала майор двинулся не налево, а в сторону Английского парка. По пути покупал какую-то сувенирную ерунду, выпил пива и подолгу глазел на многочисленных уличных актеров – словом, вел себя как заправский бездельник.
Затем развернулся, и пошел обратно – туда, где в старой части города ждал его «Дон Мануэль»…
– О, русский!
– Гуд ивнинг, сэр! Сорри…
Они чуть не столкнулись – зазевавшийся на вылепленные из мокрого песка скульптуры Виноградов и бородатый англичанин с трубкой в зубах.
– Вы уже знаете о том, что случилось?
– Что? Что случилось? – вглядываясь в ошарашенное лицо литературного критика, Владимир Александрович торопливо прикидывал, в какой степени трагическое известие касается лично его.
– Крепитесь, старина! В конце концов…
– Что же все-таки произошло? – воображение успело нарисовать широкий спектр поводов для беспокойства – от обворованного местными жуликами гостиничного номера до начала ядерных бомбардировок Чечни российской авиацией.
– По понедельникам музей Прадо закрыт!
– Простите? – Виноградов не сразу, с большим трудом, но увязал услышанное с событиями минувшей ночи. Действительно, узнав тогда от англичанина, что в программе фестиваля значится бесплатная автобусная поездка в Мадрид, он выразил бурное желание присоединиться. Но чтобы непременно посетить уникальный музей Прадо! Собственно, живопись ему была до лампочки – просто это была единственная достопримечательность испанской столицы, название которой майор смог извлечь из глубин затуманенной алкоголем памяти. Видимо, выпитый сидр в сочетании с водкой придал Владимиру Александровичу столько темперамента и убедительности, что не только собеседники, но и сам он искренне поверил в свойственную русским интеллигентам тягу к прекрасному.