– Глебушка?.. Неужто вернулись?..
– И вовсе я не вернулся… – сбивчиво, по-детски волнуясь, ответил Глеб. – Вовсе я не собираюсь сюда возвращаться… Мне этот дом хуже тюрьмы! Ты разве не знаешь?
Архип повесил голову. Кому, как не ему, было знать обо всех ужасных событиях, что произошли в этом доме семнадцать лет назад. Ведь именно он ухаживал тогда за больным, заточенным в своей комнате мальчиком, которого родной отец пытался с помощью яда отправить на тот свет.
– Я мимо проходил, – продолжал оправдываться молодой человек, – нынче приехал и хотел искать комнату… Вдруг вижу тебя, старого моего слугу… Ну вот и окликнул…
– И правильно сделали, барин, потому как Архип вам быстро жилье сыщет! – оживился старик, радуясь, что может быть нужным. – Вот послушайте… Здесь, неподалеку, в Подколокольном переулке есть маленькая пекарня. Ее хозяин сдает комнатку с мебелями и просит недорого. И люди тихие, хорошие такие, смирные. Сделайте милость, подите к нему и скажите, что пришли от меня. Можете с ним торговаться, он уступит! У вас-то, чай, рубля лишнего не бывает… А я, как с дровами управлюсь, вас проведаю.
– Не знаю, как тебя благодарить, Архип… – Молодой князь протянул бывшему слуге руку, но тот в страхе отшатнулся.
– Мне вас приходится благодарить, барин, – глухо произнес старик, недоверчиво вглядываясь в лицо Глеба, вновь безуспешно силясь узнать в этом приветливом господине прежнего, норовистого, заносчивого и упрямого мальчугана. – Не забыли меня, какой мне еще благодарности нужно, в мои-то годы? Я уже помру скоро, а вы, стало быть, помнить меня будете… Вот я словно бы еще и поживу…
В тот же день молодой человек поселился в Подколокольном переулке в меблированной комнате, над самой пекарней. Сюда проникали соблазнительные ароматы свежей выпечки, и у Глеба кружилась голова. «Когда исчерпаются мои ресурсы, – с грустью думал он, – эти запахи станут невыносимы и доведут меня до обморока. Впрочем, тогда надо будет искать другое жилье, дешевле… Пусть эта квартира скромна, мне она пока не по карману!» Он понимал, если не устроится в ближайшее время на службу в больницу, его ждут нищета, голод и какой-нибудь смрадный угол в трущобах. Денег, полученных от графа Обольянинова на шпионскую деятельность, оставалось совсем немного. Кроме того, надо было запастись теплыми вещами на зиму. Он в такой спешке уехал из Парижа, что ни о чем не позаботился. Когда Глеб отправлялся из Генуи в Одессу, ему и в голову не могло прийти, что он пробудет в России до осени, тем более до зимы. Молодой человек был довольно беспечен, так как с детства привык во всем полагаться на чужие заботы о себе. О нем всегда кто-то пекся: нянька Евлампия, позже – его покровитель граф. Сейчас Глеб оказался предоставлен самому себе.
Распаковав саквояж с лекарствами, он достал три диплома об окончании Сорбонны. Только один из них был подлинным, выданным на имя Глеба Ильича Белозерского. Два других, на имя австрийского подданного Вальтера Буззати и французского подданного Филиппа Роше, изготовил для него Обольянинов. Не раздумывая ни секунды, Глеб бросил обе фальшивки в огонь. «Со шпионством покончено раз и навсегда, – твердо сказал он себе, – даже если буду помирать с голоду, ни за что не соглашусь шпионить!»
На следующее утро он первым делом решил расспросить хозяина пекарни о московских лечебницах и врачах. Большая семья пекаря, состоявшая из восьми детей мал мала меньше, черноокой смуглой жены-красавицы и двух престарелых тетушек-приживалок, теснилась в четырех комнатах. Дохода от маленькой пекарни все-таки не хватало на прокорм такой оравы, и потому отец семейства решил отдавать внаем пятую комнату. Хозяина звали Фролом Матвеевичем Дерябиным. Был он родом с Волги, из зажиточной купеческой семьи. Однако, ослушавшись родителя и взяв в жены цыганку из табора, он бежал в Москву, тем самым лишившись наследства и всякой поддержки со стороны отца. «Я сам себе проторил дорожку в жизни, – любил хвастаться романтичный пекарь, будучи слегка в подпитии. – Сам замесил и испек свое счастье! Пусть недостатки у меня во всем имеются, да зато я никому на свете не должен, и никто мне не указ!»
Глеб застал все семейство за самоваром и был тут же приглашен к завтраку, так как в цену комнаты входил еще и стол. Об этом Дерябин сразу же предупредил квартиранта, чтобы тот не вздумал с ним торговаться. Хозяйка налила постояльцу большую чашку чаю и подала на блюдце две свежевыпеченные ватрушки с маком и изюмом. Когда молодой человек с аппетитом принялся за еду, она удовлетворенно кивнула головой, отчего в ее ушах покачнулись огромные золотые серьги – явно еще таборного происхождения.
– Чего-чего, а сдобного добра нам ни у кого занимать не приходится, – с простодушным самодовольством заявил Фрол Матвеевич, кивнув на гору ватрушек, высившуюся на огромном расписном блюде. – Уплетайте за милую душу, гостюшка, а то уж больно вы худы и бледный вид из себя имеете…
Тетушки-приживалки мгновенно прекратили сосать чай с блюдечек и одновременно уставились на постояльца, словно оценивая его «бледный вид». Этим они несколько смутили Глеба, так что тот даже перестал есть.
– Подскажите мне, любезный хозяин, нет ли здесь у вас поблизости какой-нибудь больницы? – спросил молодой человек, ни на минуту не забывавший о своем неустроенном положении.
– Мать честная! – воскликнул пекарь, изменившись в лице. – Да неужто вы, сударь, хворы? Я же и подмечаю – бледны и даже как бы немного с зеленцой…
– Нет-нет, вы меня неправильно поняли, – поспешил его успокоить Глеб. – Я сам доктор. Недавно окончил Парижский университет и теперь хочу поступить здесь на службу.
– Дохтур? Парижский университет! – выпучил глаза Дерябин. – Да мне вас сам бог послал!
– Аленка заболела, – с тревогой взглянула на Глеба жена пекаря, – с ночи у нее жар, и несет девчонку, так уж несет, не приведи Господи… Уж не холера ли проклятая?!
– Типун тебе на язык, Розка! – стукнул по столу кулаком пекарь. – Напророчишь сейчас, молчи, ну?!
Тетушки дружно взвизгнули.
– Давайте-ка посмотрим больную! – поднялся из-за стола Глеб, шумно отодвинув стул. – Где девочка?
Шестилетняя Аленка, смуглая брюнетка, вся в мать, мирно спала в полутемной комнатке, больше похожей на чулан. По случаю болезни ей отвели целую кровать – обычно дети пекаря из-за нехватки места спали по двое в одной постели. Доктор потрогал девочке лоб и послушал пульс.
– Жар есть. Но не сильный, – шепотом сообщил он родителям.
– А ночью вся прямо пылала! – также шепотом произнесла мать.
– Рвота была? – спросил Глеб.
Родители покачали головами.
Вернувшись к столу, молодой врач выписал рецепт и заявил:
– Не похоже на холеру. Когда проснется, напоите крепким чаем, потом пусть примет эти лекарства, а вечером поглядим, – он протянул бумажку с рецептом отцу. – И еще, – строго добавил Глеб, – если боитесь холеры, не пейте сырую воду и запретите детям пить из колодцев. Чаще мойте руки. Желательно с мылом и особенно перед едой. А также не ешьте немытые фрукты и овощи.