– Третий день она так лежит, не шевелится и ни с кем не разговаривает, – поведал подошедший следом Денька Длинный.
– Ага, только вчера вечером встала воды попить и в уборную сходила, – добавил из-за плеча Кортис.
Я присел на кровати рядом с девушкой и взял её за руку. Каришка слегка повернула голову, посмотрела на меня и, ничего не сказав, отвернулась. Выглядела она ужасно – ввалившиеся щёки, вокруг глаз чёрные круги, цвет кожи стал неестественно серым. На мои слова она не реагировала. Раздался колокольчик, призывающий на занятия. Я пообещал Каришке зайти к ней сразу после тренировок, вынул из кармана Неведомого Призрака и положил рядом с ней.
– Присматривай за ней, – попросил я малыша.
День тянулся ужасающе медленно. Не обрадовало даже то, что Тень с удовлетворением отметила мои успехи в умении оставаться невидимым в движении. Хорошие результаты показали также Кортис и Сулик. Но всем нам предстояло ещё тренироваться и тренироваться, чтобы закрепить навык до автоматизма.
После занятий я поспешил к Каришке. Она спала, ладошкой прикрывая сидящего у неё на груди крысёнка.
– Совсем слабая. Совсем больная, – сказал мне Неведомый Призрак. – Ей очень холодно, она скоро умрёт.
Пророчество Белла всплыло у меня в памяти. Осень уже совсем скоро. Я встрепенулся. Нет! Нельзя допустить, чтобы она умерла! Нужно вынести Каришку из этого холодного подземелья, поместить ее в нормальные условия, обеспечить уход. Для начала я направился к начальнику охраны, но карлика не оказалось на месте. Поужинав безвкусным супом и жидкой кашей, я прихватил ещё одну тарелку для Каришки. Она уже не спала, но лежала всё так же неподвижно. Есть она отказалась. Кажется, девушка просто не хотела жить.
– Всё напрасно, я всё равно умру… – Какой же слабый у неё был голосок.
– Не смей так думать. Я не позволю тебе умереть.
– Мне приснился сон. Я умру в конце лета, – прошептала девушка. – Это правда, сама богиня судьбы Фаэтта сказала мне об этом.
– Каришка, не говори ерунды. Нога заживёт, от этого не умирают. А слабость пройдёт. Я перевезу тебя в гостиницу, там ты выздоровеешь.
– Серый Ворон, с богами не спорят. Я не смогу купить свою свободу со сломанной ногой.
– Сколько тебе осталось выплатить?
– Двести восемь золотых и четыре цехина, – помедлив, без надежды в голосе произнесла Каришка.
Я сидел сжимая её холодную руку, и в голове у меня бродили тяжёлые мысли. Деньги у меня были, но предназначались они для других целей. Если я отдам их Каришке, у меня может не появиться другой возможности помочь Фее. В конце концов, Ленка – мой друг детства. Она дважды спасала мне жизнь по дороге сюда. А Каришка? Я с ней едва знаком. Она вообще не заслужила хорошего к себе отношения, раз за разом пыталась обокрасть меня И, если верить предсказанию, она всё равно скоро умрёт… Вроде всё в моих рассуждениях выглядело логично, но успокоить себя не получалось.
Парни давно погасили свет в коридоре и легли спать, а я всё сидел рядом с Каришкой и искал решение. Каришка тоже не спала и всё так же немигающими глазами смотрела в потолок.
Наконец я сделал выбор.
На этот раз карлик оказался на месте и не спал. Он совершенно не удивился моему приходу.
– Так и знал, что ты рано или поздно зайдёшь. Мне уже сообщили о выплаченной тобой десятине…
– Здесь двести девяносто золотых. Это выплата её долга и деньги на лечение. Каришку нужно как можно скорее вывезти из этих сырых коридоров и доставить в храм Латандера.
Карлик флегматично высыпал монеты на стол и стал неторопливо пересчитывать. Затем смахнул большую часть корольков в ящик стола. Оставшиеся монеты положил обратно в кошель и бросил его мне:
– Больше школе она ничего не должна. Как вы разберётесь между собой, меня не касается. За лечение платить не нужно. В храм тоже не нужно, жрец уже всё сделал. Всё, что требуется, – это уход. С утра прикажу подогнать повозку. Повязку можно будет снять через десять дней, но на занятия может не спешить, пускай сперва нога заживёт. Ты тоже можешь пропустить несколько дней и помочь ей.
Когда я уже уходил, он бросил следом:
– В следующий раз, когда сорвешь хороший куш, оплачивай долю школы в ящик для пожертвований внутри храма, только предупреди служителя. Не знаю, что ты смог украсть такого ценного. Но рассказывают, что со стороны смотрелось странно, когда нищему при входе кинули более тридцати золотых.
Рано утром меня разбудил охранник школы и сообщил, что повозка готова. Я на руках отнёс Каришку и осторожно уложил на сено. Девушка не спала, но никак не реагировала на происходящее. Кучера не было, мне самому пришлось на ходу учиться управлять лошадью. К счастью, кобыла оказалась послушной и сообразительной. Я отвёз Каришку в «Боевой Единорог» и перенёс в свою комнату.
В какой-то момент девушка пришла в себя и узнала мою комнату. Слабым голосом она произнесла:
– Всё это зря. Я всё равно не смогу выплатить долг и умру. Так сказала Фаэтта.
– Фаэтта ошиблась, – ответил я, надеясь, что девушка меня услышит. – Я не позволю тебе умереть.
Следующие четыре дня я провёл возле постели больной – по ложке вливал ей в рот питательный бульон, поправлял подушку и периодически ненадолго ослаблял тугую повязку на ноге, чтобы восстановить кровообращение. Каришка лишь периодически стонала и ворочалась, как будто отбивалась во сне от кого-то. В эти минуты мне оставалось только гладить её по голове и успокаивать словами, что всё хорошо, что я выплатил долг и ей больше не грозит рабство.
Каждый вечер после ужина я устраивал себе изнурительные тренировки – приседал, кувыркался, стоял на руках, метал ножи, работал с мечами до глубокой ночи. На четвёртый день, когда я поздним вечером после тренировки вернулся в комнату, то обнаружил, что Каришка открыла глаза. Она посмотрела на меня и проговорила вполне отчётливо:
– Ты так и не объяснил, почему ты мне помогаешь.
Я хотел ещё раз подробно объяснить свои мотивы, но произнес совсем другое:
– Потому что люблю тебя. Я сам понял это лишь совсем недавно.
– Это хорошо, – тихо проговорила девушка и закрыла глаза, опять уснув.
Её дыхание стало ровным, а на щеках появился легкий румянец.
– Она выздоравливает, – подтвердил мои наблюдения Неведомый Призрак.
Утром я проснулся от пения птиц, яркого света и потока свежего воздуха. Обнажённая Каришка стояла напротив окна и смотрела на улицу. Сквозь кожу на спине у неё проступали рёбра и позвоночник, в исхудавшем теле просматривалась каждая косточка. Перебинтованная нога в колодках казалась огромной по сравнению со здоровой. Девушка стояла молча и неподвижно, лишь кисточка хвоста изредка подёргивалась.
– Я выздоровела, – не оборачиваясь, проговорила она. – И я не умру.