Растерявшись, Джон спрятал руку и ответил.
– Здравствуйте! Вроде… Хорошо… Вроде. Тело немного ноет… и слабость. А что со мной? Почему я здесь?
– Я не все знаю, – ответил Константин Сергеевич, присаживаясь рядом с кроватью. – Твое дело засекречено Цитаделью. Но лечу я тебя от сильного отравления. Твой организм боролся с каким-то инородным телом. Скорее всего, инородным телом является твой палец. Но это только мои догадки. Сейчас твой организм уже принял то, с чем боролся. Через пару часов из него выведутся все оставшиеся токсины, и ты будешь полностью здоров.
– А почему у пальца такой цвет? – спросил Джон. – Он должен быть темнее.
– Да, когда тебя привезли, он был темнее, – подтвердил доктор. – Но постепенно он стал принимать цвет твоей кожи.
Джон снова поднял руку и стал ее осматривать. При внимательном рассмотрении он разглядел, что новый палец начинается почти у основания. Внешне он полностью дублирует другие пальцы. На нем даже ноготь есть. Вот только цветом он немного отличается. Хотя, еще пять минут назад, он отличался сильнее. Если так пойдет и дальше, то через несколько часов его будет не отличить от других.
– А сколько я здесь? – спросил Джон. – Сколько занятий я пропустил?
– Тебя привезли вчера вечером, – ответил доктор. – Сегодня ты побудешь здесь и занятия, конечно же, пропустишь, а завтра я планирую тебя выписать, и ты вернешься на свои уроки. Только палец по указанию Цитадели я тебе забинтую… А сейчас с тобой хотят поговорить профессор Лоббитс и работники Цитадели, в том числе твой отец. Мне их пригласить? Или ты хочешь еще отдохнуть?
Джон кивнул и сделал приглашающий жест. После чего доктор Селезнев вышел и впустил посетителей.
Первым в отсек зашел отец Джона – Ричард Пауэр. Он был еще молодым, ему шел только пятый десяток лет. Но война сделала свое дело. Он был полностью седой и выглядел старше своего возраста лет так на двадцать. В Цитадели он занимал должность начальника отдела исследований внеземных цивилизаций и занимался примерно тем же, что и профессор Лоббитс. По крайней мере, так думал Джон. Он мало видел отца, постоянно пропадающего на работе, собственно, как и большинство других родителей на Коридоре. А мать он почти и не помнил. Она была помощником пилота на космическом корабле и погибла еще перед Исходом при атаке на корабль снергов. Джону тогда было только два года.
Следом зашел какой-то незнакомый мужчина примерно такого же возраста как отец. А за ними шел поникший профессор Лоббитс. В его глазах стояла тревога и чувство вины. «Похоже, старик Лоббитс считает себя виноватым в том, что со мной случилось, – подумал Джон. – Еще бы только понять, ЧТО со мной случилось?».
– Джон здравствуй! – поздоровался с ним отец. – Как ты себя чувствуешь? Мы волновались за тебя.
– Да вроде нормально, – ответил Джон. – Вы хотели со мной поговорить? – решил он перейти сразу к делу.
– Да. Это полковник Владимир Гурчев, – отец представил незнакомца. – Он возглавляет управление научных исследований в аналитическом департаменте. Ну а профессора Лоббитса ты знаешь.
Лоббитс даже икнул, когда его упомянули, глупо улыбнулся и помахал рукой.
– Привет, Джон. Я хочу рассказать тебе, что с тобой произошло. Если ты еще не понял все сам? – Гурчев вопросительно посмотрел на Джона.
– Нет, – ответил Джон. – Я не понял.
– Хорошо, – принялся рассказывать Гурчев. – Профессор Лоббитс сообщил нам, что вы занимались расщеплением образца иголки твари под кодовым названием Дикобраз.
– Да, – подтвердил Джон.
– Но образец не поддавался расщеплению, вышел из-под контроля и отрезал твой указательный палец на левой руке.
Джон не удержался, поднял руку и посмотрел на свой палец.
– Но он на месте, – сказал Джон. – Правда, он какой-то странный.
– Так вот, – продолжил Гурчев, – в тот момент, когда игла отрезала тебе палец, в ней шел процесс расщепления. Есть теория, что игла не поддается расщеплению по причине абсолютной однородности и наличия сильного собственного биополя. А в тот момент, когда игла отрезала твой палец, несколько, временно расщепленных, частей этой иглы попали под воздействие твоего биополя. И вместо того, чтобы вернутся в иглу, вернулись на место твоего отрезанного пальца и приняли его форму.
– То есть, – решил уточнить Джон, – мой новый палец состоит из материи иглы Дикобраза?
– Похоже, что так, – подтвердил Гурчев. – Причем после присоединения твой организм начал отторгать эту материю, но она не позволила. Тогда твой организм отравился ей и всю эту ночь мы боролись с интоксикацией. Сейчас твой организм уже принял инородный объект. Да и палец, я смотрю, теперь совсем не отличить от других.
Джон еще раз посмотрел на руку и понял, что палец принял абсолютно такой же цвет как другие. Так что ему ничего не оставалось, как подтвердить очевидный факт.
– Вот только на ощупь отличается, – добавил он.
– Ну! – пожал плечами Гурчев. – Это совсем незаметно. А теперь, Джон, я хочу тебя кое о чем попросить – о том, что с тобой произошло, никто не должен узнать, по крайней мере, первое время.
– Я понял, – кивнул Джон. – А… – он неуверенно обвел всех взглядом. – … А что со мной будет?
– Ты будешь продолжать учиться и работать с профессором Лоббитсом. Только теперь у вас появится еще один… ассистент, который будет за вами приглядывать, – Гурчев загадочно посмотрел на Лоббитса, а тот насупился от недовольства. – А теперь отдыхай. Завтра с утра ты отправишься на занятия.
* * *
Профессор Лоббитс пришел в лабораторию не в духе. Мало того, что его грызло чувство вины и стыда за случившееся с Джоном, так он еще и был раздражен сорванным экспериментом. Хотя, где-то в глубине души он ликовал от успеха, которого боялся признать. У него получилось совместить материал снергов с человеческой плотью. И теперь у него появилась идея, как расщепить иглу.
Суть идеи заключалась в том, что частицу иглы во время расщепления нужно оттянуть чужим биополем. Это было очень опасно, и нужно было сначала решить стоит ли игра свеч. Но это он решит потом, когда вернется Джон. «Неправильно будет продолжать эксперименты без Джона, – думал профессор. – Он многим пожертвовал, и не правильно будет лишать его хоть какой-то информации». Профессор Лоббитс, как человек, жадный до знаний, и не мог думать по-другому. Ему даже и в голову не приходило, что может быть, Джон, теперь не захочет иметь никаких дел с этой опасной штуковиной.
– Здравствуйте, профессор.
Лоббитс глубоко ушел в свои мысли, и для него оказалось полной неожиданностью, что в лаборатории кто-то есть. Услышав голос, он крякнул от испуга и подпрыгнул на месте. Но узнав в незваном госте своего давнего знакомого – Омара Сина, разразился гневной тирадой:
– Ты зачем так сделал? Ты что, смерти моей хочешь? Зачем ты ко мне подкрался? И зачем кричишь так громко? Не делай больше так. Никогда! Ты откуда здесь взялся вообще? И что тут делаешь? – крик профессора чередовался иканием и иногда переходил на визг.