– Вы надорветесь, – запротестовала миссис Муривей. – Он весит полцентнера.
Однако Флора спокойно взяла поднос и под испуганными взглядами Нэнси, Рувима, миссис Муривей, Сью, Фебы, Джейн и Летти разложила на нем номер «Вог», проспекты парижского отеля «Мирамар» и фотографии Фанни Уорд.
– Я отнесу тете Аде ленч, – объявила Флора. – Если я не спущусь к трем, то, пожалуйста, миссис Муривей, принесите нам лимонад. В половине пятого можете подать чай с черносмородинным кексом, который Феба испекла на прошлой неделе. Если меня не будет к семи, будьте добры принести ужин для двоих. В десять мы выпьем теплого молока с печеньем. А теперь я со всеми прощаюсь. Не переживайте. Все будет хорошо.
И медленно, под зачарованными взглядами Скоткраддеров и миссис Муривей, Флора начала подниматься по лестнице, твердо держа перед собой поднос. Они слышали, как ее шаги удаляются по коридору. Затем в прохладной летней тиши раздался звонкий голосок: «Тетя Ада, я принесла вам ленч. Можно войти? Это Флора».
Наступила пауза. Затем скрипнула, открываясь, дверь, и Флора с подносом вошла внутрь.
В следующие почти девять часов никто из сидящих внизу ее не видел и не слышал.
В три, в половине пятого и в семь миссис Муривей поднималась на второй этаж с подносом и всякий раз обнаруживала в коридоре аккуратно составленные пустые тарелки и чашки. Из-за плотно закрытой двери доносился гул разговора, но как миссис Муривей ни вслушивалась, слов было не разобрать. С этой неутешительной вестью она и возвращалась на кухню.
В семь к взволнованной компании присоединились мистер Клоп и Ранетта. Прождав Флору до восьми, решили ужинать без нее и отлично подкрепились мясом, пивом и маринованным луком. Дух беспокойства стал отличной приправой к трапезе.
Поужинав, стали ждать дальше. Миссис Муривей несколько раз порывалась отнести наверх какао с бутербродами, а заодно проверить, как идут дела, но Рувим твердо сказал «нет»: инструкции Флоры надо исполнить во всех мелочах. Сказано теплое молоко в десять, значит, надо нести теплое молоко в десять.
Все очень уютно сидели в долгих сумерках, повернувшись к открытой двери. Миссис Муривей приготовила овсяный отвар с лимоном, за что все собравшиеся были ей очень признательны: глотки у них давно пересохли от бесконечных разговоров. Обсуждали, что Флора может говорить тете Аде, вспоминали историю фермы за последние двадцать лет (в частности, до чего неприятный тип был старый Нишиш Скоткраддер), гадали, как у Сифа дела в Голливуде и встретится ли он там с Амосом, дружно соглашались, что свадьба у Эльфины будет великолепная, строили предположения, как сложится семейная жизнь у Мириам с Урком и что Юдифь делает в Лондоне, а главное, с кем? Снаружи становилось темнее и прохладнее; зажглись летние звезды.
Все говорили так оживленно, что не слышали, как часы пробили десять. В четверть одиннадцатого миссис Муривей напугала всех громким возгласом:
– Про молоко-то я забыла! Скоро забуду, как меня зовут! Сейчас поставлю его греть.
Она только начала заново растапливать прогоревшую печку, как звуки на лестнице заставили всех повернуться к темному дверному проему. Кто-то спускался по ступеням легкой, хоть и немного усталой походкой.
Рувим встал, чиркнул спичкой и поднял ее над головой. Огонек разгорелся, и в его свете возникла Флора.
Она выглядела собранной, но бледной и утомленной. Один золотистый завиток выбился из прически и лежал на щеке.
– Привет, – сказала она, – так вы все здесь? (Здравствуйте, мистер Клоп, разве вам не пора спать?) Миссис Муривей, я выпью молоко прямо на кухне. Тете Аде его можно не носить. Я уложила ее в постель. Она спит.
Раздался общий вздох изумления.
Флора опустилась в кресло, с которого встал Рувим, и зевнула.
– Мы боялись за тебя, милочка, – укоризненно проговорила Летти после паузы, за время которой зажгли лампы и задернули занавески. Никто не хотел задавать вопросы, хотя всех распирало от любопытства. – Уж не скажу, сколько раз мы были готовы за тобой бежать.
– Спасибо за заботу, – лениво проговорила Флора, одним глазом поглядывая на кастрюльку с греющимся молоком. – Однако все правда хорошо. Не тревожься, Рувим, во время свадьбы ничего плохого не случится. Можно продолжать подготовку. И вообще все будет как надо.
– Кузина Флора, кроме тебя, никто бы не справился, – просто сказал Рувим. – Наверное, бесполезно спрашивать, как тебе это удалось?
– Долго рассказывать, – ответила Флора и отпила большой глоток молока. – Мы проговорили много часов – чтобы повторить все, потребовалась бы целая ночь. – Она подавила зевок. – Вы все увидите, когда придет время. Я хочу сказать, в день свадьбы. Это будет сюрприз. Приятный сюрприз. Не буду объяснять заранее, чтобы не портить вам удовольствие. Просто ждите. Будет замечательно…
К концу речи голос Флоры становился все более и более сонным. Внезапно он совсем умолк, и миссис Муривей еле успела метнуться вперед и подхватить падающий стакан с недопитым молоком. Флора спала.
– В точности как маленький усталый ребенок, – проговорил мистер Клоп, который, подобно всем брутальным интеллектуалам, был в душе крайне сентиментален. – Как маленький усталый ребенок, – повторил он и уже собрался рассеянно погладить Флору по голове, когда миссис Муривей звонко шлепнула его по руке и воскликнула:
– Лапы прочь!
Мистер Клоп так расстроился, что ушел домой, ни с кем не попрощавшись. Ранетта, плача, убежала за ним.
Миссис Муривей отправила Сюзанну, Летти, Фебу, Пру и Джейн по спальням, а сама вместе с Рувимом разбудила Флору.
Та встала, все еще очень сонная, и улыбнулась Рувиму, протянувшему ей свечу.
– Доброй ночи, кузина Флора. «Кручине» очень повезло, что ты сюда приехала, – сказал он.
– Не о чем говорить, мне самой было очень приятно. Главное, дождись свадьбы. Я уверена, тебе понравится. Миссис Муривей, вы знаете, как я не люблю делать замечания, но сегодняшние котлеты были немного недожарены. Мы с миссис Скоткраддер обе это заметили. Ее оказалась почти сырой.
– Очень сожалею, мисс Пост, – ответила миссис Муривей.
И все сонно побрели спать.
Утром четырнадцатого солнце встало в плотной серой дымке. На траве и на деревьях лежала крупная роса.
Внизу, в садиках еще спящего Воплинга, можно было наблюдать идиллическую процессию: четыре фигурки перебирались от клумбы к клумбе, словно пчелы-добытчицы. То были три члена будущего джаз-банда миссис Муривей во главе с седовласым Иродом.
Им поручили нарвать цветов, чтобы украсить церковь и столы на ферме. Грузовик розовых и белых пионов из Ковент-Гардена уже разгрузили у ворот, так что теперь Флора и миссис Муривей ходили через двор с охапками сонных цветов.
Флора смотрела на дымку и радовалась: день обещал быть ясным, жарким и солнечным.