Тут Траст едва не ляпнул насчет того, что доченька не совсем жива, точнее – совсем наоборот, но Ларисса, вмиг догадавшись, зачем он открыл рот, хорошенько ткнула ему локтем в ребра, так что он протяжно выдохнул вовсе не то, что собирался сказать:
– Здравствуйте. Рад вас видеть. Я хотел бы выразить вам свое почте…
– Заткнись, ур-род! – Кислая вонь от пропитанной потом одежды Майдаса перешибала даже смрад гари и лежалых на солнце трупов. – Не смей, ур-род, раскрывать свою пасть, пока я не разрешу! Доченька, что этот рыжий кусок сала делает рядом с тобой?
Ларисса поспешила сменить тему:
– Папочка, тебе нельзя нервничать. Ты настои пьешь, которые лекарь велел? Как ты себя…
– Крюк в хребет всем лекарям на свете! – раздраженно оборвал ее Майдас. – Скажи лучше, доченька, ты ведь вернулась к князю Мору? Ты же выполнила мой наказ?
Отстранившись от него, Ларисса беспомощно посмотрела на Траста.
Траст шагнул к Майдасу, как бы заслонив собой Лариссу.
– Князь Мор убит.
Майдас басовито-хрипло взревел:
– Помнишь, крюк тебе в хребет, я велел тебе и твоему дружку рыл своих поганых не совать в Щукари и даже не смотреть в сторону поселка?! – Лицо его, покрытое рытвинами оспин, вмиг стало недобрым и побагровело.
Траст попятился:
– Д-да, помню…
– Я пошутил. Добро пожаловать в Щукари. Чувствуй себя как дома, – приподнявшись на локтях, Майдас расхохотался. – А Мор… Мо-ор… Ну и… – Дальше он высказался так, что Ларисса закашлялась и подняла руки, чтобы заткнуть уши. Трасту же стало нехорошо, аж в глазах побелело. У Майдаса определенно был особый дар – выражаться крайне неприлично. Но несмотря на полуобморочное состояние, Траст все же понял из сказанного папочкой Лариссы, что поселок вместе с жителями уничтожили княжьи ратники.
– Уважаемый, заткни свой грязный рот, здесь дамы, – пробасили у Траста за спиной.
На лбу у него тотчас выступили капли холодного пота, челюсть отпала, глаза вытаращились на Лариссу. Он промычал ей нечто нечленораздельное с намеком, чтобы она обернулась и посмотрела, кто это там разговорился. Судя по тому, что Майдас до сих пор не разразился отборной братью в ответ на «просьбу», самые худшие опасения Траста должны были подтвердиться.
И они подтвердились.
– Две женщины, – скрестив руки на груди, сказала Ларисса. – Одна в возрасте и удивительно похожа на тебя. Вторая – немного моложе. Приехали на повозке, запряженной коровой. А что, удобно: и едешь, и молока подоить утром и вечером можно. Толстый, та, что на тебя похожа, это твоя мама? Храбрая она у тебя: не каждая женщина решится без мужчины раскатывать по Разведанным Территориям. Мало ли кто лихой обидеть может.
– Не завидую тому глупцу, который только недобро посмотрит на мою мамочку, не то что попробует ее обидеть. – Траст наконец обернулся.
Все было в точности, как описала Ларисса: в Щукари незаметно въехала одноосная крепко сбитая и хорошенько смазанная повозка, – не скрипнули дубовые колеса, не предупредили! – на которой Траст с раннего детства с мамочкой ездил на ярмарку. В рыбацкий поселок повозку притащила тягловая корова со специально заостренными рогами. Погоняла корову обожаемая мамочка Траста, а рядом с ней сидела его восхитительная невеста. Нащупать бы желудь с блохой на груди да показать бы невесте, что Траст хранит талисман, но… Не нащупал – и ладно.
Траст был рыжим, а у его невесты, повенчанной с ним сразу после первого глотка из материнской груди, были прямо-таки удивительно серые, редкие и засаленные волосы. Ларисса представила себе, сколько блох выкормит такая шевелюра. Да уж не одну сотню! Она отчеливо представила насекомых, кишащих в волосах невесты Траста, передав ему картинку. А лицо невесты – по мнению Лариссы – безнадежно утонуло в мелких красных прыщах, они же покрывали собой всю кожу на руках, щиколотках и плоской – плоской, Траст! – груди.
– Мамочка, что ты здесь?.. Как ты вообще здесь?.. – пролепетал Траст.
– Ну и смрад. – Его мать удивительно легко для ее комплекции спрыгнула с повозки и двинула к дому. На полторы головы она возвышалась над сыном, и руки-ноги у нее были не тоньше, чем у Майдаса, на которого она сразу положила глаз, иначе не стала бы разговаривать с ним так ласково, не назвала бы его уважаемым.
Увидев поблизости мужчину – любого мужчину! – она тут же становилась тихой, кроткой и как бы вдвое меньше. В ее глазах появлялся блеск, она то и дело облизывала свои полные ярко-красные губы и поправляла рыжие волосы, заплетенные в толстую косу. Живую одежду она не признавала и носила исключительно некрашеные кожаные рубахи и куртки с вышивкой и костяными вставками.
– Ну и вонища! Уважаемый, у вас тут всегда так смердит? – презрительно скривившись, она намеренно колыхнула грудью.
Майдас был просто обречен упереться взглядом в роскошные вздымающиеся холмы на груди хозяйки бескрайних угодий и неисчислимых стад, вечно испытывающей неистовый любовный аппетит. Ни один ее поклонник не продержался дольше года. Но Майдас об этом еще не знал, не подозревала и Ларисса, что у нее вот-вот появятся новая мачеха и сводный рыжий братишка.
Майдас дернулся было, чтобы подняться навстречу искусительнице, но Ларисса прильнула к нему и прощебетала, что его любимая доченька таки жива-здорова и вернулась к своему обожаемому папочке и будет рядом с ним, чтобы поставить его на ноги, а чего он вообще хочет, только пусть скажет, она все-все для него сделает.
– Доченька, да ты холодная совсем. Ледяная!
Ларисса тотчас, будто ее ошпарили кипятком, отстранилась от Майдаса.
– Перемерзла в пути? Какой мороз был, какая зима… Ты бы погрелась на пепелище бы, у угольков. – Услышав это, Траст хмыкнул, и блондинка наградила его леденящим взглядом. – Но чуть позже, доченька. Сначала метнись-ка в дом, принеси средство наше для дорогих гостей.
– Так оно ж для дорогих…
Оценив намек будущей падчерицы, мама Траста хохотнула. А когда она хохотала, ее сыну неизменно хотелось заткнуть уши, чтобы не оглохнуть. Этот раз не стал исключением.
Вновь побагровев, Майдас наградил дочь грозным взглядом:
– Крюк тебе в хребет, дрянь ты эдакая! Перечить мне вздумала?!
Фыркнув, Ларисса с места запрыгнула на порог дома на сваях, преодолев при этом с десяток мер.
– Ну, точно саранча. – Мамочка Траста покачала головой, когда девчонка скрылась в доме. – Са-ран-ча.
– Мама, ну что ты такое говоришь? – вступился за подругу Траст.
Звонко, едва не сломав челюсть, в щеку ему врезалась родительская ладонь, а последовавший подзатыльник едва не лишил сознания. Хорошо, Ларисса этого не видела. Да, она все-все чувствует, что и он, но…
– Что ты здесь делаешь, мама? – Он, великий могучий некромант, круче которого нет на всех Разведанных Территориях, а то и на всей планете, потер ладонью ушибленную щеку. – Как ты здесь очутилась?