Это все было неправильно, такая разговорчивость не была присуща никому из них, и уж тявкающий что-то Зубастик точно не должен был разевать лишний раз свою пропахшую тухлятиной пасть.
«Двадцать пять… девятнадцать…».
Босые пятки Крыци. Босые пятки. Ну почему они не давали Зилу покоя?! Вот сейчас, перед смертью, третий контур – это не шутки, почему он думал только о ее босых пятках?..
Хохоча, карлица подбежала к нему и, подпрыгнув, зачем-то ударила его ногой. Сработали навыки, полученные Зилом от Фелиса и Бареса, тело само, без участия разума, среагировало на атаку – защищаясь, Зил выставил левую руку, потому что правая висела плетью, он не мог и пальцем на ней пошевелить, ведь файер обглодал ее до костей, оставив конечности лишь тот минимум, который не позволит организму начать ее отторжение. Пятка у Крыци оказалась не только маленькой и мозолистой, но и удивительно тяжелой, будто не пятка это была, а гранитный окатыш, запущенный в Зила вздорной блондинкой Лариссой, погибшей на Поле Отцов и там же воскрешенной Трастом. Голая пятка и левая рука… Мысли путались, вой сирены мешал думать, собраться с мыслями никак не получалось, ну никак! Левая рука, «птица» на левой руке… «птица» открыла замок в верхней комнате Ставки…
«Десять… пять…».
Зил шагнул к рабочей столу, с прибора на котором Крыця устроила весь этот бардак, и приложил к этому прибору «птицу».
И через миг пришло понимание.
Этот прибор – устройство ввода и вывода информации, экран сверхплоского – тоньше человеческого волоса! – монитора, связанный напрямую с суперкомпьютером, прибором из приборов, который был тут везде, пол был частью его, стены были частью его, потолок тоже был частью этого сверхмощного и ужасного умного прибора, и даже столы тоже были его частью, и только разве что диваны тут, в Ставке, не имели никакого отношения к суперкомпьютеру. Но главное, что «птица» и этот суперкомпьютер тут же подружились и обменялись пакетами информации, и вой сирены вместе с угрожающим голосом стихли, а у Крыци сразу пропало желание гримасничать и хохотать. Даль спрыгнул со стола на пол и почесал затылок.
– Тональность этого звука вызывает неадекватное поведение у людей, – в наступившей звенящей тишине пояснил леший теми словами, которые передала ему «птица», которая сама узнала все это и много еще всякого от суперкомпьютера. В этих словах таился смысл, который благодаря «птице» он не столько понимал, сколько ощущал, поэтому ему и трудно было передать это ощущение звуками. – Под воздействием определенных частот и определенной громкости человек полностью теряет способность верно оценить происходящее вокруг, на него нападает болтливость, и при этом он говорит только правду, что позволяет операторам-кибервоинам выявить диверсантов и… А вот и они, последние обитатели Ставки.
Бесшумно открылись в стенах ниши, выпустив наружу рабочие кресла с теми, кто сидел в них до последнего, кто погиб на боевом посту. Все они были киборгами – еще людьми, но уже не совсем людьми, потому что половина органов в их организмах военные доктора заменили на искусственные, более надежные и эффективные, чем те, что давались человеку от природы. Но вот незадача – эти прекрасные искусственные органы, сумев устоять под напором электромагнитного импульса и проникающей радиации, ослабленных толстыми стенами бункера, поддались воздействию боевого вируса, запущенного в операционную систему суперкомпьютера. Этот вирус отключил искусственные органы, мгновенно убив киборгов, и был он так странно скомпилирован, что суперкомпьютер, созданный лучшими умами Министерства обороны, не смог ему противостоять ни миллисекунды!.. Одного из самых совершенных приборов древних – супер, называй его супером, Зил, ему так нравится – до сих пор возмущала и доводила до отчаяния гибель операторов, обслуживавших его и взаимодействовавших с ним.
На полу проступили, как бы выдвинулись из него на чуть-чуть, бледно-зеленые полосы шириной в пару пальцев – линии управления, не только постоянно поддерживающие контакт между супером и кибервоинами, но и контролирующие передвижения по помещению кресел – ложементов, они ведь так называются. Вот они, ложементы эти, и двинули к определенным уставом боевым местам, то есть к столам, которые тут же, одновременно с открытием ниш-хранилищ, начали трансформироваться в рабочие пространства, напичканные экранами-тачпадами и кучей слотов и различных разъемов, подключение к которым – при наличии доступа, конечно, – позволяло, к примеру, вести патрулирование эскадрильями дронов в воздухе над Атлантикой (что за Атлантика такая?..), наносить удары сеймическим оружием и при этом координировать пехотные и механизированные подразделения в руинах захваченных городов. С легким, едва слышным жужжанием столы закончили трансформацию. Все вокруг было как бы бутафорией до поры до времени, но при этом все стало функциональным, когда понадобилось.
– Мать, роди меня огромную обратно, что это?! – вытаращив глаза и тихонечко зазвенев бубенцами, воскликнула Крыця.
И Зил ее чувства вполне разделял, ибо в креслах сидели – были закреплены в них, сращены с ними нервами и седалищами – самые странные существа из виденных когда-либо Зилом. Даже полукровки казались ему менее странными и чужими, чем эти древние чистяки, сохранившиеся за девять веков так хорошо, будто они умерли минуту назад.
Минуту? Что за минута такая? Ах, минута, ясно…
Микроклимат – еще одно понимание, еще одна вспышка в получившем новую информацию мозге – в резервной Ставке поддерживался такой, что ни одна вызывающая гниение бактерия здесь не могла просуществовать достаточно долго, чтобы вызвать разложение трупов. В отличие от компьютерного вируса, убившего людей, но пожалевшего почему-то систему. Почему пожалевшего?.. Супер этого не знал, так что и Зилу вряд ли стоило пытаться понять то, для чего даже у древних не было понятий и терминов.
У кибервоинов, одетых в пятнистые изолирующие костюмы, были ампутированы руки и ноги. Конечности им заменяли толстые разноцветные кабели – волокно, способное передавать с огромной скоростью данные, сращенное с плотью и с нервами так прочно и так надежно, что любой отклик на команду поступал в суперкомп за столь ничтожную долю мгновения, что ее невозможно даже представить, но при этом долю такую значительную, что она определяла судьбы миллионов в Третьей мировой. В ложементах кибервоины проводили всю свою жизнь, и потому в них были встроены дефекаторы. В других креслах – самых современных – дефекаторов не было, потому что те, кто размещали на них свои тощие седалища, седалищами по природному назначению больше не пользовались – у них, у этих храбрых воинов самой страшной войны в истории человечества, просто не было желудка и прямой кишки, поддержание жизнедеятельности у них было принципиально иным, но более подробной информации у супера на этот счет не было. На специальных подставках ложементов тех кибервоинов, кто все же употреблял пищу перорально, стояли чашки обязательно с глупыми картинками и надписями, и в чашках еще остался налет, когда-то бывший черным кофе, напитком таким, с добавлением тростникового сахара.
– Леший, не молчи. Все-таки что это? – повторив вопрос карлицы, альбинос шагнул к развернутому столу, на котором он только что прыгал, точно котенок перед машущей ему ладошкой. – Кто все эти… люди?