Босх понимал большую часть того, что говорила Сото. Сначала она объяснила, что ранение Мерседа переквалифицировано в убийство и теперь они с Босхом расследуют это дело. Потом спросила, может ли Эрнандес добавить что-то новое о тогдашнем эпизоде: какие-нибудь детали или мысли, которые пришли ему в голову на этот счет. Самого Эрнандеса Босх понимал гораздо хуже. Музыкант говорил охрипшим голосом и, возможно, пил что-то крепкое перед их приходом. Некоторые слова он произносил нечетко, другие бубнил и комкал, проглатывая целые слоги. Но в общем было ясно, что ему нечего добавить к прежним показаниям из «книги убийств».
Сото осведомилась, не знает ли он, где можно найти других музыкантов группы – Анхеля Охеду и Альберто Кабраля. Босху понравилось, что напарница спросила про Кабраля, хотя они уже знали его адрес. Это был ловкий ход, который использовали опытные детективы, чтобы проверить искренность свидетеля. Люсия додумалась до него сама, и Босху даже не пришлось ее учить.
На вопрос об Охеде Эрнандес только покачал головой, но зато сразу ткнул большим пальцем за плечо и назвал адрес Кабраля. Сото задала ему еще несколько общих вопросов и под конец поинтересовалась, почему, по его мнению, Охеда в тот день бросился бежать. Лицо Эрнандеса выразило недоумение:
– Qué? [7]
Сото повторила вопрос, объяснив, что на записи с камеры наблюдения видно, как Охеда побежал сразу после выстрела, словно заранее знал, что произойдет.
Эрнандес ответил, что не следил за Охедой, поскольку в тот момент прятался под столом. Сото понимающе кивнула и начала расспрашивать об Охеде и о том, не было ли у него врагов и не жаловался ли он на какие-нибудь проблемы незадолго до стрельбы.
Никакого внятного ответа она не получила. То ли Эрнандес действительно ничего не знал о трубаче, то ли притворялся, что не знает. Он сказал, что Охеда появился в их ансамбле месяцев за девять до эпизода со стрельбой и ушел практически сразу после него. Эрнандес и Кабраль нашли двух других музыкантов и оставили за собой название «Лос-Рейес Халиско».
Сото спросила, откуда Охеда пришел в их коллектив, но Эрнандес только пожал плечами. Он ответил, что вообще-то Охеда родом из Чиуауа, но он не помнит, при каких обстоятельствах тот попал в группу. Кажется, Кабраль познакомился с ним на Мариачи-плаза и пригласил в свою команду, решив, что участие трубача поможет им получать больше заказов. Во время разговора Эрнандес вспомнил еще одну деталь. Он добавил, что Охеда внешне был очень привлекателен, и это тоже говорило в его пользу. У него уже имелись свои поклонники среди любителей мариачи, и музыканты надеялись, что с его помощью смогут обойти конкурентов на площади, где любое преимущество давало больше шансов получить работу.
Сото поблагодарила Эрнандеса, а Босх ограничился кивком. Детективы проехали еще несколько кварталов вверх по Норс-Ланкершим и остановились у почти такого же комплекса, где жил Эрнандес. Однако Кабраля не оказалось ни дома, ни во внутреннем дворе, где несколько мужчин сидели вокруг костра и что-то жарили на гриле. Люсия спросила их о Кабрале, но они молча покачали головами. Никто о нем не знал.
Босх и Сото заехали уже далеко от центра и своего офиса и решили, что будет лучше посидеть в машине и подождать Кабраля. Босх припарковался на обочине прямо у ворот дома, чтобы не прозевать музыканта, если он все-таки появится.
– Ну, что ты думаешь? – спросила Сото, когда они остановились и заглушили мотор.
– Думаю, ты отлично провела допрос, – ответил Босх.
– Спасибо.
– И еще я думаю, что мы должны найти Охеду. Надеюсь, он не вернулся в Чиуауа, иначе нам придется искать иголку в стоге сена.
– Все может быть. Его грин-карта просрочена. Он вполне мог вернуться.
– Вопрос – почему?
Сото кивнула:
– Ты веришь, что Эрнандес действительно не знает, где Охеда?
Босх подумал, прежде чем ответить:
– Пожалуй, да. Музыканты редко сидят на месте. Вечно шатаются туда-сюда.
Сото снова кивнула, и на некоторое время они замолчали. Потом Гарри вспомнил про незаконченный разговор:
– Ты не договорила насчет награды от «Тринадцатой улицы». Что там было дальше? Кто-то с ними поговорил?
– Да, парни из отдела по борьбе с организованной преступностью. Они встретились с авторитетами банды и сказали, что если со мной что-то случится, вся полиция Лос-Анджелеса начнет против них войну. Их не оставят в покое, пока полностью не уничтожат. Они получат черную метку.
– И что? Бандиты пообещали, что не тронут тебя?
– Именно так.
Босх кивнул, продолжая размышлять о Сото и ее прошлом. Его следующий вопрос был связан с делом Бонни-Брае.
– Ты что-нибудь помнишь про тот день? – спросил он. – Когда начался пожар? Сколько тебе тогда было – лет шесть или семь?
Сото ответила не сразу.
– Мне было семь, и я помню только дым, пробивавшийся под дверь. Мы пытались выйти, но тут же вернулись, потому что всю лестницу охватил огонь. Мы просто закрыли дверь и остались сидеть внутри.
– А учитель был с вами?
– Да, мисс Гонсалес… она погибла. Мы оказались в ловушке, и никто не шел нам на помощь, а потом в комнату повалил дым. У нас были передники, в которых мы занимались рисованием, и миссис Гонсалес вместе со своей помощницей Адель разрезала их ножницами и сказала, чтобы мы намочили лоскуты в аквариуме с рыбками и прижали к носу и губам.
– Разумно.
– Но дыма становилось все больше, и мы начали кашлять и задыхаться. Тогда мы забрались в кладовку и закрыли за собой дверь – все, кроме мисс Гонсалес, потому что ей не хватило места. Она осталась снаружи и продолжала звать на помощь. Кричала во весь голос.
– Но никто не пришел?
– Очень долго никто не приходил. А потом мы услышали, что мисс Гонсалес замолчала, и дым начал проникать в кладовку.
Босх представил, какой ужас им пришлось пережить – кучке маленьких детей и одному взрослому.
– Потом дыма стало очень много, и мы начали терять сознание. Некоторые так и не очнулись. Меня спас пожарный. Он сделал мне дыхание «рот в рот» и надел кислородную маску. Я помню, как мы ехали в машине и они пытались привести в чувство мою лучшую подругу, Эльзу. Но ничего не вышло. Меня спасли, а ее нет. Не понимаю почему.
Босх не знал, что ответить, и промолчал. Ему хотелось сказать напарнице что-то ободряющее и позитивное.
– Ты узнала, кто был этот пожарный? – спросил он наконец.
– Нет. Наверно, его имя было в отчетах, но я их никогда не видела.
Гарри кивнул. И тут заметил движение в зеркале заднего вида. Какая-то машина медленно ползла вдоль припаркованных у обочины автомобилей. На вид это была допотопная развалюха с опущенными окнами.