Поэтому, с моей точки зрения, наиболее вероятный сценарий дальнейших взаимоотношений довольно изощрен: Соединенные Штаты начнут одновременно соревноваться и сотрудничать с Китаем. Грядущее американо-китайское соперничество придаст новое значение слову «искусность», особенно в устах экономистов и дипломатов. Если у таких взаимоотношений появятся острые углы, одним из них будет вопрос о военно-морском сотрудничестве в северном Индийском и западном Тихом океанах.
Американское военное кораблестроение описывалось выше как обанкротившееся; валовой национальный продукт сокращается, и Америка всеми силами старается сохранить хотя бы наличный флот – в условиях спада, подобного которому не было со времен Великой депрессии. Ежегодный прирост китайского оборонного бюджета уже 20 лет подряд выражается двузначными цифрами – а объем китайского промышленного производства, невзирая на пагубное воздействие всемирного кризиса, в ближайшее время станет увеличиваться на 8–10 % ежегодно. Подводный арсенал Китая включает в себя 12 дизель-электроходных субмарин класса «проект 877 Палтус» (он же «Варшавянка», он же Kiloclass), вооруженных управляемыми тактическими ракетами и самонаводящимися торпедами, 13 субмарин «Сонг» – того же класса, что и «Палтус», и одну атомную субмарину класса «Цзинь», с ядерными баллистическими ракетами на борту. Еще три атомные подводные лодки скоро сойдут со стапелей.
Этот перечень нечего и сравнивать с американским: во флоте США числится 74 боеспособные атомные подводные лодки, вооруженные баллистическими ракетами. Под флагом США плавают 24 из 34 авианосцев, ныне существующих в мире. Под китайским флагом не ходит ни единого (хотя намечается постройка одного-двух). Такую статистику можно продолжать. Но, повторяю: цифры повествуют не обо всем. Настоящей повестью был бы рассказ о подспудных тенденциях, об асимметричных возможностях, об искусном сочетании военно-морской, экономической и территориальной мощи, позволяющих охватить сферой своего влияния всю Азию.
Китай догоняет США медленно и все же достаточно быстро, чтобы насторожить американцев и дать им понять: ваше владычество – не навеки. В Ираке самодельные бомбы, взрывавшиеся у тротуарных бровок, показали Соединенным Штатам грубую, технически примитивную сторону асимметрии. Китай, разрабатывающий ракетные и космические программы, покажет американцам изощренно-утонченную, технически совершенную сторону асимметрии: он явит искусство сдерживания, умело расставит преграды. В будущем флоту США окажется рискованно высылать ударные авианосные группы куда и когда заблагорассудится, особенно к берегам Азиатского континента. И наконец, само географическое положение Китая, простершегося в центре Азии, – совокупно с его растущим военно-морским флотом и расцветающей экономикой – вынудит США постепенно проститься со своим прежним влиянием в тамошних краях.
Очень важно вкратце пояснить, как может развиваться китайская стратегия на просторах Индийского и Тихого океанов. Прежде чем перейти к этому, следует сказать несколько слов о том, для чего, собственно, Китаю нужны океаны и моря. Что представляют собой сложные экономические и стратегические интересы, присущие Китаю и отдаленно сходные с американскими интересами более чем вековой давности? [72]
С древнейших времен Китай опасался всевозможных сухопутных нашествий. Великую Китайскую стену воздвигли еще в III столетии до н. э., чтобы преградить путь завоевателям-тюркам. В середине XX в. Китай с тревогой ждал советского вторжения: дружба с «великим северным соседом» пошла врозь. При Мао Цзэдуне китайский оборонный бюджет содержал в основном наземные войска – флоту перепадали крохи. С развалом Советского Союза былые тревоги миновали. В последние годы китайские дипломаты не щадят усилий, улаживая давние споры о государственных границах с республиками Средней Азии, а также с иными своими соседями. Сегодня происходит некое «вторжение наоборот»: приезжие китайцы медленно и верно становятся кое-где в Сибири преобладающей народностью. Следовательно, китайская погоня за морским могуществом означает прежде всего, что впервые за долгое время сухопутным рубежам Китая не грозит никто и ниоткуда. Если приморские города-государства и островные нации – большие и малые – стремятся к морской мощи как бы непроизвольно, то для Китая – континентального и вдобавок искони отгораживавшегося от остального мира – это своего рода роскошь: залог будущей великодержавности. Просто-напросто выходя в открытое бескрайнее море, Китай уже подчеркивает свое господство на суше, в самом сердце Азии. Разумеется, Китай не чувствует себя в полной безопасности от соседских происков, как чувствовала себя Америка на закате XIX в., – поскольку Америку можно по праву считать настоящим островным (хотя остров необъятен) государством. И все же на суше Китаю грозят несравненно меньше, чем когда-либо прежде – почти во всей предшествующей китайской истории.
Другой стимул, подгоняющий Китай к морским водам, – невероятный подъем государственной экономики: торговля расцвела в одночасье и вызвала сопутствующий взрыв успешной коммерции на всех китайских побережьях. В 2007-м грузооборот гонконгских гаваней перестал быть величайшим в мире – первенство перешло к Шанхаю. К 2015 г. Китай станет крупнейшим на свете государством-судостроителем, обгонит Японию и Южную Корею. Морское могущество отчасти определяется количеством торговых судов – и самое большее их количество будет у Китая.
Потребность Китая в энергии определяет как внешнюю политику страны, так и политику внутригосударственной безопасности: чтобы продолжать впечатляющий экономический подъем, нужен усиливающийся, непрерывный приток топлива. Да, значение угля, биомассы, атомной энергии и т. д. возрастает, но Китаю необходимо получать все больше нефти и природного газа. После США вторым крупнейшим потребителем нефти выступает Китай. Китайские государственные деятели рассматривают острую нужду в привозных нефтепродуктах как слабое место, по которому вероятный противник способен ударить. (Тем, что источники энергии следует разнообразить, и объясняются тесные отношения Китая со столь отвратительным режимом, как суданский.) Китайское потребление углеводородов за последние 20 лет возросло вдвое – и возрастет еще вдвое против нынешнего в следующие 10–20 лет, – а вот национальная добыча нефти остается на прежнем уровне с 1993 г., когда Китай сделался нетто-импортером нефти. Львиная доля нефти и природного газа – 85 % – поступает через Индийский океан, минуя Малаккский пролив по пути к тихоокеанским гаваням Китая. Среднеазиатских нефтяных поставок по трубопроводам недостаточно; не спасает положения и сжигаемый китайский уголь. С течением времени Китай окажется еще более зависим от аравийской нефти и сжиженного иранского газа. Поэтому жизненно важные пути судоходного сообщения (SLOCS), идущие вокруг южных евразийских побережий, следует охранять. Учитывая, что с древнейших времен Китай выступал великой цивилизаторской державой, и помня о его исторически недавнем прошлом, когда страна пала жертвой западного колониализма, задаешься неизбежным вопросом: с какой, собственно, стати должны китайские руководители навеки препоручать флоту США – самозваному попечителю океанских угодий, обретающихся во всеобщем пользовании, – столь важную для Китая оборонную задачу? Будь вы китайским правителем, пекущимся о том, чтобы сотни миллионов китайцев разбогатели и превратились в буржуа, жадно потребляющих электрическую и другую энергию, вы бы тоже создавали надежный флот, пригодный для охраны ваших торговых судов, пересекающих Индийский и западный Тихий океаны.