— Я списался с одной фирмой в Штатах. Поедем в США?
— Посмотрим.
Ей нужно немедленно найти работу. Она потеряет квалификацию, если не будет работать хотя бы полгода.
Он повернул голову, внимательно на нее посмотрел.
— О чем ты думаешь?
— О том, как дальше жить, — честно сказала Жанна.
— Я люблю тебя.
— Я знаю.
Что бы она сейчас делала, если бы не было Ивана? Рыдала бы, как все жены, которым изменяют мужья?
— Я его ненавижу!
Иван промолчал. Ему неприятно слышать про Мишу, поняла Жанна.
— Я получу все свое до копейки!
На подоконник села синичка, поскреблась коготками и улетела.
Иван слегка переместился, снова прижал ее к себе.
— Вдвоем с тобой мы его разорим, — сказала Жанна.
— Я не буду в этом участвовать. — Он ответил не сразу, но твердо.
— Ну и не участвуй. — Жанна с трудом заставила себя не оттолкнуть Ивана. Получалось, что она — бессердечная стерва, а это неправда и чудовищно оскорбительно. — Только тогда не говори, что меня любишь. Если тебе все равно, как со мной поступают…
— Мне не все равно, — перебил он.
— Тебе не хочется иметь свою фирму? — Жанна все-таки оттолкнула его руку, села и посмотрела на Ивана сверху вниз.
— Не знаю. Я об этом не думал. Вообще-то я программист, а не менеджер.
Вообще-то он не говорил ничего такого, чего она от него не ожидала. Он не сказал ничего обидного, но обида почему-то ее захлестнула.
— Ты считаешь, что я должна уйти от Мишки в чем мать родила?
— Это тебе решать.
— Я вижу, тебе не нравится, что я хочу отстоять все, что мне принадлежит!
— Не нравится, — согласился он.
— Почему? — Жанна подумала и снова легла.
— Потому что я мужчина и обеспечивать свою женщину должен сам.
— Это здорово, — усмехнулась Жанна. — Но я не наложница и не приживалка. Я всю жизнь вкалывала и заработала каждую свою копейку. И ничего никому дарить не собираюсь.
— Давай позавтракаем, — предложил Иван.
— Давай.
Ей совсем не хотелось есть. Ей хотелось только одного, чтобы бывшему мужу было так же больно и противно, как ей.
Иван прошел на кухню, она поплелась за ним.
— Я отсужу все, что мне причитается! — Жанна села на неудобную табуретку, понаблюдала, как Иван возится у плиты.
По подоконнику забарабанили капли, она посмотрела на гнущиеся под ветром мокрые ветки. Мерзкая весна в этом году.
— Я отсужу все, что мне причитается, и мы с тобой организуем фирму!
— Нет.
От плиты поплыл приятный запах кофе. В офисе Иван всегда пил только чай.
— Почему?
Он достал чашки, разлил дымящуюся жидкость.
— Это мои деньги. — Жанна подвинула себе чашку. — Понимаешь, мои!
— Понимаю, — кивнул он, усаживаясь напротив.
— Тогда я одна организую, — вздохнула Жанна. — Будешь у меня работать?
— Нет.
— Ваня. — Она зачем-то понюхала кофе и отодвинула чашку. — Мне с тобой очень хорошо. Я не знаю, как бы я пережила эту ночь без тебя. Но у нас ничего не получится. Разные мы очень. Я крещеная, но христианские ценности мне не нравятся. Человек не должен прощать обид.
— Я не требую, чтобы ты прощала обиды.
— Требуешь, — не согласилась Жанна. — Я отниму у Новикова все, что смогу. И если ты не хочешь мне в этом помочь, значит, ты меня не знаешь и не любишь.
— Я тебя знаю и люблю. Ты передумаешь. Сейчас ты просто очень злишься.
— Я не передумаю, — грустно покачала головой Жанна, чувствуя, как между ними вырастает невидимая стена. — Ты очень добренький, Ваня. Я таких терпеть не могу.
Они словно говорили на разных языках, и Жанна ощутила себя еще более одинокой, чем когда ехала к Ивану.
Вот Новиков всегда ее понимал. А она его.
Жанна медленно оделась и пошла к двери. Ей очень хотелось, чтобы Иван не дал ей уйти, но он не тронулся с места, и она этому не удивилась.
Вика опять открыла дверь почти мгновенно.
— Мишенька! — грустно прошептала она, пропуская его в квартиру.
И даже за закрытой дверью не посмела броситься к нему, как накануне. Не иначе как сочувствие выражает: он не удержался, сказал ей по телефону, что Жанна от него ушла.
Новиков молча обнял Вику, потянул ее в комнату.
Потом тоже долго лежал молча, стараясь скрыть раздражение оттого, что Вика тихо поглаживает ему плечо. Жанна никогда не лежала с ним так покорно, она сейчас вскочила бы, кинулась к компьютеру или к телефону, или начала бы говорить ему какие-нибудь глупости.
— Ты кому-нибудь рассказала про наши отношения? — спросил он наконец.
— Что ты! — возмутилась она. — Конечно нет. Никому.
— Так уж и никому? — усмехнулся Новиков. — Какой-нибудь подружке наверняка ведь сказала.
— Подружкам говорила, но они никого из фирмы не знают.
Новикову неожиданно стало любопытно, что Вика поведала своим подружкам. Наверняка плела, что он без ума от ее красоты и готов немедленно развестись, чтобы соединиться с нею навеки.
— Миша, я никому ничего не сообщала, правда. Мне и говорить-то некому. — Вика приподнялась, посмотрела на него сверху.
Он не ответил. Было бы большим чудом, если бы никто в фирме не заметил его связи с секретаршей. Он давно не верил в чудеса.
Ненависть к жене сменилась тупой апатией.
Жизнь состоит из случайностей, говорила когда-то мама. Тогда он с ней соглашался, сейчас мог бы поспорить. Жизнь состоит из закономерностей. Что-то не так было в их браке, если он столь легко рассыпался.
Новиков осторожно снял с груди Викину руку.
— Я пойду. — Он тяжело поднялся, отвернувшись, натянул одежду.
У двери она попыталась его обнять, но он выскочил на лестничную клетку.
Оставаться одному было тошно. Поехать к Берестовым? Ну их к черту.
Через сорок минут Новиков звонил в квартиру родителей.
— Миша? — удивилась мать. Он редко приходил без предварительного звонка и ругал жену за то, что она имела привычку являться куда-нибудь незваным гостем.
— Мы с Жанной разошлись, — буркнул он, раздеваясь.
— Боже мой! — Мать взялась руками за щеки, Михаила от этого жеста передернуло.
— Папа где?
— На дачу поехал. А у меня давление опять подскочило.