Второй представитель мужского пола был явной противоположностью кокетливого собрата. Включившись в негласное соревнование, он старался перетянуть на себя внимание женской части аудитории.
Высокий брутальный брюнет, а-ля мачо с однодневной щетиной, был одет с иголочки. Он время от времени как бы невзначай приподнимал рукав пиджака и демонстрировал публике поблескивающие золотом часы. Молодой человек являл собой лакомое сочетание элегантности и небрежности — качеств, которые обычно ценятся женщинами. Собственно, они и порхали вокруг него подобно мотылькам. Он наслаждался их обществом, самодовольно и снисходительно улыбался и был похож на сытого мартовского кота. Маша постоянно слышала его бас. Красавец рассказывал очередную историю из собственной жизни, где он, разумеется, исполнял роль героя, или отпускал комментарии, уверенные и тяжеловесные.
Очистите щеголя от дорогой шелухи, и увидите затюканного мамой или бабушкой мальчика, доказывающего окружающим свою значимость. Легко спрятать неуверенность под брендовыми костюмами, коллекционными часами и снисходительными репликами.
«Голубому клоуну досталось больше родительской любви, он не носит маску. Мачо устал и скоро выйдет в тираж. Вывод второй: в туризме встречаются тараканы мужского рода, но они мимикрируют под нас. Мужчины — класс вымирающий».
Поставив неутешительные диагнозы, Маша улыбнулась. Подняв глаза, столкнулась с пристальным взглядом Макса, наблюдавшим за ее невербальным психоанализом. Баварец подмигнул и понимающе улыбнулся в ответ: вот видишь, они совсем не страшные, добрые и пушистые.
Первые дни пролетели незаметно, подчиняясь насыщенной программе, переездам из отеля в отель, обедам с генеральными менеджерами, ужинам с маркетологами и представителями кантонального управления.
Маша не забивала голову неизвестной терминологией и не участвовала в обсуждениях, не запоминала представляемых ей сотрудников отелей, она старалась быть ближе к Максу, который исполнял роль не только переводчика, но и хроникера.
Вспышки его камеры действовали на женскую часть группы завораживающе. Забыв о цели приезда, дамы выбирали удачный ракурс и позировали хромому фотографу. Одни поджимали живот, становясь в три четверти, другие недвусмысленно округляли грудь, кокетливо хихикали, и почти все умоляли снять их еще и еще.
Гламурный мальчик не отставал от своих подружек. Брутальный мачо и строгая Нина Владимировна, наоборот, всем видом демонстрировали равнодушие.
Маша, так и не сошедшаяся близко ни с кем, старалась большую часть времени проводить в компании гида-фотографа. Он был не против, всегда занимал соседнее место в автобусе или ресторанах, выполняя тем самым поручение Елены — опекать подругу.
Такое внимание к незнакомой участнице не могло не вызвать удивления и легкого раздражения. У девушек сразу появился повод для сплетен. Интрижка дала новую тему для обсуждений, а слежка разнообразила досуг.
— Не знаю, девчонки, как вам, а по мне фотограф неплох. Ножка его подвела, а в целом… душка. Одни глаза чего стоят и улыбка…
— Молчи! Он вполне секси. Я не прочь оказаться на месте этой малявки. Кто она такая вообще?
Девушки замолчали, заметив приближение Маши.
Признаться, ей немного льстило внимание симпатичного парня и совсем не раздражали завистливые взгляды. Ревность женской половины добавляла в застоявшуюся кровь куража.
Шла вторая неделя октября.
Прогулка на теплоходе в Гандрию, колоритный рыбацкий поселок, сохранивший аутентичный лик, поначалу не обещала быть безмятежной. Ранним утром свинцовые тучи, зацепившиеся за горы, окружили со всех сторон озеро и грозили дождем. Но к полудню случилось чудо. Северный промозглый ветер сменил направление, от унылых облаков не осталось и следа, а солнце запалило по-летнему. Собравшиеся на верхней палубе участники группы скинули осенние плащи и куртки и с наслаждением растянулись на деревянных скамейках.
За бортом теплохода проплывали кварталы города, перешедшие в парк с опустевшим пляжем. Следом на бархатных холмах среди пирамидальных кипарисов и взъерошенных ветром пальм замаячили виллы богатых швейцарцев.
Лугано — город-микс, город-фьюжн, как и вся страна, поразительно точно, как по линейке, разделенная на части, где люди говорили на разных языках, имели различные обычаи, культурные традиции, архитектуру. Как на протяжении веков швейцарцам удалось совместить немецкую педантичность и аккуратность, французское легкомыслие и щедрость с итальянским шармом и безалаберностью? И все это на территории, соизмеримой по площади с Московской областью. Еще одна неразгаданная тайна.
Маша стояла у поручней, любуясь то прозрачной глубиной, то бликами переливающейся на солнце изумрудной воды, то отражающимися в ней величественными горами. Следила за белыми барашками волн, разбегающихся из-под кормы и растворяющихся в зеркальной глади. Она поймала себя на мысли, что уже не первый раз с момента приезда в Швейцарию задумывается о вечности.
Максимильян появился неожиданно. Казалось, несколько мгновений назад был слышен его смех в компании щебечущих девушек, воспользовавшихся выглянувшим солнышком и занявшихся очередной фотосессией, как вдруг он по-дружески толкнул ее в бок и обиженным голосом произнес:
— По всей видимости, я бездарный фотограф, если одна из лучших моделей избегает меня. Ты еще ни разу не попросила сделать фото, и мне приходится исподтишка ловить моменты, чтобы запечатлеть ускользающий образ…
Маша смущенно улыбнулась и с благодарностью взглянула на Макса.
— Не обижайся, у тебя и так отбоя нет от более достойных моделей. А меня камера не любит, могу по пальцам пересчитать фотографии, которые мне понравились.
— Это потому, что тебя снимали дилетанты. Мастер отличается тем, что в каждом человеке найдет тайну, скрытую красоту, и выведет ее на первый план.
Например, когда мысли уносят тебя далеко и ты, задумавшись, склоняешь голову набок, то походишь на Мадонну Боттичелли, а когда лицо меняется, от грусти не остается и следа — то на ее место приходит солнечная девушка Ренуара. Твой образ соткан из миллиона мельчайших частичек, удачно дополняющих друг друга, и я пока не в силах собрать их воедино.
Маша слушала Макса с нескрываемым удивлением.
— Ты следишь за мной? Зачем?
Не сводя глаз с берега, молодой человек откровенно сообщил:
— Да. Слежу. И это доставляет мне удовольствие.
Маша смущенно вспыхнула:
— Ты художник?
— Нет. Я всего лишь фотограф. Это мой второй хлеб. Порой увлечение обеспечивает меня лучше, чем такая работа, как сейчас.
Несколько минут они молчали.
— Все время хочу спросить: где ты учил русский? Ты его знаешь в совершенстве.
Губы Макса снова тронула легкая улыбка:
— Питерский политех сделал из меня человека. Так у вас говорят? Потом, чтобы не забыть язык, я возвращался в город на Неве, сопровождал группы из Германии. Теперь подрабатываю в фирме твоей подруги. Очень тоскую по Питеру, он напоминает мне самый прекрасный город на земле, Венецию. Я боготворю ее, восхищаюсь ей. Ты была в Венеции, Маша?