– Бывает настолько, что он берёт катану и идёт рубить головы направо и налево? – спросила Диана и не удержалась от смешка, вспомнив Ангела Краилова с катаной на заднем дворе дома Марка.
Дамен посмотрел на неё с некоторым недоумением. Кажется, он был единственным в этой комнате, кто не понимал, что все эти разговоры сплошная ложь.
Штефан улыбнулся в ответ.
– Иногда люди, которых, мы думаем, что знаем, проявляют себя с неожиданной стороны, – осторожно заметил он.
Диана едва не спросила про Берни Ульмана, но в последний момент передумала. Даже если Фейербах и знает что-то, он об этом никогда не расскажет, а заставить его она не сможет. К таким, как он, подкопаться очень непросто.
Пауза затягивалась.
– Если у вас больше нет вопросов, могу я идти? – спросил Штефан.
– Нет, не можете, – твёрдо сказала Диана. – Пока я не поговорю с госпожой Бишоф, вы никуда отсюда не уйдёте.
– Что ж, ладно, – Штефан положил руку на стол, – я никуда не спешу.
Диана встала и, махнув хвостом, вышла за дверь. Дамен поднялся следом за ней.
– Немного позднее я вам задам ещё пару вопросов об Ангеле Краилове, – сказал он на ходу.
– Разумеется, – кивнул Фейербах и стряхнул с рукава пылинку.
Когда Диана вошла в соседнюю комнату для допросов, она не узнала Эмму. Куда подевалась та нервная девчонка, вечно прикусывающая нижнюю губу? Вместо неё на стуле сидела, выпрямив спину, уверенная в себе молодая женщина.
– Госпожа Бишоф, – поздоровалась Диана, с интересом наблюдая за девушкой.
– Комиссар, – кивнула в ответ Эмма.
– Вы можете рассказать нам, что вы делали в том доме и где вы пропадали последние четыре дня?
– Я не знаю, – произнесла Эмма, глядя Диане прямо в глаза. – Я не помню.
– А что вы помните, госпожа Бишоф?
– Я помню, как поехала после разговора с вами к Штефану и больше ничего не помню до того момента, как пришла в себя в машине скорой помощи. Что случилось со мной? Вы можете мне рассказать? – от её голоса веяло просто ледяным спокойствием.
Диана нахмурила бровь и опустилась на стул напротив.
Да они же вкололи ей лошадиную дозу успокоительного, вдруг дошло до неё.
– Какие отношения вас связывают с господином Фейербахом? – спросил Дамен. В этот раз он остался стоять.
Эмма посмотрела на него снизу вверх и промолчала. Стоило ли говорить правду, если ей всё равно никто не верит?
– Он утверждает, что вы встречаетесь, – не выдержав, произнёс Дамен.
Девушка улыбнулась.
– Да, мы встречаемся, – ответила она, но не стала уточнять, что характер их встреч носит немного иной характер.
– Как давно? – поинтересовался комиссар.
– Две недели.
– А вам не кажется, что он слишком стар для вас? – спросил Дамен.
– Вы мне не отец, чтобы осуждать мой выбор.
Диана склонила голову и едва заметно усмехнулась.
– У меня к вам нет вопросов, госпожа Бишоф, – сказала она, поднимаясь со стула. – И вам, Дамен, советую оставить девушку в покое, пусть немного придёт в себя.
Мужчина постучал пальцами по папке, которую всё это время держал подмышкой, и кивнул:
– Можете идти.
В коридоре, Бишоф-старшая, тут же обхватила Эмму за талию.
– Мы сейчас же едем домой, в Бамберг, папин самолёт уже должен был приземлиться.
– Извините, – вмешалась Диана, – но Эмма не может уехать из города, пока ведётся расследование.
– Но ей нужен… – начала было возражать женщина, но в этот момент из комнаты для допросов вышел Штефан Фейербах.
Увидев его, Эмма потянулась к нему, и он на несколько секунд замер, вглядываясь в её лицо, а потом склонился и слегка коснулся пальцами её щеки.
– Увидимся в среду, – сказал он и, попрощавшись со всеми присутствовавшими, лёгкой походкой направился к лифтам.
– Что это за мужчина? – спросила госпожа Бишоф.
Но Эмма ничего не ответила, а лишь посмотрела ему вслед, и улыбка тут же исчезла с её лица. Навстречу ей шёл Шульц, а за ним Мартин Думкопф, и камера его телефона подозрительно была направлена прямо на неё.
– Эмма, дорогая моя, – Шульц расставил руки, словно хотел обнять её, но Эмма подалась назад и теперь стояла между матерью и Дианой Кройц. – Как я рад, что с тобой всё в порядке.
– Если хоть одна фотография, которую сейчас сделал Мартин, попадёт в… хоть куда-нибудь, я подам на вас в суд, – тихо произнесла Эмма, Шульц остановился и сложил ладони вместе, словно хотел что-то сказать. – Если моя угроза не кажется вам достаточной, то адвокаты господина Фейербаха… – Эмма замолчала, нужные слова никак не хотели складываться в предложения. – Я на вас больше не работаю. Завтра я приду, напишу заявление и заберу свои вещи. Мы можем идти? – повернулась она к Диане.
– Да можете, комиссар Аталик проводит вас, – та кивнула Тезеру.
– До свидания, – попрощалась Эмма.
– До свидания, госпожа Бишоф, – ответила Диана.
* * *
Несколько дней спустя телефонный звонок разбудил Диану. В сумраке спальни Лиона, она кое-как нащупала телефон среди шёлковых подушек и нажала «ответить».
– Диана! – раздался из трубки жизнерадостный голос комиссара Вурта.
– Я слушаю, – Диана перевернулась на спину и потянулась. Лион уже успел куда-то уйти.
– Мне нужно, чтобы ты приехала в участок. Здесь Герхард Фольк, он утверждает, что будет говорить только с тобой.
Диана подскочила на месте и, вложив в голос всё безразличие, на которое только была способна, сказала:
– Вы же сами отстранили меня от расследования. Комиссар Дамен там?
– Здесь, – отозвался Вурт, – но Фольк отказывается говорить с кем-то ещё, он просит тебя.
– Оу.
– Я что, должен умолять тебя?
– Нет, – ответила Диана, натягивая джинсы, – я приеду.
Она посмотрела на часы. Половина одиннадцатого утра. И как только Лион узнаёт, когда пора вставать, ведь в его обители нет ни часов, ни окон…
В участке она была уже через полчаса. Фольк дожидался её в комнате для допросов. Он сидел за столом и крутил перед собой сложенную газету. Дамен стоял в углу и всем свои видом напоминал коршуна.
– Добрый день, доктор Фольк, – поздоровалась Диана, игнорируя Дамена. – Могу я называть вас так? Или вы не Фольк? Или даже не доктор?
– Моё настоящее имя – Герхард Каров, и я действительно патологоанатом, – произнёс мужчина, поправив воротничок безупречно отглаженной рубашки, на этот раз салатово-зелёной. – Я пришёл заявить, что работаю… – он взглянул на Дамена, а потом снова на Диану, – на Ангела Краилова.