Падмасамбхава – это нечто вроде тибетского супермена. Он учитель великих учителей. Он Тело Эманации будды, способный преподать учение о Промежутке, поскольку он сам прошел через него. Прожив в Индии несколько столетий и совершив много чудес, он отправился в Тибет по приглашению царя Трисонг Децена, чтобы помочь ему и индийскому монаху и философу Шантаракшите построить первый монастырь и укорениться в этой воинственной стране. В Тибете он укротил множество демонов, много проповедовал, в том числе Естественное освобождение и, наконец, удалился в собственный рай на земле – знаменитую Медную гору, которая находится не то в Африке, не то в Аравии. Согласно тибетской мифологии, он до сих пор живет там.
Предвидя великие гонения на буддизм в Тибете в IX веке, Падмасамбхава спрятал многочисленные тексты в разных местностях Тибета. Такова была и судьба «Книги естественного освобождения». После возрождения буддизма в Тибете появились «искатели духовных сокровищ» (тиб. тертон), обладавшие особой силой ясновидения, включая рентгеноскопическое видение. Их часто считали перерождениями аспектов самого Подмасамбхавы или 25 его основных тантрийских учеников. Есть множество рассказов об их находках текстов в пещерах высоко в горах, под землей, на скалах и старых деревьях. Иногда они находили эти тексты-сокровища в собственной памяти, где Учитель в одной из их прошлых жизней запечатал тексты особым кодом в их духовных генах, а открывал в нужный момент в последующей жизни, по прошествии столетий. Эта традиция имела прецедент в древнем индийском буддизме, особенно среди великих йогов. Ведь даже все собрание сутр и тантр махаяны, как считается, было найдено в I веке до н. э. великим Нагарджуной во дворце царя драконов (нагов) на дне Индийского океана!
В XIV веке известным открывателем сокровищ (тертоном) был Карма Лингпа. Некоторые считали его воплощением самого Падмасамбхавы. «Книгу Естественного освобождения» он нашел в пещере на горе Гамподар в Центральном Тибете. И в самом Тибете, и на Западе были многочисленные споры, касающиеся аутентичности подобных «находок». Подобные разногласия не слишком важны для нас, потому что лучший способ судить о подобном тексте – это его содержание, а не происхождение. Если содержание противоречит общему направлению буддийской традиции, если он кажется бессвязным и т. д., то его можно счесть грубой подделкой, а если его содержание соответствует интеллектуальной, психологической и духовной буддийской традиции, если изложение разумно, ясно, осмысленно и полезно, тогда его следует считать аутентичным буддийским учением, подлинным трактатом буддийской науки и заповедью буддийской веры. Раз это установлено, и если сама традиция признает авторство Падмасамбхавы, то и мы можем принять его.
Кем в действительности был Падмасамбхава, был ли он духовным Суперменом, жив ли он до сих пор и т. п. – нам нет нужды выносить суждение по этим вопросам религиозной веры, чтобы изучать и использовать этот текст. Естественно, современные люди не расположены принимать подобные россказни за истину, хотя втайне большинство из нас все еще питают надежду.
Важнее понять, почему Карма Лингпа именно в то время открыл этот текст. XIV век был периодом большого духовного, церковного и общественного подъема в Тибете, вызванного многими известными ламами школ кадам, сакья, кагью и ньингма и завершившегося в великом синтезе, достигнутом ламой Чже Цзонхавой на рубеже XV века. Все эти ламы были схоластами, святыми и духовными исследователями, психонавтами. Считается, что многие из них достигли способности, которую мы можем назвать «люцидным (осознаваемым) умиранием». Они практиковали вышеописанную йогу стадии завершения при жизни, полностью нацеленной на просветление, и достигли успеха в полетах в предельный Ясный Свет, столь же опасных и значительных как полеты наших астронавтов на Луну. Поэтому, умирая, они часто являли остающимся чудесные знаки. Они сохраняли непрерывность сознания и использовали смерть как случай показать и подтвердить свое достижение Трех Тел состояния будды. И вершиной этого они сознательно выбирали перерождение из фундаментальной реальности ясного света, направляя слияние родительских генов в утробе тибетской матери. Они намекали своим последователям, где их искать. В раннем детстве, в новом перерождении, они требовали возвращения в свой монастырь, к своим ученикам, и жизнь за жизнью развивали способности к достижению просветления, учили тех, кому посчастливилось стать их учениками, способствовали движению народов Тибета, Гималаев, Монголии, Маньчжурии и Китая к полностью ориентированной на просветление человеческой цивилизации. Эти высокие ламы стали так известны и приняты обществом, что тибетцы привыкли к присутствию многих перерожденцев настолько, что отказывались признавать духовный авторитет любого ламы, не прошедшего три, семь или одиннадцать просветленных жизней. Эти ламы были наиболее сведущими в буддийских учениях, самыми харизматическими святыми, всеми уважаемыми народными вождями и любимыми наставниками.
Поэтому в XIV веке созрели условия для проповеди учения о переходе от смерти к новому рождению в простой и ясной форме более широкой аудитории. Явление наличия Промежутка было известно давно, оно хорошо описано в обширном собрании сутр и комментаторской литературе, переведенной с санскрита в первые пять столетий тибетского буддизма. Приемы преодоления Промежутка, подобные тем, что изложены в «Книге естественного освобождения», уже давно были доступны в пространной литературе тантр. Оригинальное собрание основных тантр и индийских комментариев к ним, написанных великими йогами, в целом составляет несколько сотен 2000-страничных томов (в английском переводе), переведенных с индийских языков. Богатая вторичная тибетская литература быстро превысила этот объем. Ведь ее создавали сотни тысяч тибетских схоластов и йогов, обитавших в тысячах больших и малых монастырей всех школ, возникших в эпоху возрождения буддизма в Тибете.
Особая заслуга этой работы в том, что она расширила доступ к миру мандалы подобных созерцательных архетипов. Обычный человек, не прошедший долгого, длиною в жизнь, обучения в монастыре, не имевший ни способностей, ни подготовки, ни возможности, ни средств, чтобы провести годы в созерцательной практике, мог теперь узнать собрание 100 божеств мандалы, представляющих его собственные сокровенные энергии, во время кризиса, когда он нуждался в них более всего – в момент смерти и во время посмертного перехода. Хотя это учение побуждало его и прямо, и косвенно не ждать этого критического события – ведь оно все равно произойдет и не посмотрит на посвящения и знания.
Учение сообщало ему, что его способность понимать реальность, сила видения, возможность независимого выбора, ответственность за будущее благополучие и готовность к преображению получат девятикратную поддержку в Промежутке. Оно предлагало ему мгновенный доступ к высшим методам путешествия через промежуточное пространство, легкий и свободный. Оно позволяло ему, его семье и друзьям представить то, через что проходили психонавты, с чем они сталкивались и чего достигали. По крайней мере, это позволит ему и его близким укрепить веру в лам-психонавтов, быть более открытыми к получению их помощи и быть готовыми к их роли проводников и спутников в трудностях путешествия в Промежутке.
Естественно, что вновь найденный текст хорошо вписался в обстановку буддийского возрождения в Тибете. Его переписывали и перепечатывали и начиная с XV века широко распространяли и много подражали. Создавались подражательные трактаты, уточнявшие те или иные стороны основного содержания, основываясь на устной традиции всех четырех школ. Возникли самые разнообразные сочинения. На популярном уровне бытовали тексты для амулетов со списками защитных молитв и диаграммами, схемами мандал. Их запечатывали в металлические ладанки, чтобы носить на шее или оставлять на покойнике. Были тексты-иконы, для почитания слова Будды. Были тексты защитных мантр, длинных и коротких, для запоминания и постоянного повторения. Для более высокого уровня существовали руководства к практикам переноса души, с инструкциями для сознательного оставления тела, а также схемы упрощенных архетипических мандал, сокращенные методы визуализации, для облегчения запоминания. Но были и более пространные наставления для созерцания, включавшие новые идеи и усложненные методы, уснащенные описаниями переживаний новых поколений йогов и других посвященных.