Отношения с „Кино“ были сухие и натянутые. Таким образом, выдался один день на то, чтобы сделать пять копий на кассеты для музыкантов и Джоанны, а оригинал Вишня должен был принести на следующий день вечером в 20:00 на концерт „Кино“ в СКК и передать Стингрей.
В два часа ночи последняя песня была сведена, в четыре музыканты разошлись по домам, Вишня сделал копию с оригинала, заказал такси и лег спать.
В девять утра приехало такси, Алексей попросил жену сделать десять копий и уехал в Пулково. Там купил билет на 10:15 и вылетел в Москву. Прилетев, взял такси на восемь часов за восемьдесят рублей, приехал к Андрею Лукинову на Большую Грузинскую, сделал одну копию с оригинала, получил двести рублей и коробку новых пленок BАSF SPR 50, заехал к Жарикову в гости, поездил по Москве, вернулся в Шереметьево, а в 19:00 сошел с трапа в Пулково.
Приехал домой, поцеловал жену, перекусил, взял кассеты с копиями, оригинал и в 20:00 отдал все это Джоанне.
На лице Цоя не было благодарности. На следующий день он улетал в Алма-Ату на съемки фильма Рашида Нугманова „Игла“, а счастливая владелица прав на „Группу крови“ – в Лос-Анджелес. За пять дней напряженной работы над фильмом „Игла“ в Алма-Ате Виктор гулять не ходил. А на шестой подошел к ларьку звукозаписи и увидел, что на витрине большими буквами написано: „Поступил новый альбом «Кино» – «Группа крови» 1988“.
Тропилло поддержал Вишню. Права на оригинал всегда за студией, если запись производилась за счет студии. Цою этот тезис никогда не нравился. Вишня был учеником Тропилло и к вопросу об авторских правах относился аналогично. После кратковременной работы с многоканальной порто-студией Джоанны Вишня потерял интерес к домашней студийной работе».
Алексей Вишня, звукорежиссер (из воспоминаний):
«Витька сердился, что альбом вновь получил внезапное распространение, но вместе с тем он оценил размах, когда к нему повалили письма с Камчатки, острова Ямал, социалистических и демократических республик и даже с Северного полюса. Важно, что для этого не потребовались годы: хватило одного месяца.
К моменту съемок финальной сцены фильма „Асса“ Виктору уже ничего не стоило собрать стадион – популярность его была запредельной. Кино стали показывать по ОРТ, стоимость их концертов перевалила за двадцать тысяч, и было их очень много».
Я мысленно аплодирую Вишне и рад его героическому «пиратству», потому что, честно говоря, мне было бы обидно, если бы «Группа крови» впервые появилась в Америке.
Конечно, с первой же пластинки, привезенной в Союз, была бы сделана копия на кассете, а дальше процесс повторился бы один в один.
И все же хорошо, что «Группа крови» впервые была услышана на родине.
Лично для меня ее выход был интересен еще и тем, что я впервые опубликовал рецензию на этот альбом в самиздатовском журнале «Рокси».
Александр Житинский (рецензия на альбом «Группа крови»):
«Мне кажется, что группа „Кино“ записала свой лучший альбом и один из лучших альбомов в истории отечественного рока. Дело не в том, что он мне очень нравится, а в том, что он поднимает наш рок на новую ступень. Я бы назвал ее ступенью мужественной гражданской ответственности, при всей моей нелюбви к громким словам.
То, что Виктор Цой – романтик и „последний герой“, мы знали давно. Но мне казалось, что он после феноменального по свежести и музыкальной самобытности альбома „Кино“ „45“ стал немного „подкисать“. „Ночь“ и „Это не любовь“ – при том, что и там и там были превосходные песни, – в целом производили впечатление некой заторможенности, и я даже как-то печатно назвал Цоя „остывающим метеоритом“. Герой медлил, подобно Гамлету, и вот – прорвалось! Такого горячего альбома не было давно. Он обжигает.
Во-первых, о музыке. Она прекрасна по своей мощи и чистоте. И отточенно проста. Ритм-секция, где Густав на этот раз играет на компьютере, что не помешало ему сделать барабаны удивительно живыми, а Тихомиров, как всегда, предельно четок, создает великолепный по крутизне горячий пульс альбома. Такой альбом можно действительно назвать „Группа крови“, в его жилах кровь, а не вода. Юра Каспарян практически в одиночку тащит музыку, а клавишные помогают лишь создавать в нужных местах фон. И конечно, голос Цоя, в котором и сдержанная боль, и благородство, и пафос, и загадочность.
Весь альбом воспринимается мною как поход „последнего героя“ сквозь ночь и звезды, в черном плаще, между землею и небом. Вот издалека, из хаоса приближается звук гитары, и начинается „Группа крови“ – одна из лучших песен с ослепительным по мелодической красоте и поэтической свободе припевом:
Группа крови – на рукаве.
Мой порядковый номер – на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве…
Я вспомнил почему-то Окуджаву: „Надежда, я вернусь тогда, когда трубач отбой сыграет…“ То же настроение, и гитара Каспаряна поет здесь, как походная труба.
Дальше следует блок из четырех песен, в которых происходит развитие конфликта, заявленного первой песней. Герой ушел на войну. С кем? С бюрократами и чиновниками? С тоталитаризмом? Может быть, он борется за демократию и гласность?
Нет. Война гораздо серьезней. Это война между „землей и небом“ человеческого духа. И она происходит в нем самом, она происходит в каждом человеке. У каждого есть выбор – иметь теплый дом, обед и свою доказанную верную теорему или искать, двигаться вперед по лужам сквозь черную неизвестность ночи. Герой Цоя выбирает второй путь, хотя ему и жаль теплой постели. Он дождался времени, когда „те, кто молчал, перестали молчать“. Что же они делают? Они „садятся в седло, их уже не догнать“.
И все же – страшно. Не безумие ли это – отказываться от жизненных благ, лететь куда-то? Поэтому крик:
Мама, мы все тяжело больны,
Мама, мы все сошли с ума!
Первые пять песен альбома превосходны по глубине и силе развивающегося в них конфликта. Это – вечный конфликт, от него никому не уйти.
Но вот привал. Цой шутит, Цой пародирует со своею всегдашней невозмутимостью.
Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома,
Вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе…
Намек на Гребенщикова? БГ ведь учился в математической спецшколе. Я думаю так потому, что далее, в той же песне с загадочным названием „Бошетунмай“, есть намеки и на Васю Шумова, когда Цой вдруг переходит на перечислительный речитатив, кончающийся словом „центр“, и на Костю Кинчева, когда пародируется известное „мы вместе!“.
Но пошутили – и хватит. Надо двигаться дальше. Во второй части альбома герой ищет единомышленников. После сильной музыкальной темы „В наших глазах“ он, только что посмеивавшийся над Кинчевым, уже взывает: „Попробуй спеть вместе со мной, шагай рядом со мной“. Ему нужно это единство, потому что „дальше действовать будем мы“.
Песня „Прохожий“ как-то выпадает – и музыкально, и тематически. Цой словно напоминает, что он все же из тех, „кто в пятнадцать лет убежал из дома“. О заключающей альбом „Легенде“ можно писать очень много. Мелодически она явно связана с „Группой крови“, альбом музыкально закольцован. Но какая смена настроения! Какая грусть и печаль у бойцов, возвратившихся с битвы. Какая скорбь. И все же Цой находит слова предельно точные и мужественные: