— Она так щедро платит, — добавила миссис Барнс и, подойдя к раковине, сполоснула чашку под краном. — Я говорю о пяти долларах в час за то, что ты приберешься в доме, приготовишь обед и почитаешь ей вслух. Ну и везет же тебе, Майра.
— Я подумаю, — сказала Майра и, подумав, что надо как-то избавиться от яичницы, залпом выпила стакан апельсинового сока.
— Тут нечего думать. Пойми, нам эти деньги очень пригодятся. Твой отец, где бы он ни был, не присылает нам ни пенни. — На лице миссис Барнс мелькнула горькая усмешка — в этот миг она казалась старше своих тридцати девяти лет.
— А почему мне нельзя работать? — спросила Ким. Вокруг ее тарелки расплылись лужицы молока. Майра всегда была опрятна и аккуратна, а Ким во всем являла собой полную противоположность сестре.
— У тебя уже есть работа, — передразнила ее Майра. — Нужно стать хорошенькой маленькой девочкой.
— Дура, — огрызнулась Ким.
С улицы донесся гудок автомобиля.
— Это автобус детского сада! — крикнула миссис Барнс, бросившись к двери, чтобы предупредить водителя, что Ким уже выходит. — Ты собрала сумку? Все взяла?
— Да, мам, — ответила Ким и, схватив парусиновую сумку, направилась к двери.
— А ботинки? Как ты думаешь, обуваться не надо? — спросила миссис Барнс, указывая пальцем на ноги младшей дочери. Ким чуть не уехала в лагерь босиком.
Спустя несколько минут Ким уже выходила с Сумкой … и в ботинках. Миссис Барнс вернулась на кухню, где Майра домывала тарелку и стакан. Она воспользовалась отсутствием матери, чтобы отправить остатки яичницы в мусоропровод.
— Мне пора в больницу, — сказала миссис Барнс, поправляя швы на белых чулках. — Ты готова взяться за новую работу?
— Конечно, нет. Особенно после того, что ты мне рассказала! — воскликнула Майра, вытирая руки. — Пожалуй миссис Котлер станет обращаться со мной как с настоящей рабыней. Посадит на цепь или заставит вычистить свой камин зубной щеткой!
— Опять ты со своими дикими фантазиями… — вздохнула мать. — Не надо было ничего рассказывать. Я забыла, какая ты мастерица на выдумки и преувеличения. Зачем представлять всё в худшем свете, если на самом деле нет ничего страшного.
— Значит, ты так обо мне думаешь? — спросила Майра. Слова матери немного задели её.
В ответ миссис Барнс поцеловала дочку в лоб, взяла свою сумку и пошла к выходу.
— Тебя подвезти?
— Нет, спасибо. Хочу пройтись и сжечь калории от яичницы.
— Миссис Котлер живёт на улице страха, так? Но ведь тебе не страшно, надеюсь? Тем более с утра…
— Да, она живет у озера. Но днем я не боюсь улицы Страха, — ответила Майра. — Да и что может случиться?
— Ах, мои бусы!
Хейзел, черная кошка миссис Котлер, на кухне стащила у Майры бусы. Они рассыпались и с шумом покатились по полу.
— Что случилось, Майра? — раздался голос миссис Котлер из столовой.
— Ничего. Это мои бусы, — ответила Майра и наклонилась, чтобы собрать бусинки. Кошка, испугавшись опустившейся на четвереньки Майры, выбежала из кухни. «Я люблю эти бусы», — подумала Майра про подарок своего нового дружка Уокера, который принес его перед отъездом с родителями на каникулы. Бусы были из стекла бледно-голубого цвета, очень напоминающего опал. Она обещала носить бусы постоянно и всё время думать о Уокере. Однако теперь…
— А… твои бусы рассыпались. — В дверях появилась миссис Котлер. — Помочь?
— Нет. Я, кажется, уже всё собрала. — Майра встала, держа бусы в сложенных горстью руках.
— Позволь, я помогу тебе нанизать их. — Опираясь на трость, миссис Котлер протянула перед собой руки, которые были удивительно гладкие и совсем не походили на руки старой женщины. Шелковистая белая кожа, тёмно-красные губы и чёрные как смоль волосы делали миссис Котлер гораздо моложе своих лет. Только трость выдавала её возраст. В длинной ситцевой юбке с цветным узором и желтой как масло блузке она смотрелась по-летнему ярко.
— Нет, спасибо. Ничего не нужно, — возражала Майра. Мне это нравится, — я обожаю нанизывать бусинки. Пожалуйста, дай их мне. Полезно занять чем-нибудь эти старые руки.
Майра неохотно передала бусинки миссис Котлер. Старая женщина довольно улыбнулась и отправилась с ними в столовую.
— Налей ещё супа и поешь вместе со мной, — предложила она.
Был четверг, третий рабочий день Майры у миссис Котлер. Они хорошо поладили, что Майру искренне обрадовало.
Настроение миссис Котлер иногда менялось, и она имела склонность часто повторять одно и тоже. А Майре она всё время делала комплименты. Миссис Котлер говорила, что Майра очень хорошенькая, особенно когда в её рыжих волосах отражается солнце, что, когда она читает, ее голос звучит прекрасно. Хвалила её даже за простые обеды, когда та готовила.
— Да это всего лишь лапша с консервированным цыплёнком, ветчина и бутерброды с сыром, — возражала Майра, смущенная тем, что похвала миссис Котлер не знает границ.
— Простые вещи самые лучшие, разве не так? — спросила старая женщина, тепло улыбаясь ей.
«В конце концов, может оказаться, что эта работа не такая уж трудная, — думала Майра, смотря через окно кухни на озеро, окруженное пышным зеленым лесом, и на деревья, стоящие вдоль улицы Страха. — Кто это купается в озере?» — Она прищурилась, чтобы рассмотреть происходящее вдали. Нет, там никого не оказалось.
Просто видение. Ей всегда хотелось, чтобы все было интереснее, чем на самом деле!
После обеда миссис Котлер любила немного вздремнуть в гостиной, а Майра мыла посуду. Сон обычно длился около часа, и у Майры хватало времени и посмотреть телевизор, и подумать об Уокере, и обследовать дом.
Дом хозяйка обставила удивительно разнообразно. Кресла были как черные, обитые кожей, так и современные, хромированные. В гостиной, около кушетки, стоял низкий кофейный столик из стекла. Стены от пола до потолка занимали книжные шкафы. Миссис Котлер любила читать. Но теперь, с годами, от книг у нее стали уставать глаза, поэтому она любила, чтобы ей читали вслух.
Больше всего Майру в этом доме поражала удивительная коллекция безделушек. Их можно было встретить везде: на столах, столиках, или, в специальных стеклянных коробках рядом с книгами на полках. Майра сначала очень удивилась, увидев яркие вазы и античного вида скульптуры; фарфоровые фигуры; старинные кувшины, заполненные раковинами, перьями, цветными порошками; кошек и птиц вырезанных из дерева и камня; пару крохотных белых перчаток потемневших от времени; очки без оправы и монокль; выцветшие спрессованные цветы керамическую ножку цыпленка; несколько резных полумесяцев; набитое чучело белой совы.
Майра пыталась понять, почему миссис Котлер берегла эти вещи. Трудно объяснить зачем надо хранить маленькое чучело набитой мыши на пианино рядом с маской поросёнка из папье-маше и бронзовой фигуркой однорукого мальчика.