А если сбежать по этим, любому дворцу на зависть, ступеням до самого низа, распахнуть тяжеленные двери с бронзовыми ручками и завитками, чуть отойти и повернуться, – откроется скромная чёрная табличка. На первый взгляд обычная вывеска учрежденческая, каких тьма-тьмущая от Калининграда до Петропавловска-Камчатского и от Нарьян-Мара до Кушки. Однако, если прочесть красовавшиеся на табличке золотые буквы…
«Министерство высшего и среднего специального образования СССР. Московский ордена Трудового Красного Знамени институт гражданской и оборонной магии».
Они миновали парадную лестницу и теперь бежали через бывший плац. В двадцать первом году, едва кончилась Гражданская, здесь посадили парк – первые студенты и первые профессора, кого удалось собрать по всей матушке-России. Потом, правда, многие вернулись из эмиграции – и ученики, и преподаватели. Прошлое тут поминать было не принято. За тридцать лет деревья разрослись, поднялись высоко, роскошные кроны сплелись над дорожками – тут, конечно, постарался факультет растениеводства. На головы Маши и Игоря упала зелёная тень, защебетали птицы – если глаза закрыть, то кажется, словно ты в самом настоящем лесу.
Кабинет декана располагался в дальнем корпусе, рядом с ректорским. Здесь народу почти не было – оно и понятно, преподаватели на распределении.
Дверь в приёмную Виктора Арнольдовича Потёмкина, доктора магических наук, профессора, члена-корреспондента АН СССР, украшали вычурные бронзовые и каменные маски. В любом другом учреждении (ну, кроме министерств внутренних дел и государственной безопасности) это смотрелось бы дико. Но не здесь. Отец сам не жаловал этой вычурности и помпы, но менять ничего не велел, мол, так заведено. Нужны людям атрибуты власти и могущества – пусть будут. Истинная сила – она не в атрибутах.
Как всегда, маски взглянули на посетителей холодно и подозрительно. Как всегда, Маша с Игорем кивнули, прошептав слова-пропуск. Распахнулись тёмные дубовые створки.
Секретарша Нина Вейнгардовна ласково кивнула выпускникам:
– Заходите, заходите, Угарова. И ты, Матюшин. Как сапоги-то начистил!.. Виктор Арнольдович пока занят, вы…
Она не успела договорить. Одна из створок двери в кабинет Отца отворилась, и выпускники замерли, точно первоклашки, вызванные на ковёр к директору. И было от чего. Никак не ожидали они, что из кабинета декана выйдет… первый заместитель председателя Комитета госмагбезопасности Иннокентий Януарьевич Верховенский.
«И правда, Кощей. Как в сказке», – подумал про себя Матюшин и тотчас похолодел. Словно прочитав эти мысли, посетитель деканского кабинета глянул на него и едва заметно усмехнулся тонкими бледными губами. Холодно блеснули очочки на хрящеватом длинном носу.
– А, молодые кадры, – приветливо и чуть по-стариковски произнёс страшный гость. Но приветливость тотчас слетела с него, едва опустились уголки губ. Вид у старого мага стал надменный и брюзгливый.
– Изволите чаю, Иннокентий Януарьевич? – засуетилась перед гостем Нина Вейнгардовна.
– Изволю, голубушка, но в другой раз. Недосуг нынче, дела. Вот и к вам… – старик погладил длинными пальцами впалые щёки, – …по делу. За содействием, так сказать, к дорогому Виктору Арнольдовичу. Но и вы, верно, по делу и за содействием. – Губы старика дрогнули в улыбке. – Вот и торопитесь, друзья мои, торопитесь. Молодость, она скоро проходит, да-с.
Он вышел. Секретарша с облегчением выдохнула и опасливо покосилась на выпускников. Машка, казалось, так была поглощена какими-то своими мыслями, что даже не заметила этой небольшой сцены. Игорь решил тоже не подавать виду, что визит к декану жуткого мага из госбезопасности встревожил его. Мало ли в каких делах помогает правительству Отец. Кто знает, может, ждёт их сейчас особое задание и самим получится Родине послужить. Как на фронте.
– Проходите-проходите, – кивнула на приоткрытую створку двери кабинета Нина Вейнгардовна.
Проходя мимо зеркала, Маша, само собой, покосилась, взглянула и тотчас поморщилась, принявшись одёргивать и оправлять слишком длинное и свободное в груди платье.
Двойные двери. Не простые – из танковой брони. Ходили слухи, что эти броневые листы Арнольдыч, закончивший войну генерал-майором, велел снять с лично им уничтоженных в Берлине «королевских тигров», когда последние фрицы попытались вырваться из кольца. Но это, разумеется, были только слухи.
В кабинете царил полумрак. Окна тщательно зашторены, горит только зелёная лампа на просторном письменном столе. Стены отделаны морёным дубом, и по ним тоже развешаны бесчисленные талисманы и обереги. Создать универсальную защиту пока никак не удавалось.
Декан поднялся Маше и Игорю навстречу. Немолодой и погрузневший, лысоватый, с обгорелой левой щекой – фронтовая память, – он скорее напоминал провинциального счетовода, нежели заслуженного учёного, мага и профессора.
– Здравствуйте, ребята. – Он указал на длинный кожаный диван вдоль стены. – Садитесь. Как полагаете, зачем я вас вызвал?
Отец часто начинал разговор так, когда речь шла о неприятном. Вопрос хоть и был риторическим, но невольно в груди поднималось желание оправдаться – не важно, за что. Если уж Отец посадил тебя на диван и спрашивает, есть за что оправдываться.
– Фимка… То есть староста товарищ Кацман сказал, что насчёт распределения… – осторожно ответил Игорь, стараясь изгнать из памяти пренебрежительно-надменное лицо Верховенского. Ему очень хотелось пригладить не поддающиеся никакой расчёске вихры, но руки словно присохли, вытянутые по швам, как и положено при стойке «смирно».
– Вольно, Матюшин, – заметив, усмехнулся Виктор Арнольдович. Припадая на левую ногу, похромал к дивану. – Садитесь, садитесь. Разговор неофициальный. Хотя тебе, Игорь, за пару твоих шуток… – Он погрозил пальцем. – Одних мышей твоих вспомнить, к девушкам ночью на Восьмое марта запущенных…
Игорь сконфуженно уставился в пол. Щёки быстро заливало румянцем, зато от души отлегло. Будь разговор тяжёлым, не стал бы декан поминать тех мышей.
– Виктор Арнольдович, товарищ декан… – Маша осеклась, так и не договорив. Добрый, ласковый взгляд декана заставил её опустить глаза.
– Не о Гошкиных шалостях речь, – невесело улыбнулся Потёмкин. Вздохнул, поморщился, поудобнее передвинул больную ногу. – У меня для вас, ребята, есть персональное распределение.
– Персональное распределение? – только и смог пробормотать Игорь. Это был удел отличников, сталинских стипендиатов, а он – нормальный хорошист, и четвёрок поболее, чем одна. Диплом, правда, на пятёрку, но… Может, за компанию с Машкой решил Отец и его запихнуть в какое-нибудь индивидуальное «светлое будущее»?
– Персональное. Вы ведь одноклассники, одногодки, из города Карманова?
– Так точно, – вырвалось у Игоря привычно-военное.
– Вот именно. Вместе росли, вместе учились… – Декан пристально взглянул на них, и Машка тотчас покраснела, потянулась рукой поправить волосы, но остановила себя.