Саша тоже подошла к нише и осмотрела ее. Та оказалась не такой маленькой, как она ее сначала представила, но действительно совершенно пустой. Здесь не было ничего, кроме грязи на полу.
— То есть ваши люди были в этой нише и ничего не видели? — Она удивленно посмотрела на пани Чехову. — Этот человек не просто находился здесь до открытия подземелья, он… появился из ниоткуда?
— Вот теперь вы начинаете понимать, — Карел усмехнулся. — Я же говорил: ему неоткуда было тут взяться.
У пани Чеховой зазвонил мобильный телефон, и она, извинившись, отошла поближе к выходу из подземелья, поскольку туда, где они стояли, сигнал доходил плохо. Войтех проводил ее взглядом, а потом снова повернулся к Карелу.
— Давай еще раз: этот парень вышел из ниши, в которой до этого работали двое исследователей, убил того, кто попытался с ним заговорить, двух других покалечил, а вас не тронул? Просто прошел мимо?
— Как сказала пани Чехова, мы прижались к стене, — невозмутимо повторил Карел. — Я бы сказал, вжались в нее. Он даже голову в нашу сторону не повернул, как будто вовсе не заметил.
Войтех кивнул и сделал несколько шагов по направлению к нише и Саше, которая все еще стояла у входа в нее, но что-то в этот момент как будто потянуло его назад. Он остановился, прислушиваясь к собственным ощущениям. Это походило на интуицию, но почему-то сейчас ощущалось гораздо острее. Что-то словно звало его к выходу.
Лиля, которая следовала за ним, одновременно обводя фонарем стены, прошла и мимо него, и мимо Саши дальше по коридору, где, по словам пани Чеховой, во время нападения неизвестного работали еще два археолога.
— А что там? — спросила она, кивнув в сторону темного прохода.
Карел едва набрал воздух в легкие и открыл рот, чтобы ответить, как Войтех неожиданно резко велел, внезапно переходя на русский:
— Лиля, стой! Не ходи туда.
Та замерла на месте и удивленно повернулась к нему.
— Почему?
Он не знал, что сказать в ответ, просто сила, тянувшая его к выходу, становилась все ощутимее. Он не понимал, что это означает, но идти в противоположном направлении точно казалось ему плохой идеей.
— Я не…
Яркая вспышка, как обычно, ударила по глазам внезапно, выбивая почву из-под ног и проходя сквозь черепную коробку раскаленным гвоздем. Образы замелькали перед глазами, быстро сменяя другу друга и не оставляя возможности себя рассмотреть. Войтех уперся рукой в грязную стену, почувствовал, как стоявший ближе всех Карел схватил его за плечо.
— Co se stalo? [5]
— Nic [6] , — отмахнулся Войтех. Когда кровавые мушки перестали мельтешить перед глазами, он опомнился и снова перешел на английский: — Все в порядке, не переживай, голова закружилась. Пора уходить отсюда.
— Ты что, не говорил ему о своих видениях? — тихо по-русски спросила Саша, не двигаясь с места и с тревогой глядя на него. Видения иногда заставляли его терять сознание, но на этот раз, похоже, подобного удалось избежать.
Войтех только хмуро посмотрел на нее, но отвечать не стал. Карел тоже посмотрел на Сашу, потом на брата, а затем кивнул.
— Тогда давай действительно выведем тебя на воздух, — предложил он, не отпуская плечо Войтеха.
Остальные только переглянулись, даже Ваня в кои-то веки промолчал.
Пани Чехова ждала их наверху, на выходе из подвала. Ее лицо выражало крайнюю озабоченность и некоторую растерянность. Мобильный телефон она задумчиво крутила в руках.
Войтех замер на месте, когда увидел ее и телефон. То самое странное чувство, что все это время тянуло его к выходу, физически сосредоточившись где-то в районе пупка, теперь разлилось легким покалыванием по всему телу.
— Кто вам звонил? — спросил он, не особо заботясь о том, насколько уместен данный вопрос.
Пани Чехова удивленно посмотрела сначала на него, потом на Карела, после чего осторожно ответила:
— Это по поводу нашей ассистентки, Катки Нельсеровой. С ней случилось несчастье.
Войтех почувствовал, как внутри что-то екнуло. Картины недавнего видения заново пронеслись перед его внутренним взором, на этот раз значительно медленнее и последовательнее, что сделало их пусть не намного, но понятнее.
— Не сочтите за праздное любопытство, но нам надо знать подробности этого убийства. — Он повернулся к Карелу. — Сможешь выяснить у полиции?
Пани Чехова чуть не выронила свой телефон, Сидоровы многозначительно переглянулись, Саша с тревогой посмотрела на Войтеха, а Карел выразительно изогнул бровь. В помещении повисла тяжелая тишина, которую почти через минуту нарушила пани Чехова:
— Я не говорила, что это было убийство.
28 апреля 2013 года, 18.45
Hotel Extol Inn, Přístavní, Holešovice, Praha 7
Прага, Чешская Республика
Саша заново перечитала карточку гостя, обратив особое внимание на название сети Интернет, которую предоставлял отель, затем перевела растерянный взгляд на экран ноутбука. Компьютер упорно не видел сети с таким именем. Ни уговоры, ни угрозы, ни даже перезагрузка системы не помогли. Впрочем, телефон тоже не находил ничего похожего. Это наталкивало на мысль, что дело в самой сети, а не в ее гаджетах, но Саша клятвенно обещала мужу позвонить вечером, поэтому отбросила бесполезную борьбу и по старинке позвонила просто по телефону.
Услышав про убийства, Максим даже не удивился.
— И как вы вечно умудряетесь вляпаться во всякую дрянь? — поинтересовался он, и по его голосу Саша не смогла понять, как он к этому относится. В прошлый раз, когда они «вляпались» во что-то подобное в Санкт-Петербурге, это едва не закончилось для нее очень плохо.
Пообещав ему быть аккуратной и не лезть на рожон, а заодно обязательно разобраться с Интернетом, Саша быстро собралась и вышла из номера, поскольку в семь часов должен был подъехать Дворжак-старший и рассказать, что ему удалось узнать об убийстве Катки Нельсеровой. Когда пани Чехова все же подтвердила, что с их ассистенткой в самом деле случилась беда, Карел пообещал найти способ узнать, что и как произошло, поэтому поехал в полицию вместе с пани Чеховой. Саша и Сидоровы отправились в отель, а Войтех — домой.
Администратором отеля оказалась очаровательная молодая женщина лет тридцати с очень милыми чертами лица, аккуратно забранными в хвост темными волосами, красивым именем Кристина и вежливой профессиональной улыбкой, которой Саша позавидовала больше всего. В ней совсем не чувствовалось фальши, которая часто присутствовала у людей, вынужденных улыбаться по долгу службы. Во всяком случае, Саше казалось, что ей самой не хватает подобного навыка при общении с пациентами и их родственниками. Она могла улыбаться либо искренне, либо не улыбаться вовсе.