— Привет, — сказал он и окинул меня внимательным взглядом, задержавшись на кинжале, потом кивнул: — Молодец. Поехали.
Гастон легко вскочил в седло и протянул мне руку. Я ухватилась за его ладонь и поставила ногу в стремя, а через мгновение сидела перед ним на лошади. Высоко, однако, и непривычно. Я чуть поерзала, устраиваясь поудобнее — все же до сих пор мне не доводилось ездить верхом, и тут же вокруг моей талии обвилась рука Гастона.
— Сиди смирно, Полли, — со смешком произнес он, обдав шею теплым дыханием. — Я не позволю тебе упасть.
Я притихла, вдруг остро ощутив, насколько близко сейчас Лоран, и порадовалась, что между нами достаточно слоев одежды, чтобы сохранить хоть какое-то подобие расстояния. Он тронул поводья, и лошадь пошла вперед, а я едва подавила порыв схватиться за гриву — мелькнуло опасение, что все-таки могу упасть… Но рука Гастона держала крепко. Я ничего не могла с собой поделать, чутко прислушиваясь к его дыханию и ловя себя на том, что спокойно сидеть с каждой минутой становилось все сложнее. Магия чувствовала близкое присутствие мужчины и волновалась в крови, а учитывая, что этот мужчина тоже обладал даром, пусть и темным… Я сосредоточилась на глубоких и размеренных вдохах и выдохах, молча чертыхаясь: мы же с Полем полночи не спали, я думала, мне хватит на ближайшие два дня! Или виноваты события, от которых нервы как натянутые струны?
Занятая собственными переживаниями, я не заметила, как мы отъехали уже довольно далеко от Монмартра, углубившись в лабиринт парижских улочек. С наступлением темноты они словно вымерли, только окна светились теплым желтым светом, да иногда из-за закрытых дверей таверн, мимо которых мы проезжали, слышались приглушенные голоса и смех. Город жил своей жизнью, отгородившись от негостеприимной ночи крепкими ставнями и дверьми. А мы ехали по темным улицам, приближаясь к центру Парижа, защищенному от проникновений нежити, и я невольно вынырнула из напряженных размышлений о некроманте и о моей странной реакции на него, рассматривая дома. Украшенные лепниной, некоторые — настоящие особняки, а некоторые — обычные доходные дома, только подороже, чем на том же Монмартре, цветы на окнах и балкончиках, кое-где даже попадалась позолота. Здесь явно живут те, кто по статусу приближается к аристократам.
Я расслабилась наконец, смутное ощущение опасности, подспудно давившее на сознание, — все же ночью, по улицам Парижа! — ушло, да и Гастон сидел спокойно и не пытался распускать руки. Только его размеренное дыхание шевелило волосы у виска, да рука все так же обнимала за талию. Я позволила себе прислониться к нему и чуть откинуть голову на плечо, рассеянно посматривая по сторонам, и, к чести некроманта, он никак не прокомментировал мое поведение. А мне было откровенно лень его объяснять самой себе. Так и ехали еще какое-то время, и тишина не давила, не звенела неприятно в ушах, заставляя судорожно придумывать хоть какую-то тему для разговора, пусть самую дурацкую. Тревожный признак, если нам уютно молчать вдвоем…
Неожиданно Гастон резко натянул поводья, я услышала его выдох около уха и тут же встрепенулась, выпрямилась, вертя головой и пытаясь увидеть, что случилось. В груди толкнулось беспокойство.
— Что?.. — спросила я едва слышно.
— Ш-ш-ш, — оборвал меня Лоран, потом снова послал лошадь медленным шагом. — Мне показалось, я что-то услышал, — пояснил тихо Гастон. — Артефакт холодный, значит, там не нежить.
Я невольно вцепилась в его руку, обнимавшую меня, пульс ускорился, по телу гуляли попеременно то волны тепла, то волны холода. Лошадь между тем подошла к перекрестку, мы свернули… Гастон снова дернул поводья, а я едва подавила вскрик: впереди, у стены, в полосе света от убывающей луны сидела… маленькая девочка. И все бы ничего, но она словно выцвела, и сквозь нее я могла разглядеть камни мостовой, на которой сидело существо, обняв колени и глядя на нас грустными большими глазами, под которыми залегли фиолетовые тени. Поперхнувшись воздухом, я уставилась на нее, временно потеряв дар речи, а привидение — ничем иным девочка быть не могла, — вдруг выпрямилось, и я услышала тихие слова:
— Береги свой якорь, темный. Лич придет за ней… — И столько печали было во взгляде и голосе, что меня пробрала ледяная дрожь до самых костей.
Говорившая между тем раскинула руки и бесшумно рассыпалась роем голубых искорок, медленно растаявших в воздухе. Лоран пробормотал ругательство и так сжал мои ребра, что я сдавленно зашипела и завозилась, пытаясь ослабить его хватку.
— Ох, прости, — виновато произнес он и слегка разжал объятия.
— Что за лич? — прочистив горло, спросила я, постаравшись, чтобы голос не дрожал.
— Доедем — расскажу, — отрывисто ответил Гастон и пустил лошадь рысью. — Тут недалеко уже.
Весь остаток пути мои мысли вертелись вокруг этого таинственного лича, который, если верить словам призрака, должен прийти за мной. Сначала Анжуйский, теперь эта гадость! Да что во мне такого-то, а?! Может, Жени права и это как-то связано с моим отцом? Я нервно вздохнула, пытаясь успокоиться, и тут вдруг почувствовала осторожное прикосновение мягких губ к виску. Замерла, сердце подпрыгнуло в горле — признаться, от этой неожиданной ласки я растерялась и не знала, как реагировать. Зато моя магия тут же отозвалась: татуировку слегка закололо и по телу прокатилась знакомая волна жара. В волнении я прикусила губу, и голова сама дернулась, а около уха раздалось тихое хмыканье.
— Вот уж всяким тварям с той стороны ты точно не достанешься, — твердо заявил Гастон, и… я поверила.
И одновременно смутилась и разволновалась еще больше, но промолчала. Мы проехали еще немного и свернули на улицу Вивьен к библиотеке, темной громаде с колоннами, но остановились не у главного входа, а в маленьком переулке, около обычной деревянной двери. Гастон спрыгнул на землю и протянул ко мне руки.
— Приехали, — вполголоса произнес он.
Я соскользнула прямо в его объятия, но Лоран почти сразу отпустил, и меня посетил укол мимолетного разочарования. Беда какая-то с эмоциями, надо что-то с этим делать. Некромант подошел к двери, достал из кармана куртки замысловатый ключ, и я обратила внимание, что над замочной скважиной вделан крупный камень.
— Нам сюда, — тем же негромким голосом сообщил Гастон.
— Не боишься лошадь оставить без присмотра? — уточнила я на всякий случай, оглянувшись на животное.
— Эта часть города под охраной, тут же Лувр недалеко, — пояснил Гастон и привязал животное. — Уж нежить сюда точно не сунется. А всякие неблагонадежные типы здесь тем более не шляются. Так, внутри от меня не отходить, ничего без моего ведома не брать, — предупредил он. — Сам выдам нужные книги, поняла?
— Хорошо, — кивнула я, не споря.
Уже спасибо, что вообще согласился, ведь спокойно мог отказать. Гастон вставил ключ в замок, и камень мягко засветился красноватым, а дверь бесшумно открылась. Некромант молча пропустил меня вперед, я зашла, пытаясь что-то разглядеть в темноте, но безуспешно, и потому замерла, терпеливо дожидаясь дальнейших указаний. Меня все так же молча взяли за руку и куда-то повели длинным извилистым коридором, а спустя недолгое время мы вышли в основные залы. Бесконечные стеллажи, заполненные книгами и свитками, высокие стрельчатые своды, арки, окна с витражами — наверное, днем здесь красиво. Но сейчас, ночью, даже такое место, как библиотека, приобрело таинственный и чуточку тревожный вид. Тишина, которую не нарушали даже наши шаги, — на мраморном полу лежали дорожки, скрадывая звуки, — глубокие тени по углам, лабиринт проходов между полками… Я невольно поежилась, порадовавшись, что Гастон крепко держал меня за руку. Нервозность возросла, пульс и дыхание участились, пока мы пробирались в недра библиотеки.