— Мне хочется, чтобы это была ты, а не твоя светлая сила, — шепотом произнес некромант, продолжая невесомо гладить мои ключицы, ласкать ямочку между ними, вызывая острые вспышки удовольствия, от которых поджимались пальцы. — И не хочу, чтобы ты потом жалела или обижалась…
Я прижала пальцы к его губам, покачав головой и кротко улыбнувшись.
— Не обижусь, — совсем-совсем тихо произнесла я и сама погладила уже слегка колючий подбородок, а потом потянулась к пуговицам на его рубашке.
Гастон прикрыл глаза, его руки замерли на моих плечах, и он длинно выдохнул. Я же расстегнула первую пуговицу — признаться, мысль о том, что меня еще ждет встреча с портным, выветрилась из головы напрочь. Да и потом, времени было мало, всего лишь десятый час. Дела подождут… Для меня важнее сейчас вот этот мужчина, сидевший напротив и ждавший лишь моего согласия, готовый ради меня на многое, что уже доказал поступками. Мой некромант. Во всех смыслах. Пора это признать.
Мы не торопились и не тратили больше времени на разговоры. Меня не волновало, что вокруг не совсем подходящая обстановка. Имело значение только одно: Гастон рядом и нам действительно больше ничего не мешает, в том числе моя магия. Не было зашкаливавшей страсти, от которой мутится сознание и теряешь себя, остались лишь нежность и желание насладиться сполна ощущениями, которые раньше скрывались под бушующей в крови силой. Мы неспешно раздевали друг друга, уже без всякой спешки изучая, дотрагиваясь, скользя и лаская. Пальцы, губы, язык — в ход шло все, и я плавилась от удовольствия, впитывая всей кожей, чувствуя каждой клеточкой. Наконец сама удовлетворила острое желание изучить тело Гастона, провести пальцами по крепким мышцам плеч, спины, живота и… да, задница у него оказалась что надо. Как я люблю, крепкая и упругая.
Очень скоро, кроме чулок, на мне одежды не осталось, и больше ничто не мешало сполна насладиться прикосновениями Гастона. Я захлебывалась в ощущениях, сделавших кожу сверхчувствительной до болезненности. Все повторялось, как прошлой ночью, только теперь и я участвовала наравне с Лораном. Слышала его прерывистое дыхание, ловила шальной, затуманенный взгляд, чувствовала, как быстро, неровно бьется под ладонями его сердце, и от ликования перехватывало дыхание. Вкус яблока и корицы не сходил с языка, мне казалось, с каждым поцелуем он становился все сильнее, заполняя сознание. В какой-то момент прикосновений и ласк стало мало, голодная пустота внизу живота требовала большего, и я выдохнула на ухо своему некроманту, вцепившись в его плечи и сидя верхом на его бедрах:
— Х-хочу…
Все мое существо жаждало принадлежать ему здесь и сейчас, без всяких условий и опасений, и я знала — это желание правильное. Настоящее. Мои ладони скользнули по мощным плечам и тугим мускулам, а ладони Гастона сжали мою попку. Его горячие губы прижались к жилке, суматошно бившейся на моей шее, ушей коснулся низкий, бархатистый шепот:
— Птичка моя…
С тихим стоном я медленно опустилась, зажмурившись до разноцветных точек перед глазами и впившись ногтями в гладкую кожу. Гастон зашипел, а потом рывком придвинул меня к себе, и с моих губ сорвался тихий вскрик — тело пронзила острая вспышка удовольствия, первая из многих, как я подозревала. А дальше… мир утонул в ярких, завораживающих ощущениях, накатывавших волнами и с каждым разом становившихся все сильнее; мне казалось, я рассыплюсь на сотни осколков, перестану существовать. Это было совсем не так, как с магией, я осознавала себя до самой последней клеточки, себя и сильное тело Гастона, прижимавшее меня к шероховатому бархату обивки. Реальность исчезла, и остались только мы, наши чувства и эмоции, ставшие общими, одними на двоих. Яблоко и вишня смешались в один восхитительный пряный вкус и аромат, заполнивший сознание до краев. Когда нараставшее с каждым мигом наслаждение стало настолько непереносимым, что даже защипало глаза, я выгнулась навстречу Гастону. Растворилась в пронзительном ощущении счастья, накрывшего с головой и заставившего закричать, нимало не заботясь о том, услышит меня кто-то или нет. Это было… чудесно, волшебно, и я чувствовала себя так, будто все случилось со мной в первый раз. А когда мой некромант, стиснув меня в объятиях, глухо застонал, уткнувшись мне в плечо, я во второй раз пропала для этого мира, погрузившись в восхитительные, радужные эмоции. И больше ничего не имело значения, только руки Гастона, бережно обнимавшие, его учащенное дыхание над ухом и наши суматошно бившиеся в унисон сердца.
Осознание окружающего возвращалось медленно. Я лежала рядом с Гастоном, прижавшись к нему всем телом, глядя сквозь ресницы на пляшущие в камине язычки пламени. Дыхание постепенно успокаивалось, хотя пульс все еще бился быстрее обычного и по телу то там, то здесь вспыхивали искорки, рождая мурашки на остававшейся чувствительной коже. Гастон обнимал меня двумя руками, дыша в макушку, и щекой я ощущала, что его сердце тоже колотится чаще, чем положено. Губы разъезжались в глупой, счастливой улыбке, и очень не хотелось возвращаться к тревогам и проблемам из нашего уютного мирка в этой библиотеке.
— У твоей магии вкус вишни, ты знаешь? — тихо произнес вдруг Гастон, и я почувствовала, даже не глядя, что он тоже улыбается.
Пошевелилась, удобнее устраиваясь, и кивнула.
— А у твоей — яблока и корицы, — лениво отозвалась я, выводя узоры на его груди.
Послышалось тихое фырканье, потом негромкий смех. Я вздохнула и потерлась о плечо Гастона, как кошка, жмурясь от удовольствия. Томная нега никак не желала проходить, я купалась в ней, наслаждаясь этими минутами и ощущениями. Где-то глубоко внутри зрела уверенность, что впереди ждут не самые спокойные дни. Обсуждать случившееся и выяснять, как мы поступим дальше, тоже не хотелось — я не видела в этом особого смысла. Все случилось так, как должно было, и это хорошо. Все мои прежние метания казались смешными сейчас, когда внутри яркой искоркой горело новое чувство, — еще не любовь, нет, пока что просто связь, разорвать которую теперь никто не сможет.
Гастон медленно провел пальцем вдоль моего позвоночника, и я выгнулась, нервно хихикнув, — спина еще оставалась чувствительной.
— Не хулигань! — шутливо нахмурилась я и несильно шлепнула ухмылявшегося некроманта по груди.
На что меня сгребли в охапку, уложили на себя и чмокнули в кончик носа. Наши глаза оказались напротив, и я утонула в бархатистой темноте, расцвеченной серебристыми искорками.
— Ты замечательная, Полли, — неожиданно серьезно произнес Гастон, и я смутилась, услышав притаившуюся в его словах нежность.
Да, мне говорили красивые слова, а как же, но в них никогда не звучало тех эмоций, что сейчас — у моего некроманта. И от этого сердце сладко сжималось в груди, осознание, что я для него особенная, а не одна из многих, несказанно грело. Ведь впервые мужчина рядом со мной — не очередной клиент, с которым надо поделиться магией, а кто-то ближе и роднее, тот, о ком не забуду на следующее же утро.
— Нам бы надо все же вернуться. — Гастон улыбнулся уголком губ и пригладил мои растрепанные кудри. — Портной, наверное, тоже хочет отдыхать, а не сидеть полночи за срочными заказами из-за прихоти короля. — Его улыбка стала шире.