— Грат, а ты счастливчик! — крикнул Кинт, — на вагоне живого места нет.

— А изнутри сквозных немного, — Грат тоже спрыгнул и подошел к Кинту.

— Сколько их было? — Тьетэ ткнул тростью в пулевое отверстие на обшивке вагона.

— Две дюжины, не меньше, — господин Тьетэ.

— По приезду в Латинг, оба напишете мне отчеты…

— Хорошо, — кивнул Кинт, — ну что, пусть забирают деньги строителей и давайте поедем домой, господин Тьетэ.

Грат спал, развалившись в повозке, а Кинт сидел на облучке рядом с Тьетэ. Повозка уже четвертый час едет по старой грунтовой дороге и солнце в зените греет землю, даря весеннее тепло.

— Давайте через Сырую рощу проедем, господин Тьетэ, надо осмотреть место.

— Вы думаете, что налетчики будут иметь с собой жетоны гражданина?

— Нет, не думаю.

— А что тогда нам там делать?

— Господин Тьетэ, я не настолько богатый человек, чтобы бросать трофеи.

— Понимаю, — согласился Тьетэ, — а это не опасно?

— Грат сказал, что пятеро оставшихся налетчиков ускакали в сторону Латинга, а те, что остались лежать в роще и в болотистой низине вряд ли куда–то ушли и уж тем более не представляют опасности.

Повозка Тьетэ была завалена трофеями, кроме полутора дюжин карабинов и винтовок, там же лежали два десятка поясов с револьверами, а также в дорожную сумку Кинта упали два туго набитых кошеля с монетами, в основном медными и серебряными, но несколько золотых кестов там тоже попалось.

— Ну, все, теперь можно сообщить городской жандармерии о телах и пусть разбираются, — сказал Кинт, залезая в повозку, — отдохните, господин Тьетэ, давайте вожжи …

Глава тридцатая

— Вниз! Вниз локоть! — Кинт шлепнул по левому локтю Сарта винтовочным шомполом, — чего ты выгнулся весь! Корпус чуть вперёд, еще! Вот…

Обливаясь потом, Сарт уже в третий раз, перезарядив старый пехотный револьвер Кинта, пытается попасть в деревянный щит, установленный в овраге, недалеко от холма с остатками крепостной стены старого форта. В щите уже было много отверстий, но лишь два из них можно записать на счет Сарта.

— Да что ж ты так в него вцепился? — не выдержал уже и Грат, он стоял рядом и перезаряжал один из трофейных карабинов, — не души рукоять большим пальцем!

Сарт кивнул, прицелился, приняв к сведенью замечания, и выстрелил… на щите появилась еще одна дыра от тяжелой пули пехотного револьвера.

— Вот! — одобрительно кивнул Кинт, — как все пули с барабана будешь укладывать в цель, так и быть, освобожу тебя от мучений с этим револьвером. Давай, упражняй сам теперь.

Кинт подошел к разложенному на куске парусины трофейному арсеналу…

— Ну что? — присел он на корточки и взял в руки видавшую виды старую пехотную винтовку.

— Два карабина можно оставить, почти новые, остальное, продать, — ответил Грат, — с револьверами получше, пять вообще отличных, хозяева–бандиты следили за ними, а другие так себе.

— Тогда то, что тебе не понравилось — отложи, Сарт завтра перечистит все и при случае продадим.

— А зачем чистить, если продавать? — отвлекся от упражнений Сарт.

— А затем, курсант Сарт, чтобы ты знал, как разбирать, собирать и ухаживать за оружием! Или тебе это не интересно?

— Интересно! Очень! — ответил Сарт и снова выстрелил в щит и снова промахнулся.

Закончив уже третьи на этой неделе утренние занятия по стрельбе и наконец–то проверку и отстрел трофеев, Кинт, Грат и Сарт, собрав все оружие пошли к управлению депо, где во временном кабинете сложили все в большой сундук. Ремонт в казарме был закончен, и теперь осталось только дождаться, когда Энсэ и его мастера закончат с мебелью. Тьетэ уже закупил все по спискам Кинта, и теперь куча ящиков и тюков также были нагромождены в и так тесном кабинете. За спасенные деньги треста Кинт получил от Тьетэ премию в двадцать кестов золотом, а также Тьетэ, используя свои связи в ратуше, помог Сарту восстановить жетон гражданина и теперь юноша, подписав контракт, числится курсантом. Из конюшен городской жандармерии службе охраны выделили трех жеребцов, Тьетэ каким–то образом договорился, используя опять же свои связи и, конечно же, деньги. Так что артель Энсэ еще немного заработает на строительстве новой конюшни и склада фуража, пока лишь соорудили временный навес, пристроив его к стене казармы.

Было еще одно приятное для Кинта событие — пришло письмо от Мореса, в котором он сообщал, как найти капитана Агиса. В этом же письме Морес как–то странно намекал, чтобы Кинт не вмешивался в сомнительные предприятия вроде «ветеранских обществ», во многих из которых бурлили революционные настроения. Написав ответ, Кинт уверил Мореса, что Латинг не тот город где могут вспыхнуть бунты, по крайней мере, весной, летом и тем более урожайной осенью, но все же пообещал, что не будет ни во что ввязываться. Латинг город торгашей, огромный рынок, город–биржа… даже беднякам порой перепадает «хлебных» крошек со стола торговых гильдий. А кому не перепадает, те берут понемногу сами, в подворотнях, темных переулках и в базарной толкотне.

Кинт нашел еще троих кандидатов в охрану треста. Одного сорокалетнего дорожного жандарма, который тихо спивался в одиночестве в пригороде, но клятвенно заверил, что бросит, если его снова возьмут на службу… и двоих кавалеристов ополченческого корпуса, в котором они служили до окончания кампании по подавлению восстаний на присоединенных к терратосу земель на юго–западе. Все трое в кабинете господина Тьетэ прошли собеседование, написали по несколько листов биографии и теперь ожидают, что Сарт, которого Кинт стал использовать еще и как вестового, принесет им уведомления о необходимости подписать контракт.

А Сарт действительно что говорится — проникся, везде за Кинтом «хвостом», поедая наставника глазами, выслушивает его распоряжения и тотчас исчезает их выполнять… Подписав контракт, в котором оговаривалось, что оно поступает в службу охраны в качестве курсанта, у них с Кинтом произошел такой разговор: — Поставив подпись, ты согласишься не только получать неплохое жалование, но еще и отрабатывать его, — Кинт сидел за столом и, доставая из деревянной коробки толстые патроны, набивал ими магазины к пистолетам.

— Я готов! Я хочу стать таким как ты!

— Как я, не надо, надо стать человеком… и вот еще что, — Кинт нахмурился, и положив руки на стол придвинулся к Сарту, — у того лавочника ведь была семья?

— Вроде… дочка рыжая такая… ну, и жена…

— Так вот, будешь получать жалование, и половину… нет! Две трети будешь относить им, понял меня?

— Угу… — Сарт опустил голову, прячась от взгляда Кинта.

— Чтобы вопросов не возникало, скажешь, что был знаком с лавочником, и что, узнав о несчастье, решил помочь семье, понял?

— Угу… а долго я буду это делать?