– Вы меня, конечно, не помните, да? – Миссис Рамболд одарила Оуэна лучезарной улыбкой. – Моя фамилия Рамболд. Мы с мужем давнишние друзья покойного мистера Мэтьюса. Живем здесь по соседству.
Оуэн покраснел и, привстав с места, пожал даме руку.
– Да-да, разумеется! Простите, у меня плохая память на лица. Э… Вы пришли почтить память мистера Мэтьюса… Очень любезно с вашей стороны.
– Сочли своим долгом, – прошептала миссис Рамболд. – Я сама тяжело переношу подобные события, но две бедные старушки попросили Неда прийти. Нед – это мой муж. И вот мы здесь. Хотя Нед уверен, что ничего особенного не произойдет.
– Абсолютно ничего, – согласился Оуэн, не без удовольствия представив реакцию миссис Мэтьюс, случись этой леди услышать, как ее называют «бедной старушкой».
– Кроме нас пришло много людей, не принадлежащих к семье, – отметила миссис Рамболд. – Создается впечатление, что здесь собралась добрая половина Гринли-Хит. По-моему, их привело обычное любопытство. А, вот и доктор Филдинг явился! Должна заметить, не слишком-то у него удрученный вид.
– А с какой стати он должен печалиться? – не понял Оуэн.
– Ну, не знаю, – неуверенно протянула миссис Рамболд. – При осмотре он не понял, что мистера Мэтьюса отравили. Такая оплошность для врача непростительна! Правда, Нед все пытается меня убедить, что его вины здесь нет, а только я придерживаюсь иного мнения. Раз ты врач, делай свою работу как полагается. Вы согласны?
– Я вообще-то плохо разбираюсь в таких вещах, – буркнул Оуэн. Он не отличался наблюдательностью, но не рассмотреть синие ресницы миссис Рамболд и сногсшибательную широкополую шляпу, украшенную гирляндой алых роз, мог разве что слепой. Живописное зрелище повергло Оуэна в страшное смущение и вызвало опасения, что его увидят в компании дамы в столь вызывающе кричащем наряде. Он поспешил ретироваться, пробормотав в свое оправдание, что должен срочно побеседовать с тестем, и занял место рядом с мистером Лэптоном. В этот момент в зале суда появился коронер.
Людей, пришедших на коронерское следствие в надежде стать свидетелями захватывающей драмы, постигло глубокое разочарование. Из свидетелей первым вызвали Бичера, который подробно рассказал, как обнаружил труп хозяина утром пятнадцатого мая. Вопросов ему задавали мало, и вскоре Бичер уступил место доктору Филдингу.
Все присутствующие поняли, что судебное разбирательство становится интереснее, и когда Филдинг занял место свидетеля, по залу пробежал шумок. Некоторые дамы нашли доктора очень красивым, а кое-кто разделял мнение миссис Рамболд и отметил слишком уж невозмутимый вид Филдинга, о чем и сообщил соседям.
Действительно, доктор в совершенстве владел собой, давал показания уверенно, без лишних слов. На заданный вопрос он без заминки ответил, что при поверхностном осмотре не обнаружил на теле признаков, противоречащих первому диагнозу, в соответствии с которым смерть произошла по причине синкопе. В своей речи Филдинг использовал множество медицинских терминов, после чего половина присутствующих пришла к выводу, что даже врачи всего не знают. Тогда как вторая половина по-прежнему придерживалась мнения, что врачи обязаны знать абсолютно все. Отвечая на последующие вопросы, Филдинг профессионально описал болезнь сердца, от которой лечил покойного. А когда спросили, что заставило его передать дело о смерти пациента коронеру, не задумываясь, ответил:
– Недовольство одного из членов семьи поставленным мною диагнозом.
Заявление было сделано спокойным, уверенным голосом, однако по залу вновь пробежал шепоток. Публика замерла в надежде узнать шокирующие подробности семейного скандала, которые вот-вот станут всеобщим достоянием. Настала очередь миссис Лэптон давать свидетельские показания, и в зале повисла гнетущая тишина. Все с нетерпением ждали разоблачительной речи.
Однако миссис Лэптон, оказавшаяся таким же добротным свидетелем, что и доктор Филдинг, никаких тайн не открыла. Она не знала причины, по которой отравили брата. Просто чутье подсказало, что смерть носила насильственный характер. Нет, почему она так решила, миссис Лэптон объяснить не могла. Просто при первом взгляде на труп ей пришла в голову такая мысль. Предчувствия редко ее обманывают.
– Ну, что я говорил? – шепнул суперинтенданту сержант Хемингуэй.
Миссис Лэптон вернулась на свое место под всеобщий вздох разочарования. Люди с интересом рассматривали остальных членов семейства Мэтьюс, гадая, кого вызовут следующим. Коронер что-то сказал секретарю, и суперинтендант Ханнасайд встал и попросил отсрочку в ожидании полицейского расследования, безжалостно погасив искру надежды, теплившуюся в душах любопытствующей публики. Просьбу удовлетворили, и расстроенным зрителям не оставалось иного выбора, как разойтись по домам и дать волю воображению, теряясь в бесплодных догадках.
Оуэн Крю вышел из зала суда вслед за женой, не преминув шепнуть ей на ухо:
– Я же говорил, ты зря теряешь время. – Настроение Оуэна заметно улучшилось, и он сдержался и не наговорил грубостей Дженет, когда та протиснулась к супругам и принялась благодарить судьбу за то, что не случилось новых несчастий. Выйдя из здания, Оуэн решительно отклонил приглашение отобедать с тещей, заявив жене, что та может поступать по своему усмотрению, а его ждут неотложные дела в городе. Сообщив о своем решении, он с целеустремленным видом направился к машине. Агнесс очень хотелось обсудить последние события с матерью, но поскольку в ее понятиях идеальное супружество требовало, чтобы добрая жена повсюду сопровождала мужа, попрощалась с сожалением с родственниками и покорно последовала за Оуэном.
Мисс Мэтьюс, явившаяся на коронерское расследование, вооружившись корзиной для покупок и списком бакалейных товаров, ринулась в сторону Главной улицы. Миссис Мэтьюс, легко опираясь на руку сына, устало улыбалась знакомым, которых успела заметить, и сообщала о полном духовном изнеможении.
– Я чувствую, – говорила она многозначительно, – что нуждаюсь в тишине и кратковременном отдыхе. Стелла, дорогая, посмотри, нет ли поблизости Пуллена.
– Он ждет на другой стороне площади, – откликнулась Стелла.
– Попроси его подъехать сюда. А, он нас сам заметил! – Зои повернулась и помахала затянутой в дорогую перчатку ручкой Эдварду Рамболду: – Я не успела поблагодарить вас за то, что пришли, – сказала она проникновенно. – Думаю, вы понимаете наши чувства. Как важно в минуту тяжких испытаний иметь рядом верного друга! Глупо с моей стороны проявлять такую чувствительность, да? Для меня эта процедура превратилась в душевную муку. Находиться под прицелом сотен глаз! – Зои с содроганием задержала руку мистера Рамболда чуть дольше положенного. – Ах, если бы только все беды и несчастья остались позади, в этом душном зале суда!
– Крепитесь и постарайтесь не принимать это так близко к сердцу, – добродушно посоветовал Эдвард Рамболд. – Несомненно, последние события причинили много страданий, и мы искренне за вас переживаем.
– Сейчас я не в состоянии говорить. – Зои слабо улыбнулась, всем своим видом демонстрируя, каких трудов стоит сохранить мужество. – Нужно время, чтобы собраться с мыслями. А чуть позже приходите в гости на чай.