— Леди Уоторби, вы меня слышите? — прошипела императрица Кассилия.
— Да, слышимость превосходная. — Я не смогла сдержать улыбку, весьма далекую от благопристойности и покорности.
Нескрываемое удивление отразилось на лице ее величества, посте императрица сердито произнесла:
— Чирик!
Опустив голову, я приложила неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться, затем покорно вошла в малую гостиную, остановилась, обернулась. Императрица стояла, нахмурив брови, совсем как его высочество Теодор, и непонимающе взирала на меня.
— Чирик… — неуверенно произнесла она.
О, Пресвятой, только бы не расхохотаться!
— Вы маг? — задала неожиданный вопрос императрица.
— Нет, что вы, я совершенно нормальна, — ответила, не в силах сдержать улыбку.
— Вы странно реагируете на мои слова, — поправляя ворот платья, произнесла ее величество.
Склонившись в реверансе, учтиво произнесла:
— Прошу простить мне некоторую нервозность, я впервые при дворе и несколько…
— Идемте, — перебила меня императрица.
И я последовала за ней на ту самую террасу, даже не отреагировав на обращенную к одной из фрейлин фразу:
— Задержишь принца.
Придворные дамы разом присели, выражая почтительность, и поднялись, лишь когда императрица затворила стеклянные двери, отрезая нас от лишних ушей.
— Присаживайтесь, леди Уоторби, — прозвучал приказ.
— Леди оттон Грэйд, — произнесла я, покорно проследовав к чайному столику и опускаясь на один из высоких узких металлических стульев.
Сев напротив меня, Кассилия чуть прищурила совершенно черные, как у его высочества, глаза и проникновенно прошептала:
— Родовой брак признан в империи незаконным, моя дорогая.
Не став спорить, я промолчала.
— Умная девочка, — императрица улыбнулась, затем протянула: — слишком умная для того, чтобы стать лишь герцогиней, не так ли?
Слегка повернув голову, заметила вернувшегося с зеленой бутылью принца Теодора. Одна из придворных дам кинулась к нему, что-то торопливо проговаривая. Его высочество вопросительно взглянул на меня, после на императрицу, затем развернулся и ушел, видимо, за другой бутылкой.
— Как они узнали, что вы в монастыре Девы Эсмеры? — жестко спросила ее величество.
Молчание было ей ответом.
— То есть вам неизвестно, — пришла к определенному выводу императрица.
Я же сделала вывод, что одним из «чирик» был приказ говорить правду.
— Что вы успели рассказать герцогу? — продолжила ее величество.
С откровенным изумлением понимаю, что подверглась банальному допросу. Впрочем, о банальности не было и речи — меня соизволила допрашивать особа королевской крови, и боюсь, молчание в дальнейшем не сыграло бы мне на руку.
— Чирик! — последовал злой приказ. — И искренне. Я хочу знать о ваших чувствах!
Несмотря на применяемую магию, мне не особо доверяли — и на стол легла извлеченная из потайного ящичка в столешнице небольшая малахитовая статуэтка Девы Эсмеры. Что это такое, мне было известно — определитель правды. Миниатюрный. К слову, сестры допрашивали, поставив на колени у статуи высотой в два человеческих роста, но и действенность статуэтки не вызывала сомнений — любой обман станет очевиден.
За прошедший месяц мне довелось увидеть столько лжи и притворства, что чрезмерная и не всегда уместная откровенность лорда Грэйда невольно стала импонировать, а потому я позволила себе искренне ответить:
— Я восхищаюсь его светлостью.
Миниатюрное произведение храмовного искусства осталось тусклым и безжизненным, подтверждая правдивость моих слов.
Императрица тихо выругалась, помянув невоздержанность морского дьявола. Затем последовал новый вопрос:
— Почему Грэйд женился на вас? От остальных мерзавец превосходно избавлялся.
Мне вновь пришлось задуматься о правильном подборе слов. Вспомнив, сказанное его светлостью за нашей второй совместной трапезой, честно ответила:
— Он не оставил себе выбора.
Взглянув на оставшуюся неизменной статуэтку, Кассилия кивнула и продолжила:
— Вы дали согласие на родовой брак по собственной воле?
Опасный вопрос. Крайне. И как именно следует отвечать, мне неизвестно. Лгать глупо, говорить правду не менее глупо. Пришлось несколько слукавить:
— Я полностью отдавала себе отчет о том, в какой брак вступаю.
Статуэтка осталась без изменений.
— Исчерпывающий ответ, — усмехнулась императрица.
— Ваше величество просили быть откровенной, — покорно ответила я.
Кривая усмешка.
Несколько секунд первая леди империи пристально смотрела на скульптурку, затем подняла взгляд на меня и спокойно произнесла:
— Тебя проще убить.
Пауза, испытующий взгляд на меня, медленно растягивающаяся улыбка и издевательское:
— Но это было бы слишком скучно, моя дорогая.
Холодок невольно пробежался по спине. И взгляд метнулся от пристально следящей за каждым моим жестом императрицы ко все более ярко сияющему серебряному сплаву, которым были покрыты резные решетки на окнах. И что это? Предупреждение о приближении нечисти или свидетельство вспышки гнева последнего представителя династии Грэйд? Но и нежить, и Дэсмонд далеко от дворца… Тогда на что реагирует святой сплав?! На нежить? Нет — в городе все сияет менее ярко. А подобное сияние я видела, лишь когда мы с его светлостью летали в грозу. Тогда на эмоции?! Чьи?
Взгляд метнулся к императрице, и внутренне я похолодела — Кассилия, прищурив глаза, пристально смотрела на меня. Я же… я… Внезапно вспомнила одну деталь, что никогда ранее не вызывала вопросов — император и императрица оба темноволосые, его высочество принц Генрих блондин!
— Ты побледнела, девочка, — вдруг улыбнулась ее величество.
Я ничего не знала о магии, совершенно ничего, но вдруг мне вспомнилось, что абсолютно все черные маги, что мне встречались, были темноволосы и темноглазы, у служителей церкви чаще всего цвет глаз варьировался от синего до серого и волосы имели пепельный либо каштановый оттенок, а белые маги, они, вероятно…
Догадка поразила!
Дикостью, неприличностью, каким-то внутренним противлением. И я понимала, что стоит молчать, возможно, обсудить это позже с его светлостью, возможно, похоронить в памяти, но мне не хватило выдержки. Воистину — не хватило.
И взглянув в черные глаза императрицы, я тихо спросила:
— Генрих не является сыном его величества?
Мертвенная бледность проступила даже сквозь тщательно нанесенный макияж, и Кассилия резко ответила: