Ну а горьковские явились сами, спустя три дня после того похода. Жители Столицы выбирались из палаток и удивленно таращились на незнакомцев в необычных костюмах с новыми автоматами и тяжелыми рюкзаками. Но гости оказались дружелюбными – вежливо отдали магазины и пистолеты, после чего их проводили к начальнику станции. Платыгин с советниками и горьковскими надолго заперся в комендантской. Потом собрал самых близких ему людей.
– Мужики, вы были правы. На Горьковской почти четыре сотни укрылось. Там же у них еще убежища под зданиями УВД и ФСБ. В общем – спаслись, обустроились. Оружие есть, лекарства. Видали, какие у них костюмы? В таких и через «локалку» на Стрелке прорваться – раз плюнуть. А вот с провиантом и водой туговато. Предлагают сотрудничать.
– А почему нет? – подал голос кто-то. – С железнодорожниками подружились, и с этими скорешимся. Надо друг за друга держаться крепче, а то передохнем все. Это вам не ленинские твари, которые только о себе думают.
– Дисциплина у них на высоте, – надавил на последнее слово Игорь Юрьевич. – Все-таки не простые люди, в погонах, знают цену организованности. Правильно сказали – надо с ними общий язык найти, подружиться.
– Оружие и костюмы у них знатные, – хмуро подметил Нестеров, правая рука Платыгина. – Если захотят – захватят нас в два счета. Пикнуть не успеем.
– Тоже верно, – кивнул начстанции. – Возьмем курс на сближение, но будем начеку. Время покажет.
А вернувшись на станцию, Аркадий наткнулся на Мишу. Тот, едва завидев друга, бросился обнимать его. В глазах товарища плескалось счастье.
– Живы, Аркаша! Живы! – крикнул он так, что некоторые на платформе обернулись, наблюдая за парнем. Аркадий заглянул в глаза друга.
– Миш, что стряслось? – недоуменно спросил Аркан.
– Катя с Викой живы! – затрясся Миша. – Я горьковских расспросил, по описанию узнал. Видимо, тоже успели в подземке укрыться. Как бы их только увидеть, я же изведусь теперь. Аркаша, будем жить теперь, будем!
– Будем, – попробовал как можно искреннее улыбнуться Аркадий. Свое горе он упрятал глубоко и старался не тревожить его, но слова друга разбередили рану.
А вечером Аркадий снова был в станционном лазарете. Осторожно приоткрыв дверь, он смотрел на нового пациента. Мальчик спал – сейчас уже спокойно, дыхание его было ровным. Аркан уже хотел было уходить, когда мальчик зашевелился и открыл глаза. И их взгляды встретились.
Рядом глухо кашлянул Гриша, и этот звук вернул Аркана из воспоминаний в реальность. Лукич замер возле стены, погруженный в думы, Техник тоже хранил молчание, разглядывая разводы на влажной стене. Айс покрутил головой, разминая шею, оглядел отряд. Потом кашлянул и спросил:
– Как думаете – заводчане уже прочухали, что мы Институт «взяли»?
– Думаю – нет пока, – качнул головой Техник. – Иначе бы уже такой шухер наводили, мама не горюй.
– Ну, мы тоже не пальцем деланы. Была бы моя воля – всех бы там в расход пустил, – ядовито выплюнул Гриша, дернув головой. В его голосе чувствовалась настоящая злость. Аркан вдруг вспомнил – Техник вроде говорил, что товарища Айса ленинские подстрелили в одной из вылазок. Дело было темное, «стрелка» так и не вычислили, а вот злобу парень затаил на соседей нешуточную. Да что обида – казалось, что сейчас в словах Айса сквозила настоящая ненависть.
– Ну да, вражья кровь, все дела, – отозвался Техник. – Война – дело нехитрое, стреляй без разбору всех подряд. Ты только не забывай, что помимо вояк и верхушки, жаждущей наживы, там есть дети, старики и женщины. Их тоже в расход?
– Вражье племя, – буркнул Гриша. – Оставь один сорняк на грядке – все зарастет. Это не айс. Выпалывать – так всех.
– Я посмотрю на тебя, когда твоего сына или дочь будет резать вражье племя, – бросил Техник, поворачиваясь к собеседнику.
– Слышь, умник ты наш добренький, – начал закипать Айс, кулаки его сжались. Но тут в перепалку вмешался Егор.
– А ну остыли оба, – буркнул Лукич. – Еще выйти не успели толком, а уже собачитесь. Так и до Института не доберемся. Парни, а ну заканчивайте.
Спорщики примолкли и расползлись по разным углам. Гриша что-то буркнул и отвернулся. Аркан искоса глянул на парня. Да, верно говорили про Гришу – сложный характер, упертый и вспыльчивый, но Айс по-прежнему оставался одним из лучших учеников Богуса, не зря тот потащил его в поход, хотя кандидатов – хоть отбавляй. Ничего, быстро закипел – быстро и остыл. Не хотелось бы, чтобы в их отряде отношения были натянутыми, все-таки серьезное задание. Ничего, командиру этот молодчик перечить точно не станет.
– Ну, надеюсь, сегодня Чкалова не увидим, – иронично подметил из темноты «остывший» Айс.
– Да, лучше без этого, – ответил Лукич. – Чем меньше приключений – тем спокойнее. Успеем еще в дороге всего навидаться.
– И я желанием не горю, – вставил Техник. – Пару раз видел – хватило. Теперь пускай другие смотрят.
Охотник нахмурился, вспомнив байки про летчика Чкалова, чей памятник стоял на площади Минина у самой Чкаловской лестницы. Поговаривали, что иногда он сходил с постамента и бродил вокруг. Аркан байкам не верил, зная, откуда у них «растут ноги». Как ему рассказывали опытные сталкеры, не желающие верить во всякую белиберду – на площади Минина расположилась неизвестная аномалия. Проявлялась она нечасто и не поддавалась изучению. Охотник и сам видел пару раз – будто иногда воздух над площадью сгущался, и подобно мареву в жаркий летний день, смазывал очертания предметов. И сталкерам, подходившим к площади по Большой Покровской, просто нельзя было разглядеть верхнюю часть Чкаловской лестницы, где на постаменте стоял памятник великому летчику. Но факт остается фактом – активность аномалии всегда сопровождалась появлением неизвестного существа. Аркан видел Чкалова несколько раз, издали. Огромная черная фигура, медленно бредущая по краю площади. От нее веяло ужасом и чем-то неведомым. Сталкеры никогда не рисковали вступать с мороком в бой и даже стрелять в него издалека не пытались, предпочитая тут же поскорее ретироваться. Смельчаков же, отважившихся посмотреть на Чкалова поближе, больше никто и никогда не видел.
Где-то в глубине вентшахты лязгнули петли гермодверей – возвращался командир. Скоро Богус стоял перед отрядом – полный сил, готовый к новому марш-броску.
– Пошли, – махнул он рукой и первым полез по лесенке наверх.
Площадь Горького осталась позади. Отряд обогнул массивное здание дома связи, бойцы миновали перекресток и ступили на потемневшую брусчатку Большой Покровской. Охотник глянул вперед, вдоль длинной и прямой, точно тетива, улицы. Ни души. Удивительно, но в прошлой жизни он никогда не видел Покровку пустынной. Здесь постоянно сновал народ, гуляли студенты и влюбленные парочки, бродили «зазывалы» с рекламными листовками и пели под гитару уличные музыканты. Теснились здания, кафе, бары, дорогие магазинчики, словно наперебой спорили друг с другом яркими вывесками и рекламой, стараясь заманить случайного прохожего. Аркан будто вернулся на миг в прошлое, окунулся в разномастную толпу людей, шагающих по Покровке. Когда-то Большая Покровская жила. А потом ядерный вихрь прогнал с поверхности людей, и главная улица города опустела.