– На улицах поговаривают, что Курц швырнул торговца наркотиками, Малкольма Кибунта, в Ниагарский водопад, как только вышел из Аттики, – заметил Майерс. – Просто так, взял и перебросил его через эти е… Прошу прощения, капитан.
– Я тут с вами уже замерз, – сказал Хансен. – Что вам нужно?
– Мы стараемся следить за этим самым Курцем и тратим на это наше свободное время, – пояснил Брубэйкер. – Мы хотели бы, чтобы за ним было объявлено официальное наблюдение. С этим вполне могут справиться три группы. Три команды могут сделать это. Вольц и Фарелл сейчас ничем не заняты, и…
Хансен покачал головой:
– Вы сами этим и займетесь. Вам нужно следить за этим парнем – вот и занимайтесь слежкой несколько дней в рабочее время. Только не вздумайте потом требовать за это сверхурочные.
– Вот б… Вот так штука, капитан! – воскликнул Майерс. – Мы сегодня уже отметили себе двенадцать часов и…
Хансен смерил его ледяным взглядом.
– Что-нибудь еще?
– Нет, сэр, – откликнулся Брубэйкер.
– Тогда будьте любезны убрать это барахло с моей дороги, – приказал Хансен и зашагал к своему ярко освещенному дому.
Анжелина Фарино Феррара сидела в дорогом секторе ледового дворца, наблюдала за игрой «Буффало сейбрз» и с нетерпением ждала, когда же кто-нибудь получит травму. Впрочем, ожидание оказалось не слишком долгим. Прошло одиннадцать минут и девять секунд первого периода, и защитник «Сейбрз» Ретт Воренер припечатал капитана «Ванкувер канукс» Маркуса Неслунда к бортику в углу, повалил его на лед и сломал ему голень. Толпа болельщиков зашумела.
Анжелина ненавидела хоккей с шайбой. Конечно, она ненавидела все организованные спортивные состязания, но хоккей вызывал у нее самое сильное отвращение. Когда она узнавала, что ей предстоит целый час – а на самом деле два – смотреть, как эти беззубые обезьяны суетятся на коньках в маленькой коробочке и при этом могут даже не открыть счета – вообще не открыть счета! – ей хотелось плакать. Но ее покойный отец, обожавший хоккей, в течение почти четырнадцати лет снова и снова таскал ее на игры «Сейбрз». Новая ледовая арена называлась «HSBC», что походило на аббревиатуру названия какого-нибудь банка, но каждый обитатель Буффало знал, что это означало или «Hot Sauce, Blue Cheese», или «Holy Shit, Buffalo's Cold!». [19]
Анжелина хорошо помнила единственную игру, которая действительно доставила ей большое удовольствие. Это было очень много лет назад, когда она была совсем юной. Шел матч решающей серии «Кубка Стэнли», проходил он в старом «Колизее», а сезон растянулся гораздо дольше обычного, до середины мая. Когда игра началась, температура воздуха перевалила за девяносто, [20] лед таял, и над ним висел густой туман, разбудивший множество летучих мышей, которые на протяжении многих десятилетий висели вниз головами среди деревянных стропил древнего «Колизея». Анжелина помнила, как ругался отец. В тот день туман сгустился настолько, что даже обладатели самых дорогих билетов не видели почти ничего из того, что происходило на площадке. Оттуда доносились лишь крики и ругань сталкивавшихся и дравшихся между собой в тумане игроков, да все время из тумана бесшумно появлялись и так же бесшумно исчезали летучие мыши, кружившие над трибунами, отчего забившие ледовый дворец женщины визжали, а мужчины ругались еще громче.
От той игры Анжелина получила истинное наслаждение.
Теперь же, не оглядываясь на суетившихся вокруг упавшего Неслунда тренеров, санитаров и неповоротливых кукол на коньках – товарищей по команде, – Анжелина поднялась и направилась в женскую комнату.
«Мальчики» Марко и Лео протискивались рядом с нею, окидывая толпу подозрительными взглядами. Анжелина знала, что эти двое были неплохими телохранителями и проверенными членами банды – по крайней мере, такое впечатление производил Марко, – но она также знала и о том, что их подобрал Стиви и что их главной задачей было следить за ее действиями и сообщать о ее поведении брату в тюрьму.
Анжелине Фарино Ферраре достаточно хорошо были известны судьбы целого ряда знаменитых людей – скажем, премьер-министра Индиры Ганди, – которые были застрелены собственными телохранителями, оказавшимися предателями. Ее такая судьба нисколько не устраивала.
Было похоже, что Марко и Лео вознамерились войти в женскую комнату вместе с Анжелиной.
– О, ради бога, – сказала она. – Никто не станет подкарауливать меня в «джоне». [21] Идите, купите на всех пива с крекерами и хот-догов. Три хот-дога.
Марко кивнул Лео, предлагая ему выполнить поручение, но сам, кажется, решил подежурить возле входа в туалет.
– Да иди же, помоги Лео, – с кислой миной проронила Анжелина.
Марко нахмурился, но все же послушно направился следом за вторым громилой за угол, где располагался небольшой буфет. Анжелина зашла в переполненное помещение туалетов, не увидела там Джо Курца и быстро вышла в вестибюль.
Курц стоял, прислонившись к стене возле бокового прохода по другую сторону вестибюля. Анжелина быстрыми шагами направилась к нему.
Курц держал правую руку в кармане полупальто. Не говоря ни слова, он кивнул, указывая на узкий служебный коридор.
– Это у вас пистолет в кармане? – осведомилась Анжелина. – Или вы просто…
– Это пистолет, – коротко ответил Курц и так же кивком приказал ей открыть дверь с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ОБСЛУЖИВАЮЩЕГО ПЕРСОНАЛА», которой заканчивался коридор.
Анжелина вздохнула и толкнула дверь, успев заметить, что язычок замка был заклеен толстым скотчем. Сразу же за дверью начиналась металлическая лестница, спускавшаяся в дико загроможденный подвал, забитый бойлерами, бесчисленными трубами и клапанами, идущими к расположенному наверху катку. Курц указал на один из узких проходов между машинами, и Анжелина послушно пошла вперед. На полдороге они миновали окно какой-то комнатушки; оттуда выглянул чернокожий мужчина, кивнул Курцу и вернулся к своим делам.
– Ваш дружок? – поинтересовалась Анжелина.
– Дружок Бена Франклина, [22] – отрезал Курц. – Сюда. – Он указал на еще одну высокую металлическую лестницу, ведущую к боковой двери.
Они оказались в темном углу за автомобильной стоянкой, среди огромных воздухозаборников системы отопления и кондиционирования воздуха.