Сидевший за столом худощавый, стриженный под бобрик Шереметьев оторвал от компьютера глаза и уставился на меня своим тяжелым взглядом.
– Добрый день, Игорь Степанович! – проговорил он, как обычно, хмуро. Начальник, одним словом, а они всегда стараются казаться серьезными, гордыми и независимыми и обычно не балуют подчиненных своим хорошим настроением.
Я подошел к столу и поздоровался за руку с хозяином кабинета.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил заказчик.
Я сел за стол напротив Шереметьева.
– Я слышал, Игорь Степанович, – медленно и бесстрастно начал говорить хозяин кабинета, – что вас задержали за убийство некой Татьяны Арсеньевой.
Я запротестовал:
– Не за убийство, Алексей Михайлович, а по подозрению в убийстве. Это разные вещи. Меня продержали там недолго и за недостаточностью улик отпустили.
Шереметьев степенно кивнул:
– Понятно. Я очень рад за вас. Но как бы там ни было, я вызвал вас для того, чтобы объявить: наш с вами договор об установлении человека, который украл у меня деньги, аннулирован. – Он достал из стола несколько купюр, положил их на столешницу и придвинул ко мне. – Мы договаривались, что за ваши труды я вам заплачу пятьдесят тысяч плюс расходы. Двадцать пять я вам уже выдал в качестве задатка. Здесь тридцать тысяч. Двадцать пять из оставшейся суммы и пять за расходы. Я думаю, вы на меня не будете в обиде.
– Но что произошло? – Выражая удивление, я приподнял одну бровь. – С чего это вы вдруг решили отказаться от дальнейшего со мной сотрудничества? – спросил я, не притрагиваясь к деньгам.
Ровным голосом Шереметьев промолвил:
– А дело в том, что свою работу вы выполнили, своими действиями вынудили воришку признаться в совершении кражи.
Теперь от удивления моя вторая бровь сама собою приподнялась.
– Что вы говорите? И кто же он?
– Воришкой оказался мой сын, – печально проговорил Алексей Михайлович. – Он забрал эти деньги для того, чтобы тратить их на свою подругу Арсеньеву Татьяну. А раз укравший деньги человек установлен, то вам, Игорь Степанович, больше нет необходимости вести расследование.
Что же, он был прав, раз воришку выявили, то продолжать расследование смысла нет. Я не собирался отказываться от денег, тем более, как бы там ни было, я их честно заработал, конечная цель моих трудов была достигнута. Я приподнялся, сгреб со столешницы деньги и сунул их в карман.
– Итак, спасибо, Игорь Степанович, вам за оказанное содействие, надеюсь, все произошедшее в моей семье останется между нами, всех вам благ, – подвел итог нашей встречи Шереметьев.
– Спасибо за пожелания, Алексей Михайлович, но дело в том, что я с вами надолго не прощаюсь.
– Это еще почему? – насупил густые нависшие брови хозяин кабинета.
– Дело в том, что, закончив расследование кражи в вашем семействе, я теперь берусь за расследование убийства…
– Какого еще убийства? – недоуменно спросил Шереметьев.
– Убийства Татьяны Арсеньевой.
– Но я не собираюсь нанимать вас расследовать убийство какой-то там девушки.
– А я и не собираюсь брать с вас плату. Считайте расследование этого убийства моим вам бонусом за вашу доброту и хорошо оплаченную вами мою работу.
– В таком случае расследуйте это ваше убийство на здоровье, – с видимым облегчением сказал Шереметьев. – При чем тут я или кто-то из членов моей семьи?
– При том, – я смело взглянул в глаза могущественному хозяину кабинета, – что я подозреваю: кто-то из членов вашей семьи имеет непосредственное отношение к этому преступлению.
– Вот тебе и здрасте! – разведя в сторону руки и откинувшись на спинку кресла, сказал Шереметьев. – Что же вы, Игорь Степанович, с больной головы да на здоровую валите? Это вас полиция подозревает в убийстве Арсеньевой. Так что нечего приплетать к преступлению, совершенному вами, членов моей семьи.
– Нет, Алексей Михайлович, – твердо проговорил я, – как раз таки стоит. Передо мной дилемма: либо я сажусь в тюрьму за преступление, которое я не совершал, либо доказываю, что убийство совершил кто-то из членов вашей семьи. Я думаю, не стоит и гадать, что я выбираю.
– А вы наглец, Игорь Степанович! – резко сказал Шереметьев. – Приходите ко мне в офис и обвиняете мою семью в убийстве, к которому никто из членов моей семьи не имеет абсолютно никакого отношения.
Раз он считает меня наглецом, таковым я и буду.
– Это еще бабушка надвое сказала, – заявил я нахально.
Я так подозреваю, у Шереметьева было желание взять меня за шиворот и вытолкать взашей за двери, но он все же интеллигентный человек, а потому, сдерживая злость, сквозь зубы проговорил:
– Что вы хотите от меня?
– Я хочу, чтобы вы, – не спуская глаз с хозяина кабинета, промолвил я, – сказали, где вы были позавчера, начиная с девятнадцати двадцати до девятнадцати тридцати вечера.
– Как я понимаю, – продолжая говорить сквозь зубы, изрек Шереметьев, – именно в этот промежуток времени была убита Арсеньева, и вы хотите, чтобы я предъявил вам алиби?
– Совершенно верно, – проговорил я насмешливо. – Именно это я и хочу, чтобы вы сделали.
Хозяин кабинета несколько мгновений сверлил меня своим тяжелым взглядом.
– Убирайтесь отсюда! – наконец рявкнул он. – Я не собираюсь отчитываться перед вами.
Я резонно заметил:
– Ну, если вы, Алексей Михайлович, ни в чем не виноваты, почему бы вам не предъявить мне алиби?
– На каком основании я буду предъявлять тебе алиби? – негодуя прошипел Шереметьев, переходя на «ты» и теряя облик интеллигентного выдержанного человека. – Кто ты такой?!
– Кто я такой, вы прекрасно знаете, – проговорил я, ничуть не тушуясь, несмотря на грозный вид хозяина кабинета. – Алексей Михайлович, давайте не будем опускаться до взаимных оскорблений. Лучше уж предъявить алиби мне, чем полиции, куда я, в случае вашего отказа, скажем так, сотрудничать со мною, обращусь и выложу всю подноготную о вашей семье, включая произошедшую кражу и возможную причастность кого-то из членов вашей семьи к убийству Татьяны Арсеньевой.
– Чушь какая! – фыркнул Шереметьев.
– Ну, если чушь и вы ни в чем не виноваты, почему бы вам не предъявить мне алиби и не разойтись со мной полюбовно?..
Шереметьев несколько мгновений раздумывал, потом проворчал:
– Ладно, черт с вами, я докажу, что не имею никакого отношения к убийству какой-то там Арсеньевой, которую, кстати говоря, я в глаза не видел!
– Вот и отлично! – подхватил я. – Приятно иметь дело с умным, покладистым человеком.
Хозяин кабинета надавил на расположенную под столешницей кнопку, за дверью раздался мелодичный звонок, и несколько мгновений спустя в кабинет вошла уже знакомая мне полная секретарша, та, что встретила меня внизу в вестибюле и проводила в кабинет своего начальника.