– Ты доставишь деньги?
– Собираюсь, – сказал Боксер, одновременно читая на экране ноутбука новое сообщение от Мерси. – Мерси говорит, что утром их фургон спрессовали на свалке.
– Значит, они чувствуют, что прижаты к стенке.
– Не то слово, учитывая, что они собирались бежать пешком с пятью набитыми деньгами сумками по пятьдесят килограммов каждая. То ли дело сто тысяч – легко и компактно.
13 марта 2012 года, вторник, 13:15 по местному времени,
10:15 по лондонскому
Объединенные Арабские Эмираты, международный аэропорт Дубая
Амир Джат прилетел в международный аэропорт Дубая. Багажа у генерала не было, только ручная кладь. Ожидавший его водитель отвез Джата в дом на Четырнадцатой «А» улице в районе Аль-Вахеда. За время пути они не обменялись ни словом.
– До вашего рейса не так много времени. – Агент Джата подал ему стакан кипяченой воды. – Махмуд Азиз просил уведомить, что ни одна группировка из состава «Аль-Каиды» не планирует никаких операций в Лондоне.
– А что насчет бывших членов «Аль-Каиды» и тех, кто пытается завоевать ее расположение?
– Сложно что-либо утверждать наверняка. Махмуд Азиз надеется, что получит больше информации к моменту вашего прилета в Париж.
– Передай ему, что похитители не выдвигали финансовых требований. Лишь попросили «проявить искренность».
– Что это значит?
– В том-то и подвох, – вздохнул Джат. – Никто не знает.
– Я передам, – сказал агент. – Махмуд Азиз оставил указания, как найти его человека в Лондоне. Вам нужно будет отправиться к учебному центру «Аль-Хира» на Плашет-роуд, это в Ньюхэме. Ближайшая станция метро – «Аптон-парк». В центре спросите Салима Чиму.
– А если там будет закрыто?
– Хотите действовать немедленно?
– Я и так не уверен, что успею вовремя. Скажите Махмуду Азизу, что его ребята должны начать поиски прямо сейчас.
– Что им искать?
– Все, что может быть связано с похищением Алишии, дочери Фрэнка д’Круша. – Нарочитая бесстрастность агента выводила Джата из себя. – Пусть выяснят, где держат девушку, и готовятся отбить ее у похитителей.
– Что-нибудь еще?
– Это все.
– Я смотрел лондонские новости, – сообщил агент, – и там не было ни слова о похищении. Должно быть, информацию запретили выдавать в эфир.
– Махмуд Азиз утверждал, что его парни справятся.
Тень сомнения скользнула по лицу агента. Он не имел ни малейшего представления о способностях ребят Махмуда Азиза, но точно знал, что в таком большом городе, как Лондон, почти невозможно найти спрятанного человека, располагая столь скудными данными. Знал он и то, что говорить об этом Амиру Джату не следовало. Агент действовал в соответствии с полученными приказами.
– Будет сделано, – сказал он.
– Дайте мне номер этого Салима Чимы. – Генерал достал мобильный телефон.
Агент продиктовал номер и передал Джату немецкий паспорт. Тот тщательно изучил документ и фотографию в нем, затем пошел в ванную и переоделся в приготовленную для него одежду – черные брюки, белую рубашку и черный свитер. Свой национальный костюм он сложил в черный полиэтиленовый пакет. Бороду пришлось сбрить, волосы зачесать, как на фотографии в паспорте. Уже на пути к выходу агент передал ему спортивную куртку, пальто и билет на самолет на то же имя, что и в паспорте.
В 13:45 Амир Джат снова был в аэропорту, а в 14:00 сел на рейс из Дубая в Париж.
Дэн не мог припомнить, когда еще так сильно боялся. Он не испытывал страха даже перед неминуемым арестом за кражу лекарств из больницы. Смерть его не пугала. За время работы медбратом ему довелось повидать достаточно летальных исходов, чтобы не бояться ее. В ужас Дэна приводили мысли о том, как именно смерть его настигнет. Чьих рук это будет дело? Кевина? Дэн никогда не присутствовал при том, как он пытал людей, но был наслышан о его методах. А как-то раз даже заглядывал в специально оборудованную пыточную камеру в подвале склада на Сент-Джеймс-роуд. У Кевина явно были гомоэротические наклонности, и Дэн старался не думать, как тот проводит свое свободное время.
Полицию тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Арест, доставка в участок, бесконечные допросы – все это так изматывает. Потом слушание дела, вынесение приговора и возвращение в тюрьму, где ведется своя подковерная борьба, свои интриги, разборки, унижения, наркотики и отвратительная еда. В этот раз его засадят если не пожизненно, то лет на двадцать уж точно.
Оба варианта казались ему настолько ужасными, что холод пробирал до самых печенок.
Перед широким фасадом многоквартирного дома на Бранч-плейс пара чернокожих ребятишек гоняла мяч. Дэн высоко оценил их фантастический дриблинг и пушечные удары. Он пересек мост в Бридпорт-плейс и спустился на бечевую дорогу [21] на северном берегу канала. Миновал ряд недавно построенных «умных» домов из стекла и стали – застройка велась по всему Ист-Энду до самого Долстона и Де-Бовуар-Тауна. Держаться подальше от дорог было безопаснее: в такую холодрыгу никто не гулял вдоль канала.
Дэн свернул с бечевой дороги у Айлингтон-туннеля, вышел на Данкан-стрит и добрался до станции «Энджел».
Он собирался отправиться дальше на запад, но внезапно передумал и решил дойти до Хэмпстеда. Позвонит с Пустоши [22] , так будет спокойнее. К тому же это родная территория – там он проходил практику в госпитале «Ройал фри».
Лифт станции «Хэмпстед» изрыгнул Дэна из своего чрева примерно в том же взвинченном из-за страха состоянии, в каком проглотил. По Хай-стрит гулял сильный холодный ветер. Местные жители, спешащие домой из булочной с буханкой свежего хлеба или коробкой с чизкейком в руках, казалось, выглядели совсем не так, как прочие лондонцы. Дэн свернул на узенькую Фласк-уок, миновал паб. Глоток пива для храбрости сейчас не помешал бы! А почему бы и нет? Дэн зашел в паб, заказал стакан «Бушмилса» и пинту светлого эля. Залпом выпил виски и следом осушил половину пивной кружки. И почему раньше это не пришло в голову? Нервы начали успокаиваться, и Дэн попросил еще виски. Выпил, запил остатками пива. Теперь он чувствовал, будто в его распоряжении целый отряд боевой поддержки, готовый смести все на своем пути.
Было уже около четырех вечера, когда он пересек Ист-Хит-роуд и свернул на аллею, ведущую на Пустошь. Тут и там укутанные в пуховики местные владельцы собак выгуливали питомцев. Мимо Дэна бодро промчался поджарый джек-рассел-терьер в красной шерстяной попоне. Следом ковылял крупный черный лабрадор, хозяин которого тоже едва держался на ногах. Две девушки с покрасневшими от холода ногами миновали Дэна, переговариваясь на бегу. Ему удалось разобрать, как одна из них рассказывала подруге о том, как кундалини-йога изменила ее жизнь.