Срезав путь, Курц пошел вдоль ограды склада металлолома, чтобы выйти к дому с севера. Шум и дым, доносящиеся от железной дороги, были достойны кинофильма. Звон буферов и сцепок, рычание моторов погрузчиков, крики людей, переговаривающихся на большом расстоянии. Из-за ограды огромного склада металлолома тоже раздавался звон и грохот.
Когда между ним и домом оказался пустой участок, Курц остановился. Здесь, на северной стороне дома, было лишь одно небольшое окошко. Остальные выходили на юг, к улице, или на запад, к железной дороге. Рядом с домом не было автомобиля, равно как и гаража. Только несколько брошенных машин. Ржавые и со снятыми колесами, они валялись среди прочего хлама.
Курц достал из-за пояса револьвер и прислонил правую руку к бедру, а потом медленно пошел в сторону дома.
Задняя дверь не была заперта. На ступеньках виднелась засохшая кровь. И на пороге. И на самой двери. Встав сбоку от дверного окна, Курц открыл дверь и на полусогнутых вошел внутрь, выставив перед собой револьвер.
Следы крови вели наверх. На середине полуоткрытой двери виднелся четкий кровавый отпечаток руки. Курц толкнул дверь дулом револьвера, открывая ее пошире. Кухня. Посуда грязная. Из мусорного ведра воняет. Дешевенький стол и кафельный пол тоже залиты кровью. Один из стульев опрокинут.
Дыша только ртом, Курц пошел дальше по кровавому следу. Жилая комната. Засохшие пятна крови на грязном дешевом ковре. Пружинный диван, застеленный грязным одеялом, большой цветной телевизор. Следы крови вели дальше, вверх по узкой лестнице, соединяющей этажи дома. Курц решил сначала проверить две комнаты на первом этаже, но там ничего не было.
Тело Ясеина Гобы лежало наверху, распростертое поверх грязного душевого поддона в крошечной ванной, в которую упиралась лестница. Следы крови вели к нему, и здесь они заканчивались. Справа, в верхней части грудной клетки, виднелась рана. Вполне подходящая, если считать, что это девятимиллиметровая пуля, выпущенная из „Зиг Про“, принадлежащего офицеру по надзору Маргарет О‘Тул. Из которого стрелял Курц. Похоже, половина крови вытекла на пол ванной, а другая – в душевой поддон. Он просто истек кровью. Слой засохшей крови на дне поддона был темно-коричневым. Пятна крови виднелись вокруг слива и на зеркальной дверке шкафчика для медикаментов. На полу и в поддоне были рассыпаны флаконы с таблетками и бутылки с медицинским спиртовым раствором и хромистой ртутью. Судя по всему, Гоба пытался остановить кровотечение или хотя бы принять что-то обезболивающее, но ослабел, упал и умер от потери крови.
Если верить записям О‘Тул, Ясеину Гобе было двадцать шесть лет, и он был родом из Йемена. Стараясь не наступать на пятна и дорожки засохшей крови, Курц подобрался поближе к телу. Конечно, этот молодой человек вполне может быть арабом, но смерть от кровопотери придала его смуглому лицу с небольшими черными усами серый оттенок. Рот и глаза открыты, губы побелели. Курц не имел медицинского образования, но повидал на своем веку достаточно трупов и знал, что трупное окоченение сначала возникает, а потом исчезает. Судя по всему, этот парень умер около сорока восьми часов назад. Через пару часов после того, как подстрелили Курца и О‘Тул.
В поддоне валялся пистолет "Рюгер Модель II Стандарт", калибр 0.22 дюйма, длинноствольный, для стрельбы в тире. Насечка на рукояти залита кровью. Курц присел на корточки и аккуратно взял пистолет за кончик ствола одетой в перчатку рукой. Это было единственное место, не покрытое кровью. Он посмотрел на свет. Серийного номера нет. Вытравлен кислотой. Обойма у этого пистолета на десять патронов. Судя по весу, практически пустая. Курц аккуратно положил пистолет обратно. Рукоять погрузилась в густую, почти высохшую кровь.
Встав, он вернулся в спальню. На высоком комоде оказалось нечто вроде алтаря. Черные свечи, четки и увеличенная фотография офицера по надзору Маргарет О‘Тул, поперек которой красным флюоресцентным маркером было написано "Умри, сука".
На дешевеньком столе, стоящем у окна, лежал пружинный блокнот. Курц начал листать его. Даты, надписи на арабском. Но некоторые – на корявом английском. "…она прадолжаит приследовить меня!!" "севодня капил класный пистолет", "если я хочу выжить, эта сионистская сука должна умереть!". Последняя страница блокнота была вырвана.
Какое-то смутное ощущение заставило Курца прекратить чтение и сдвинуть в сторону край занавески стволом револьвера.
Машина скрытого патрулирования, принадлежащая Кемперу и Кинг, остановилась на соседней улице, в половине квартала от дома. Они направились к дому Гобы точно так же, как это сделал Курц, и он ни за что бы их не увидел даже отсюда, сверху, если бы не совпадавший угол зрения и не отсутствие листьев на деревьях. Позади их машины стояли два черных "Шевроле Сабурбан". Из них вывалились восемь спецназовцев в черных комбинезонах и шлемах, с автоматами в руках.
Кемпер и Кинг отдали им приказания, и спецназовцы начали выдвигаться к дому через аллеи, задние дворы и вдоль забора склада металлолома. Кинг что-то говорила в микрофон портативного радио, и Курц решил, что, скорее всего, еще один взвод спецназа движется к дому с южного направления, от соседнего квартала.
Он сложил пружинный блокнот и положил его в карман куртки. Затем вышел из спальни, спустился по лестнице, прошел через кухню, преодолел другую лестницу и покинул дом через заднюю дверь. Поскольку стена находилась под углом к забору заднего двора и шел сильный дождь, спецназовцы не увидели его.
Рядом с забором склада металлолома посреди зарослей сорняков лежал ржавый кузов "Меркьюри". Курц со всех ног понесся к нему, невзирая на лужи и грязь. Подбежав, он залез на капот, потом вспрыгнул на крышу, встал и перевалился через забор склада. Буквально через пять секунд показалась первая группа спецназа. Одетые в черные бронежилеты солдаты бежали к дому, следя за тем, чтобы прикрывать друг друга, и наставив автоматы на окна дома покойного Ясеина Гобы.
Курц заехал в "Арбор Инн", чтобы снять мокрую грязную одежду и протереть тряпкой с маслом свой револьвер. После этого он поехал в офис. На улице уже стемнело и похолодало, лил сильный октябрьский дождь. Клубы, рестораны и бары на Чипьюа включили свои разноцветные неоновые вывески, зазывая посетителей. Их свет отражался от мокрого асфальта.
Арлин была за работой, организуя свадьбы, заказывая места в залах для приемов, свадебные платья и пироги, общаясь со счастливыми невестами, живущими в разных концах севера и востока США. Как только Курц вошел, она нажала кнопку, убрав с экрана все файлы, закурила очередную "Мальборо" и посмотрела на него. Курц повесил на спинку стула свою кожаную куртку, сел на вращающийся стул и откинулся назад. Потом он вынул пистолет, торчавший у него за поясом сзади, чтобы оружие не впивалось ему в спину, и положил его в правый нижний ящик, рядом с бутылкой скотча "Шип Дип".
– Итак? – спросила Арлин.
Курц задумался. Обычно он ничего ей не рассказывал о своих делах за пределами офиса, поскольку большинство их было незаконно. Как, например, проникновение в дом этого мертвого араба сегодня днем. Насколько он знал, максимальным правонарушением, которое Арлин когда-либо совершала в своей жизни, был безбилетный проезд в транспорте. Но прошлой ночью она нарушила закон куда более серьезно, представившись помощником окружного прокурора и проникнув в кабинет офицера по надзору Маргарет О‘Тул, не говоря уже о незаконном копировании файлов. Тогда какого черта, подумал Курц.