– Вы правы: барон фон Вайнцгардт завещал именовать ее именно так, – согласилась баронесса, метнув на обер-мастера мимолетный, ничего не говорящий взгляд, который сразу же вновь устремила на недостроенный верхний ярус башни.
Обер-мастер поневоле залюбовался белизной ее лица, правильными, контрастно очерченными чертами его; гордо выпяченным властным подбородком с заметной ямочкой посредине – роднившей ее с остальными Вайнцгардтами. Ему, мастеру, всю жизнь имеющему дело с камнем, импонировала холодная, нордическая красота этой девушки, твердость черт, стремительная точность линий, которыми отточена вся фигура баронессы.
– Взгляните чуть правее строящейся башни, баронесса. Видите вон тот выступ?
– Вы и его собираетесь взорвать?
– Один шурф уже подготовлен. Извините, что сделал это втайне от вас. Я прикинул: очертания выступа позволяют возвести еще одну башню, которую мы назовем именем баронессы Лили. «Башня баронессы Лили» – вот как она будет именоваться! Или просто – «Башня Лили».
– То есть в мою честь? – искренне удивилась фон Вайнцгардт. Никогда раньше ей и в голову не приходило увековечивать себя таким образом.
– Неужто вы не достойны этого?
– Очевидно, это не мне решать.
– Разве не вы теперь являетесь полновластной владелицей замка?
– Мне-то казалось, что право на увековечение себя в истории определяется не владелицей замка, а владелицей вечности, то есть самой историей.
– Если я предложу этой суровой даме, истории, увековечить вас в названии башни родового замка, она сочтет этот аргумент очень веским, а посему, уверен, снизойдет…
Баронесса задумчиво взглянула на то место, на котором мастер решил возвести в ее честь крепостную башню, и взволнованно проговорила:
– В таком случае я полностью полагаюсь на ваше чутье и ваш опыт.
– Полагайтесь, баронесса, полагайтесь. У нас, фортификационных дел мастеров, свои, особые отношения с историей и ее падчерицей – вечностью. Потому что именно по нашим башням человечество отсчитывает столетия своего бытия. Ничто так не долговечно, как крепости, которые остаются в памяти народов даже после того, как они оказываются стертыми с лица Земли. Так что всякая крепость или крепостной замок – это метка истории, зарубка на древе познания не только истории отдельных родов, но и целых народов.
– Вот как?! Оказывается, над этим я еще не задумывалась. И во имя какой легенды вы собираетесь возводить это свое чудо фортификационного искусства? Ну, хорошо: вы построите башню и назовете ее моим именем. О чем оно может поведать странникам, которые будут проезжать мимо ее стен; что из этого имени извлекут для себя ценители фортификационных шедевров грядущих поколений?
Мастер Гутаг снисходительно улыбнулся и пожал плечами.
– Стоит ли нам задумываться над этим? Наше дело – сотворить башню и дать ей приличествующее имя. Что же касается легенд, якобы порождаемых этим творением, то о них позаботятся обитатели замка, окрестное население и сама история.
– …Как не задумывалась я, – упрямо продолжила свою мысль баронесса Лили, – и над тем, сколь эпохально важна для человечества профессия фортификатора.
Услышав об «эпохальной важности» своей профессии, мастер Гутаг смущенно покряхтел, исподлобья взглянул на баронессу, уж не сводит ли она весь разговор к иронии, и тут же постарался уйти от продолжения этого неудавшегося диспута.
– …Ну а «Башня Лили», – молвил он, – уже чудится мне в виде ромба, грани которого будут сориентированы строго по сторонам света. Одним стенным проходом ее можно соединить с замком, другим – с «Башней Фридриха». Став наиболее романтичной частью замка, «Башня Лили» постепенно обрастет легендами и увековечит ваше имя. Поверьте старому фортификатору: не существует более достойного и благородного материала для увековечения, чем камень. Только он проносит наши имена сквозь все бури вечности.
– Я подумаю, хватит ли моих средств, чтобы осилить строительство сразу двух таких башен. Я ведь не самая богатая аристократка Саксонии.
– О чем приходится сожалеть, – почтительно вздохнул мастер.
– К тому же вечность, как оказалось, дама безбожно расточительная. А я не могу пожертвовать на ее алтарь все, чем владею, не позаботившись о своем собственном существовании.
– Полностью солидарен с вами, госпожа баронесса: расточительность в вашем возрасте и положении неуместна. Но в то же время замечу, что на эту капризную даму, именуемую «вечностью», скупиться не стоит.
После возвращения Лили в замок дядя ее, Фридрих Вайнцгардт, владевший имением по ту сторону Рейна и заодно присматривавший за родовым гнездом Вайнцгардтов, прожил всего две недели. Казалось, он только и ждал появления молодой владелицы замка, чтобы увидеть ее после долгой разлуки, передать ей ключи от ворот и текст завещания и тут же покинуть этот суетный мир.
Другое дело, что за последние дни, которые ему были отведены, барон успел удивить престарелую жену и саму Лили тем, что в своем завещании на имя баронессы указал такую сумму золотых, о существовании которой женщины даже не догадывались. Тем более что в последние годы барон Фридрих Вайнцгардт слыл человеком окончательно подзапустившим свое хозяйство и почти разорившимся.
Передавая имение и все свое состояние в руки прелестной Лили, он просил только об одном – чтобы в замке была возведена башня его имени, где бы хранились его доспехи и личные вещи, и в которой, как он искренне надеялся, найдет свой приют его воинственный дух.
49
Баронесса и обер-мастер спустились с крепостной стены, прошли через узкие, кованные железом ворота к строящейся башне и, молча обойдя ее, остановились на миниатюрном скалистом утесе, под которым, на дне ущелья, синел застывший плес заводи.
– Признаюсь честно, если бы не эта «Башня Фридриха», я вряд ли получила бы такое богатое наследство.
– Вы правы. Племяннику барона из Людвигсхафена достался лишь небольшой хуторок с болотистыми полями вокруг него. А ведь раньше он претендовал на все состояние барона.
– Оказывается, вы хорошо осведомлены о наших родовых тайнах.
Обер-мастер снисходительно улыбнулся. В этой улыбке его Лили почудилось что-то загадочное.
– Барон пригласил меня в замок еще в конце зимы. Перед смертью он решил выполнить обещание, данное вашему отцу: поднять разрушенную стену, чтобы оградить замок от набегов проходимцев и разбойников.
– Замок действительно требовал такой реставрации.
– И требует до сих пор, иначе меня здесь не было бы.
– Я знала об этом обещании дяди, однако из чувства такта не решалась напоминать о нем.
– Не в вашем положении было напоминать о таких заповедных клятвах своему дяде. Да и не к лицу это было бы, помня о вашем возрасте.
Их неспешная беседа была прервана внезапно появившимся неподалеку Отто Кобургом – начальником охраны замка.