– Прошу прощения, ясновельможный граф. Как я уже объяснил, я не судья, – уже менее решительно произнес поручик. – Но у меня есть приказ арестовать господина Хмельницкого, где бы он ни встретился мне. А если он не подчинится, то… – поручик запнулся и растерянно взглянул на полковника. Он явно не должен был говорить то, что только что пытался сказать.
– А если полковник Хмельницкий не подчинится, тогда что? – насмешливо поинтересовался отставной майор.
– Я уверен, что вы, господин Хмельницкий, подчинитесь, – обратился Ковальчик к генеральному писарю. – Вы ведь понимаете, что это приказ самого короля.
– Король не мог отдать такой приказ. Поэтому вам лучше сразу же признаться, от чьего имени вы получили его на самом деле? – резко произнес Хмельницкий. – Только правду, Ковальчик, правду.
– Ну, конечно же, этот приказ я получал не из уст самого короля. От имени его величества его передал мне брацлавский подстароста Голембиевский, сославшись при этом на распоряжение коронного гетмана.
– Так все же, оказывается, коронного гетмана, а не короля!
– Но ведь коронный гетман не мог просто так…
– Мог, поручик, еще как мог. Впрочем, даже если ссылаться на коронного гетмана… У вас что, имеется письменный приказ о моем аресте?
– Письменный? Нет. Но неужели вы можете сомневаться? Слово шляхтича.
– Я действительно готов поверить, что вы получили такой приказ, поручик, – вполне миролюбиво признал Хмельницкий. – В этом я как раз не сомневаюсь.
– Ну, слава богу, господин полковник, – облегченно вздохнул Кржижевский. – Мне бы не хотелось, чтобы дошло до кровопролития.
– Однако почему я должен верить, что распоряжение отдано самим коронным гетманом? А не выдумано кем-либо из моих врагов, польских шляхтичей? Я – генеральный писарь реестрового казачества. Полковник. Арестовать меня могут только по приказу короля, канцлера или коронного гетмана. Если, конечно, гетман имеет на то согласие короля.
– Думаю, что гетман имеет на это право и без согласия его величества, – решил не согласиться с ним Ковальчик.
Но полковник не придал его словам никакого значения.
– Кроме того, вам, наверное, известно, что мой сын, поручик Кржижевский, служит в личной гвардии гусар коронного гетмана, – снова вмешался отставной майор. – Так вот, два дня тому он появлялся здесь и заверил господина Хмельницкого, что на самом деле произошло какое-то досадное недоразумение. Оказывается, некий завистник оклеветал полковника после его возвращения из Франции, где тот вел переговоры с королевой Анной Австрийской, первым министром этой страны кардиналом Мазарини и главнокомандующим войсками Франции принцем де Конде.
Хмельницкий удивленно взглянул на владельца поместья: о каком визите поручика в имение два дня тому тот ведет речь? До сих пор полковнику было известно только то, что отставной майор со дня на день ждет очередного появления сына в своем доме, и не более того.
– Как, вы лично вели переговоры с Анной Австрийской и прославленным принцем де Конде?! – не было пределов изумлению Ковальчика. – Это не шутка, я могу верить вам не слово, господа?
– Так же, как и мы можем верить вам, – ответил полковник. – Я действительно только что из Франции, где находился по поручению короля. С часу на час поручик Кржижевский должен прибыть с охранной грамотой его величества, в которой будут сняты всякие наветы моих личных, а также короля Владислава IV, врагов.
– Слезы Девы Марии! – вполголоса воскликнул поручик. – Вот откуда все это тянется!
– Мой арест, господин Ковальчик, – всего лишь часть гнусного заговора против короля, а значит, и против королевы. Как только поручик Кржижевский вернется из Кракова, – решил полковник поддержать версию отставного майора, – где сейчас находится его величество, вы сразу же убедитесь в этом. Как убедитесь и в том, что, арестовав меня, поневоле оказались бы в стане личных врагов королевской четы. Представляете: вы – и вдруг в стане врагов короля Польши! Неужели нечто подобное может воодушевить вас?
– Даже так? Личных врагов королевской четы?.. – вслух усомнился поручик. – Слезы Девы Марии! Чертовы политиканы!
– Словом, я думаю, нам нужно отойти и откровенно поговорить с глазу на глаз. Граф, будьте добры, впустите драгун и накормите их. Люди с дороги и наверняка очень устали.
– Разумеется, разумеется, – тотчас же согласился Кржижевский. – Что это вы держите голодных, уставших людей под воротами?! – набросился он на охранников с таким рвением, словно солдаты оказались за воротами исключительно из-за их недомыслия.
38
– Так что будем делать, господа? – сдержанно спросил капитан-командор, стараясь не терять хладнокровия. – На кораблях ждут вашего решения. Лично я вижу только один выход: прорываться к берегу, а уж там дать бой и попытаться спасти хотя бы часть войска. Что скажете на это, полковник Сирко?
– Прикажите убрать паруса, сбавить ход и поднять белые флаги, – ответил Сирко, наблюдая, как сторожевики разворачиваются, выстраиваясь напротив кораблей его отряда.
– Белые флаги? Я не ослышался, полковник предлагает сдаться? – обратился капитан-командор к Гяуру на французском. – Очевидно, полковника Сирко подводит знание французского.
– На этот раз его оказалось достаточно, чтобы четко сформулировать приказ, – отчеканил Гяур. – Другое дело, что я решительно не согласен с полковником Сирко. – Сдаваться, имея на борту орудия и столько воинов? Абсурд.
– Благодарю вас, полковник Гяур, за поддержку, – мгновенно взбодрился командор. – Эй, шкипер, поднять все паруса! Курс на берег! В конце концов, впереди земля Франции, – добавил он уже для шкипера. – Так что мы высадимся на своей земле. Вестовой, передать старшему бомбардиру: орудия к бою! Экипажу и казакам тоже приготовиться к бою!
Наступило неловкое молчание. Все смотрели на Сирко, теперь многое зависело от его воли.
– Вам придется отменить свои распоряжения, командор. Командиром отряда являюсь я. И вам это хорошо известно. Если же вы не подчинитесь, в порт Кале мы придем без вас.
– Но еще два десятка миль – и мы у французских берегов. Даже если не удастся достигнуть Кале, все равно, прорвавшись к суше, мы сможем спасти ваших волонтеров, не дав им погибнуть в открытом море. Пусть лучше они вступят в бой на земле, где от них куда больше толка. При счастливом стечении обстоятельств часть из них даже пробьется к войскам де Конде. Обратите внимание: я думаю уже не о спасении эскадры, а о спасении солдат.
Сирко вновь задумчиво осмотрел вражеские корабли. Испанцы не спешили. Они вели себя подобно стае хищников, понимающих, что жертве все равно не уйти. В то же время она еще способна оказать сопротивление, поэтому важно рассчитать первый прыжок. Выверить его, чтобы не ошибиться…
С тех пор как они вышли из Гданьска, полковник Сирко не раз пытался представить себе высадку двух его полков на французский берег, встречу с войсками принца де Конде, первый бой. Однако никакой фантазии его не хватило, чтобы предвидеть, что первый бой придется принимать в море. Правда, командор как-то высказал опасение, что у берегов Фландрии они могут наткнуться на патрульные суда испанцев. Но полковник просто не придал значения этому предсказанию.