– Так кто же их, черт возьми, приставил ко мне? Можешь наконец сказать это? Иначе я вызову казаков и перебью ваших монахов-меченосцев вместе с теми, кто их подсылает.
– Вот этого делать не следует. Нажить себе врага в ипостаси ордена?! Зачем? Тебе ведь повезло: за тобой иезуиты не охотятся, наоборот, охраняют.
– А за тобой… охотились? Пусть не сегодня, а когда-нибудь в прошлом?
Камелия недовольно хмыкнула, вздохнула и, немного помолчав, назидательно произнесла:
– Речь, как ты понимаешь, не обо мне. Но все же вернемся к ордену: когда мы узнали, что на тебя совершено покушение…
– Так вы уже знаете об этом? – удивился Сирко.
– Не зря же наши воины начали сопровождать тебя, и даже засады по пути следования устраивать, чтобы предотвратить еще одно нападение.
– Они еще и засады устраивают?!
– Что тебя так удивляет, полковник? У тебя ведь есть сотник Улич; настоящий гений твоей тайной службы.
Сирко покачал головой и загадочно улыбнулся. Значит, Улич по-прежнему действует. Эта фламандка открывала ему глаза на то, чего он не замечал в своем окружении.
– Согласен, сотник Улич – находка редкостная.
– Если бы ты знал, как я испугалась, услышав, что в тебя решился стрелять наемный убийца, – вдруг добавила Камелия осипшим, сдавленным голосом.
Сирко проворчал нечто напоминающее слова благодарности и растерянно умолк. Это добавление «от себя» вновь выбило его из роли дознателя. Впрочем, интереса к таинственным людям, столь неожиданно взявшимся опекать полковника, охладить оно не могло.
– Значит, ты не назовешь мне имя человека, который решился стать моим ангелом-хранителем?
– Его имя все равно ничего не скажет тебе. Поэтому я могу назвать любое. Но, чтобы успокоить… Завтра или послезавтра он появится у тебя. И тогда все выяснится.
– Думаешь, появится?
– Неужели считаешь, что твоя охрана, которая обходится ордену очень недешево, задумана просто так? И что в ближайшее время не заявится кто-то, кто продиктует свои условия?
– Ну вот наконец ты заговорила так, как должен был заговорить агент ордена иезуитов.
– Увы, агентом иезуитов я никогда не была. И вообще, агентов у ордена всегда хватало.
– Какова же твоя миссия в этой военно-политической круговерти?
– Ты очень тонко подметил, полковник – «миссия». Тебе, наверное, известно, что англичанки отличаются своей чопорной сдержанностью, испанки – ревностью и яростным напором, шведки – цинизмом и неутомимостью в постели, француженки – стремлением все свои отношения с мужчинами превращать в великосветский бал, с утомительным ухаживанием, дорогими подарками и застольями.
– А что ты скажешь о фламандках, Камелия?
– Именно этого вопроса я и ждала, – мило улыбнулась Камелия. – Для фламандки всегда важно предельно зажечь мужчину, довести его до взрыва страстей, заставить его ползать у своих ног, возвести на грань сексуального безумия. Порой создается впечатление, что для фламандки главное – не завладеть мужчиной, а испытать свои собственные чары. Не зря же испанские офицеры так и говорят о наших женщинах: «Опять эти фламандки зажигают свои костры».
Задумчиво выслушав Камелию, полковник иронично ухмыльнулся.
– Казаки – люди степи, войны и одиночества. Им некогда, да и не к лицу, предаваться любовным безумствам.
– Не обольщайся, полковник, предаются. И потом, если ты такой стойкий, то что тогда в течение нескольких предыдущих часов происходило на этом ложе?
– Стало быть, истосковался по женскому телу, – не счел необходимым долго оправдываться полковник.
Камелия опустилась на ковер у кровати, уселась, поджав под себя ноги, и какое-то время сидела так с распущенными волосами и опустевшим бокалом в руке.
– Впрочем, господин казачий полковник, мне хотелось бы поговорить с вами не о любовных кострах пылких фламандок, а о тех кострах, которые вот-вот должны вспыхнуть на земле фламандцев, народа, который имеет такое же право на свой трон и свою государственность, как французы, голландцы и все прочие народы.
«Вот оно в чем дело! Вот в чем суть коварства! – находило на полковника запоздалое прозрение. – Такого поворота событий предвидеть было просто невозможно!»
– То есть вы мечтаете о тех днях, когда вашим мужчинам удастся разжечь костры фламандского восстания?
– И вот тогда нам очень пригодились бы ваши казачьи сабли, ваша удаль, ваш повстанческий опыт, приобретенный в украинских степях, в боях против поляков.
Несколько минут опытному рубаке-атаману понадобилось для того, чтобы немного прийти в себя и осмыслить сказанное. Он и раньше смутно догадывался, что Камелия не из тех женщин, которые появляются возле иностранных офицеров ради пиршества и прочих плотских утех. Но теперь убедился, что само появление рядом с ним этой женщины стало частью чьих-то далеко идущих планов.
– Эти «костры Фламандии» – ваш собственный замысел или же вы представляете какую-то тайную организацию?
– Считайте их замыслом многих фламандцев, чьи устремления еще только должны слиться в единый поток силы и воли.
– Но за вами уже стоит кто-то достаточно влиятельный?
– Кое-кто уже стоит. Но прежде всего мне бы хотелось, чтобы за мной стояли вы.
Полковник грустно улыбнулся и задумчиво взглянул в окно. «Нам бы свои собственные, степные «костры Украины» каким-то образом зажечь, – подумалось ему, – да такие, чтобы со временем они соединились в огромный пожар восстания. А тут вдруг – костры Фламандии!».
38
Когда Гяур спустился вниз, графиня де Ляфер и ее супруг ожидали, сидя в креслах у камина. Увидев князя, оба несколько поспешно поднялись, при этом у каждого были свои основания для волнений.
Супруг графини – худощавый лысый господин лет сорока пяти – нервно одернул сюртук и выпрямился так, словно предстал перед первым министром, если не королем.
«А ведь другой на его месте хватался бы за шпагу, – подумал Гяур, мельком осмотрев его, и сразу же перевел взгляд на Диану. – Это выглядело бы куда естественнее».
Графиня была облачена в костюм для верховой езды, очень напоминающий офицерский мундир непонятно какой армии. Главное, что он был ей к лицу. Как, впрочем, и любая другая одежда, в которой Гяуру приходилось видеть Диану за время их недолгого знакомства.
– Рада опять встретить вас, полковник, – сдержанно улыбнулась графиня. Ступив навстречу Гяуру, она изысканно, томно подала руку для поцелуя. – В городе только и разговоров, что о вашем легендарном штурме.
– Моей заслуги в этом нет. Штурмом командовал полковник Сирко, – довольно суховато заметил Гяур, вновь окидывая взглядом низкорослого щуплого господина, которого отныне он вроде бы должен был воспринимать в ипостаси супруга Дианы. – Я же сражался, подобно рядовому казаку или мушкетеру, как вам будет угодно.