– И не с моей подачи, а чтобы преподавателей в шок ввести,– усмехнулся Константин и пояснил другу: – Он же не как мы, в простой школе, он в гимназии обучение проходил. А там в качестве эксперимента кучу предметов ввели, чтоб наглядно доказать свою элитность, в том числе и «Закон божий» [2] .
– Он называется не...
– Да неважно, как называется, если суть та же самая,– отмахнулся Константин.– Так вот, им как-то задали выучить какое-нибудь стихотворение о боге, вере или религии, словом, на эту тему. Разумеется, подразумевали, что ученики обратятся к произведениям, прославляющим православие. А мой племяш...
– С подачи любимого дядюшки,– встрял Федор.
– А я и не отрицаю,– не стал спорить Константин.– Он прочел им отрывки из поэмы «Падение Перуна», а в ней мало того, что опускалось ниже городской канализации все христианство вместе с князем Владимиром заодно, так еще и прославлялись славянские боги. А так как это не стихотворение, а поэма, а мой племяш не поленился, выучив здоровенные куски, то весь урок преподавателю скрепя сердце пришлось выслушивать эдакое богохульство. К тому же читал Федя здорово – в драмкружке научили и соблюдению интонаций, и паузам, и прочему,– поэтому весь класс слушал затаив дыхание, бурно сочувствуя Перуну и негодуя на попов. Словом, суров, бродяга,– восхищенно заметил он, на что Федор отвесил учтивый, хоть и не без некоего шутовства поклон в сторону дяди, не преминув язвительно заметить:
– Это вам не «Маугли».
Константин в ответ лишь развел руками, не желая спорить и великодушно оставляя последнее слово за младшим, и повернулся к другу, заканчивая начатую мысль:
– А что касаемо полетов в неведомое, то суть, ты Валер, понял – закрыл я для себя вылет рейсов в этом аэропорту. Навсегда закрыл.
– А ведь тебе все равно придется заглянуть вглубь,– заметил Валерий.
– Зачем это? – насторожился Константин.
– А поискать того рабочего, который пропал,– пояснил его друг.
– Уж где-где, а там его точно нет,– буркнул Россошанский.– Да и опасно пока туда нырять. Ты только глянь, как оно искрит. Сейчас если туда забрести, не ровен час и вовсе не выйдешь – так прямиком и шагнешь куда-нибудь к Владимиру Красное Солнышко. Это в лучшем случае,– пояснил он.– А в худшем моего племяша послушай, он про тираннозавров и диплодоков побольше знает.
– Ну тебе-то опасаться нечего.– Валерий выразительно кивнул на красовавшийся на пальце друга золотой перстень с крупным красным камнем.– Он тебя отовсюду выручит.
– Может, и так, а может, и нет,– пожал плечами тот.– Волхва нет, заговоров я не знаю, а возможна ли зарядка перстня без них – неизвестно. Получается, что и мое возвращение под большущим вопросом. Будем надеяться, что тот хлопец, как рабочие и болтали, завис в ближайшей деревне у своей зазнобы.
– А если нет?
– В любом случае надо немного выждать, чтоб перестало искрить, тогда и попробовать подойти к камню. Видишь, вон там и вон...– Он, не договорив, застыл с вытянутой вперед рукой, устремленной в сторону тумана и... Миши, который уже забрел в этот туман по пояс.
– Назад! – истошно закричал он.– Назад, Мишка!
– По-моему, он не слышит,– встревоженно констатировал Валерий.
И действительно, мальчик в эти мгновения был настолько увлечен ловлей стрекозы, что навряд ли слышал или видел что-либо, тем более что неугомонное насекомое, по-прежнему игриво подмигивая своими черными пятнышками-зрачками на прозрачных крылышках, летела чуть впереди малыша, и тому казалось, что еще чуть-чуть, и все.
На некоторое время все растерялись, впав в оцепенение. Точнее, почти все. Кроме Федора. Племянник Константина тут же сорвался с места, ринувшись к Мише. Однако, невзирая на резвый старт и хорошую скорость, уже через мгновение стало понятно, что он явно не успевает. Хотя ему до мальчика оставалось всего ничего – не больше трех-четырех метров, тот забежал уже столь далеко, что виднелась лишь верхняя часть его туловища. Все остальное скрылось в густой молочной пелене, да и сам он должен был вот-вот исчезнуть в ней.
И тогда Федор совершил единственно верное в этой ситуации – оставшееся до мальчика расстояние он преодолел в прыжке, вытянувшись, словно вратарь, парирующий летящий в угол ворот мяч. И тщетно болельщики радостно повскакали с мест, радуясь долгожданному голу,– голкипер в самое последнее мгновение сумел-таки дотянуться до цели. Еще в полете Федор успел резко оттолкнуть Мишу обратно, в сторону края тумана, после чего оба тут же скрылись в мутной искрящейся пелене.
Впрочем, спустя несколько мучительно долго тянущихся секунд из молочного марева вынырнула голова Миши, который поднялся на ноги, недоумевающе огляделся по сторонам, словно не понимая, как он сюда попал, после чего его личико горестно скривилось, но зареветь мальчик не успел – подлетевший к нему Константин мгновенно подхватил сына на руки и облегченно вздохнул. Он повернулся к бежавшему следом Валерке и весело заметил:
– Весь в папашку. Ох и отчаюга растет!
– Да и племяш тоже не сплоховал,– кивнул Валерий.– Кстати, а где он?
Радость мгновенно сползла с лица Россошанского, и он озабоченно принялся осматриваться. Отчаявшись разглядеть что-либо в густой пелене, он передал сына с рук на руки другу.
– Федя! Ты где там завис? Не ушибся? – негромко, словно боясь разбудить того незримого, который затаился в гуще наваристой мути, окликнул Константин.
Ответом была тишина.
Он окликнул еще раз, затем еще и под конец, не выдержав, заорал во всю глотку. Тщетно. Никто не собирался откликаться.
– Слушай, а по-моему, искрить-то перестало,– озабоченно заметил Валерий.– Это тебе ни о чем не говорит?
– Еще как говорит,– мрачно отозвался Константин.– Только ничего хорошего. И что нам теперь делать? – И уныло уставился на друга.
– А может, обойдется? – неуверенно предположил Валерий, уже понимая, что случилось непоправимое, но еще продолжая в душе надеяться на чудо.
Россошанский не ответил, по-прежнему старательно вглядываясь в глубь молочной пелены, после чего, сурово заметив опешившему другу, чтобы он не стоял тут, а поскорее отходил с Мишей, набрал в рот воздуха, словно собираясь погрузиться в воду, и нырнул в самую гущу пелены...
Поиски длились до позднего вечера, но оказались безрезультатными – Федор бесследно исчез.
Что это означало, друзья хорошо понимали...
Я поначалу ничего толком не понял. Вытолкнув своего не в меру любопытного двоюродного братца назад и посчитав свою миссию успешно выполненной, я попытался сгруппироваться, как учили меня совсем недавно, всего год назад.