– Бегите!
– Спасайтесь!..
Народ отхлынул прочь. Два чудовищных змея быстро приближались к берегу, сверкая алыми гребнями. Юноши-сыновья с отвагой обреченных попытались увести Лаокоона от коня, но опоздали. Пасти оскалились над несчастными, сверкнули клыки, между которыми трепетали черные жала; шелест чешуи вверг в ужас. Равнодушная, взирала Кассандра на волю Олимпа: мертвец пытался вразумить мертвых и будет наказан.
Шипение огласило берег.
Трижды змеи обползли вокруг коня. И скрылись в волнах, оставив Лаокоона с сыновьями глядеть им вслед.
– Знамение, – тихо сказал жрец Аполлона. На этот раз старика услышали все, словно он шептал каждому в уши. – Мы сожжем предательский дар.
Поодаль кивнул, соглашаясь, Деифоб. А Гелен уже отдавал распоряжения насчет костра. «Что вы делаете?! – пыталась крикнуть Кассандра, но язык сковала немота. – Этого не может быть! Это неправда! Змеи, вернитесь! Лаокоон, погибни! Троя должна пасть!.. Остановитесь, слепые! – рок беспощаден и неизменен…»
Ее не слышали.
Ее не слушали.
А услышав, не поверили бы, как обычно.
…Еще через час деревянный конь сгорел дотла со всей своей начинкой. И мальчишки рылись в пепле, радуясь черным наконечникам копий или закопченным бляхам панцирей. Кости погибших героев мальчишки пинали ногами. Череп Одиссея, лопатка Диомеда, берцовая кость Неоптолема…
Над всем этим ликовала неприступная Троя, сдаваясь победе без боя.
Она брела по гальке босиком.
Ночь. Небывалая, безумная ночь. За спиной пылает город – праздничные костры создают иллюзию гибели в пожаре. Кличи радости при богатом воображении могут сойти за вопли несчастных, гибнущих под ударами мечей. «Победа!» – хрипит какой-то старик. Спасибо ветру: разорвав голос на пестрые ленты, он относит начало в сторону моря; «…беда!» – дряхлый Приам, наверное, умирает, сражен ахейским юнцом. Например, сыном Ахилла, мстящим за отца. Если очень захотеть, можно поднатужиться и вкатить сизифов камень правды на гору лжи.
Это все ложь.
Троя пала. Так видела Кассандра. Трои больше нет, а мертвые враги живы, торжествуя на развалинах. Это не праздник, это несчастье. Иначе придется согласиться с безжалостной правотой Гелена, брата-пророка, так и не ставшего предателем: город ликует, ахейцы сгорели, оставшиеся корабли их эскадры отплыли от Тенедоса на запад, спеша удрать на родину, а по берегу, спотыкаясь, идет женщина – убийца Гектора, убийца Ономая, Долона, Париса, многих, многих…
Зловестница.
Обманщица.
– Ложь! Я никого не убивала!
– Не кричи. Я тебя прекрасно слышу.
Кассандра остановилась. Тени, пятна, шепот моря.
– Кто ты? Где ты?!
– Я здесь.
Под массивным камнем, напоминавшем спящую собаку, отдыхал человек. Немолодой, в изношенном хитоне, кутаясь в шерстяной дырявый плащ, он был сродни морю, гальке и ветру – обычный, повседневный. Настоящий. Рядом с человеком лежала такая же потрепанная, но крепкая, как и он сам, кифара.
Аэд. Бродяга-аэд.
Всего лишь.
– Как тебя зовут?
– Славная ночь. Ясновидицы задают вопросы слепым. Хорошо, зови меня Слепцом.
Он и вправду был незряч: глазницы давно заросли диким мясом, уродуя лицо.
– Что ты тут делаешь?
– Радуюсь. А ты?
Вопрос ударил женщину под ложечку. Сбил дыхание, наполнил душу отчаянием. Почему она не в силах радоваться вместе с остальными? Признай Кассандра крах пророческого дара, согласись с победой родного города над захватчиками, прими конец войны как данность – это будет равносильно признанию собственной слепоты.
Это будет: нож в камни, острием вверх, и – упасть в никуда.
– Я никого не убивала, – тихо прошептала она. – Никого. Это ложь.
– Разумеется, – согласился слепой, лаская кифару кончиками узловатых пальцев. – Убивают воины, ты же – слабая женщина. Теперь ты выйдешь замуж. Допустим, за Энея: не такой уж он тебе близкий родич. Или за Антенора. Родишь двух сыновей и одну дочь. Проживешь долгую жизнь. И ни разу больше не произнесешь: «Я вижу!..» Проклятие Аполлона снято. Кассандра больше не пророчица. Ее больше никто не оскорбит недоверием.
Голос слепца наполнился силой: горькой, страшной.
– Аполлон, ты жесток! Вертится хрустальное колесо, год идет за годом, рождая сонмы новых Кассандр, предвещающих зло, – и им верят! Хуже: верят только им! Сотрясая твердь этой верой, колебля небо этой верой, хватая судьбу за горло липкими холодными лапами этой проклятой веры: дай! дай беду! А судьбе очень тяжело по-прежнему оставаться незрячей… Судьба устала закрывать глаза…
Кассандра присела рядом, не обращая внимания на ноги, сбитые в кровь.
– Аэд, я говорила правду. Я не виновата, что меня обманули.
– За время осады в Трое рождались дети. Почему ты не предсказывала матерям удачные роды?
– Я…
– Девственницы кричали от счастья в объятиях юношей. Почему ты не пророчила им завтрашний день: хмельной, радостный, улыбающийся?!
– Аэд, ты…
– Поэты сочиняли гимны. Воины возвращались из боя живыми. Стены держались до конца. Хлеб оставался хлебом, а вино – вином. Почему Кассандра ни слова не сказала об этом?!
– Перестань! Какое это все имело значение?!
– Глупая, несчастная девочка… Только это и имело значение. Вот: Троя ликует, а Кассандра страдает на берегу, возле бродяги-калеки. Ладно, я утешу тебя. Утром я пойду дальше: петь людям песни о падении Трои. Мы с тобой убьем Агамемнона руками его жены в далеких Микенах. Младенца-сына Андромахи мы похороним на рассвете с разбитой головой. Твой отец скончается от чужого меча. О, мы воспоем кровь и бронзу! Что мы сделаем с Одиссеем?
Кассандра зажмурилась. В словах аэда крылась истина-оборотень. Женщину охватил сладкий ужас.
– Пусть скитается, – ответила она, глядя в будущее и ничего не видя в серой пелене. – Долго. Очень долго. И даже вернувшись на родину, пусть не найдет счастья.
– Хорошо. Аякс Малый – что мы сделаем с ним?
– Пускай погибнет в море, богохульствуя. От руки богов.
– Пускай. Но вначале он схватит тебя за волосы, отрывая от алтаря. Кстати, тебя мы тоже убьем. И довольно скоро. Хочешь сперва испытать насилие? Чтобы пророчество оказалось верным даже в мелочах?!
– Аэд, я боюсь…
– Не бойся. Для тебя все позади. Но не для меня. Я понесу правоту Кассандры дальше, оставив за спиной счастливую Трою, и спустя века люди скажут: да, было именно так. Ты победишь, Кассандра. Несчастная, ты победила уже сегодня. Просто ты еще не знаешь всей правды. Отдыхай. Я поделюсь с тобой плащом. Здесь сыро, ты можешь простудиться. К сожалению, ни один пророк в мире не предскажет: вот нищий бродяга через минуту уступит свой плащ бедной женщине. Пророки слепы. В их слепоте кишит смерть и пылает огонь. Увлекательное, достоверное зрелище! Ловушка. Западня для глупцов, стремящихся всякий день жить завтра. Кассандра была последней, кому не верили. А жаль…