Отпускать Савара я не собирался. Больше месяца назад некроманта не отпустил – и правильно сделал. Нет свидетелей – нет концов, нет хвостов. Но поговорить с наемником следовало. Время-то есть, а у него в голове наверняка немало интересного.
Вожак еще раз посмотрел на стоянку, которая была усеяна трупами его людей, и сказал:
– У меня золото есть… В схроне… Пятнадцать миль отсюда… Холмик возле Броньего брода… Там дуб приметный, схрон с южной стороны… Мой резерв на черный день…
– Сколько там?
– Двадцать пять альго.
– Мало.
– Побойся богов! Это неплохие деньги!
«По меркам нищего севера, может, и приличные. А для меня немного».
– Повторяю – этого мало.
– Еще могу информацией поделиться.
– Давай.
– Несколько дней назад к горе Аширон ушла партия рудознатцев. Гномы и люди.
– И что они ищут?
– Старую рудную шахту… Медную…
– А мне-то с этого что?
– Добыча… На них можно напасть…
– Не мое. Что еще скажешь?
– У Андрона Байхорно младшая дочь сбежала… С любовником… И я догадываюсь, где они…
– Так говори. Чего тянешь?
– А ты поклянись, что отпустишь меня… Эта информация дорого стоит…
– Не торгуйся.
Он помедлил и решил не спорить:
– В пещерах Айдино. Они там, больше негде.
– Ладно. Продолжай.
– Возле Северного тракта, на повороте в поселение Хасын, вампира видели… Теперь местные жители охотника ищут… Денег немало сулят… Ты бы смог…
– Не мое это. Еще говори.
– В Синем логе, в ельнике, кто-то хижину поставил… Говорят, будто это беглый целитель из Ченстроя… Вот если бы его в плен взять, можно было бы озолотиться… Ценный человечище…
– Еще.
– Я больше ничего не знаю… Верь мне, парень!
– Ага. – Я встал. – Верю.
При этом повернулся к пленнику спиной и размял затекшие плечи. Поза самая расслабленная и беззащитная. Практически идеальная жертва, и Савар Рубака не выдержал. Он попытался наброситься на меня, но я был начеку и обернулся к нему с кинжалом в руках.
– Ах-рр-р!!! – закряхтел наемник, напоровшись на сталь, и я отбросил его от себя.
– Обман-щи-к! – прорычал он, зажимая рану на груди.
– Да уж, Савар, а ты прямо кристальной честности человек.
Вожак попытался сказать еще что-то, возможно, хотел меня проклясть, но не смог. Забулькав ртом, он несколько раз, загребая землю, сильно дернулся и затих.
– Вот и все, – вытирая клинок, сказал я и отправился помогать Юссиру и Наймару.
Работа спорилась. За пару часов собрали добычу, рассортировали и погрузили на лошадей. Денег мало, примерно сорок альго серебром и медью. Зато оружия много: шестнадцать мечей, две сабли, два шестопера, двенадцать дротиков, семь топоров, три старых арбалета и шестьдесят пять болтов, два лука и семьдесят стрел, двадцать кинжалов и пять засапожных ножей. Плюс девять кожаных доспехов и пара кольчуг. Все потертые и грязные, чистить и ремонтировать надо, но вещи ценные.
Итак, мы собрались, скинули трупы в ближайший овраг, на потребу хищникам, и на рассвете были готовы отправиться обратно к повозкам. Однако появился Вольгаст, который уже успел обернуться в человека и был одет.
– Как успехи?! – окликнул я оборотня.
– Нормально. – Он улыбнулся. – Беглецов догнали. Что с них сняли, я у тропинки бросил, мимо не пройдем.
– Как сам, развлекся?
– Да, немного размялся.
– А волки твои?
– Для них охота с вожаком – счастье. – Он наклонился ко мне и прошептал: – За нами еще один хвост.
– Опять наемники?
– Нет. Следопыт, который к тебе на постоялом дворе с Серпаком подходил.
– Ойген?
– Он самый.
– Следопыт один?
– Да.
– Тебя не заметил?
– Нет.
– Далеко он?
– Две мили. Через полтора часа будет здесь.
Вольгаст замолчал, а я подумал и принял решение:
– Вы ступайте, а я пока останусь. Присмотрю за следопытом.
– Я с тобой, – сказал, как отрезал, оборотень. – Возможно, его придется убрать. Нам бояться особо нечего, но если он глазастый, может лишнее заметить.
– Согласен. – Я махнул рукой и посмотрел на заросли терновника неподалеку от стоянки. – Там спрячемся.
Мой телохранитель бросил взгляд на колючий кустарник и кивнул:
– Пойдет.
Ойген остановился. Зоркие глаза следопыта обшарили покрытую низкорослым кустарником холмистую равнину, и он присел. Опытный охотник заметил, что вороны и горные грифы слетаются в одно место. Значит, падальщики почуяли поживу, а это верная примета, что рядом пролилась кровь и есть мертвечина. Скорее всего, убиты люди, поскольку северянин шел по следам самоуверенных переселенцев с юга и наемников Савара Рубаки.
Следопыт вобрал носом воздух, но ничего не почуял. Легкий ветерок сносил запахи в сторону. И, досадливо поморщившись, Ойген поудобнее пристроил заплечный мешок, проверил, как выходит из ножен оружие, а затем, пригибаясь и петляя между кустами, мягким шагом направился к точке сбора падальщиков.
Он был осторожен и двигался не торопясь. Сначала обошел опасное место стороной, проверился и только после этого, раздвинув кусты, подполз к небольшому распадку.
Белобрысая патлатая голова следопыта показалась из колючек. Его внимательный взгляд обшарил разоренную стоянку наемной ватаги, задержался на трупах, и Ойген многих узнал. Наполовину раздетый Савар Рубака, вожак отряда, находился от следопыта всего в нескольких метрах. В его груди зияла покрытая запекшейся кровью рана, а на голове лихого наемника, выклевывая мертвецу глаза, сидел крупный черный ворон. Невдалеке от главаря, раскинув руки, лежало тело его помощника, толстого Тояра из Биргмена, которому разорвали горло, и сделал это не человек, а хищный зверь. А дальше валялись остальные наемники.
«Да-а-а, дела-а-а… – мысленно протянул Ойген, – был отряд, и нет отряда».
Однако жалости по отношению к бойцам Савара Рубаки он не испытывал, а даже, наоборот, ощутил какое-то внутреннее удовлетворение. Слишком беспокойным и нечистым на руку человеком был Рубака, брался за любое дело, которое сулило прибыль, и часто перехватывал заказы следопытов. Поэтому для Ойгена и его друзей он являлся конкурентом, и не один раз следопыты поселка Таскурбах хотели собраться и сообща осадить наглого вожака. Но не получалось, потому что северные охотники по своей натуре одиночки. И вот теперь Савар мертв, так что одной проблемой стало меньше.