От холодного тона Ольги у меня даже зубы ломить начало, как от глотка колодезной воды в жару.
– Не понял, – честно признался я, усаживаясь за стол рядом с Алексеем. Ольга недоуменно моргнула, прислушалась к Эфиру и, повернувшись к насупившимся близняшкам, развела руками:
– Девочки, извините. Но он, кажется, действительно понятия не имеет, что натворил.
И вот тут до меня дошло… Ну да, а как еще ученики, чье состояние можно описать одной фразой «гормон пришел», могли отреагировать на наш с Вербицкой совместный отъезд? По их логике, я же ее «до дома проводил». Дьявольщина! Чертова актриса! Наверняка, в отличие от меня, она этот момент прекрасно просчитала. Ну спасибо, Машенька, ну удружила…
Заметив, что в Эфире ощутимо убавилось желания убийства, я огляделся и вздохнул. Они уже хохочут. Покосился на Алексея, но тот немедленно сделал вид, что поперхнулся печеньем, и прижал ко рту белоснежный платок. Как будто это могло скрыть возмущение в Эфире! Впрочем, смеялись барышни недолго. Уже через пять минут они были отправлены на полигон с персональными заданиями, после чего я налил себе кофе и, закурив, уставился на успевшего посерьезнеть Алексея.
– Итак? Что привело сына наследника боярского рода в мое скромное жилище? – поинтересовался я.
– На этот раз я только посланник, Кирилл, – развел руками двоюродный брат и, поднявшись из-за стола, чуть ли не торжественно вручил мне письмо из разряда личных официальных. По крайней мере, почерк…
– Хм, если я еще не забыл уроки госпожи Поляковой, то родовой печатью закрываются только письма главы рода, – протянул я, подняв взгляд на Алексея. – А Федор Георгиевич, чьего почерка я пока, славу богу, тоже еще не забыл…
– Советом рода признан новым боярином Громовым. Георгий Дмитриевич отстранен от главенства по состоянию здоровья. Два дня назад государь прислал конфирмацию. – Алексей вздохнул. Я недоуменно приподнял бровь, и кузен, бросив короткий взгляд по сторонам, тихо договорил, отвечая на невысказанный вопрос: – Дед вроде как с ума сошел… Но этого, сам понимаешь, даже в родовых архивах не будет. Так-то…
Приглашение на пир по случаю вступления в наследство. М-да. Дико звучит: «вступление в наследство», при живом-то наследодателе. Черт! И ведь не отвертишься теперь. Впрочем… отношения с дядей Федором у меня куда лучше, чем с остальной частью кровных родичей… да и близняшки вроде бы исправляются. Алексей? Хм, посмотрим-посмотрим. А вот остальные дедушки – это такие хинные пилюли, что так и хочется плюнуть и забыть.
– Я приеду.
– Спасибо, Кирилл, – Алексей устало улыбнулся. – Мы будем ждать… Да, приглашение на две персоны, учти!
Ага. На невесту мою решили взглянуть, значит. Ну-ну. Распрощавшись с теперь уже наследником рода, я потер лоб и… пришел к выводу, что пора обзаводиться кондуитом вроде Ленькиного. Иначе того и гляди что-то забуду. Леонид… вспомнив заместителя, я улыбнулся. Если бы не его «база данных» на наших одноклассников, я бы, наверное, и не додумался до той идеи, что сегодня приведет меня на порог дома Вербицких. Остается только надеяться, что поход в гости будет удачным.
Просторный кабинет, обитый темными фигурными панелями мореного дуба, заставленный многочисленными стеллажами книг, был тих и пуст. В высокие окна лился тусклый свет позднего зимнего утра, на высокой мраморной полке камина размеренно тикали массивные часы… Но вот откуда-то из-за высоких двойных дверей накатил неясный гул, в котором, по мере приближения, все яснее слышались уверенные шаги и голоса. Несколько голосов.
Дверные створки дрогнули и распахнулись, в кабинет стремительной походкой ворвался хозяин. Молодой человек, высокий, сухопарый, лет двадцати пяти на вид, он, недовольно хмуря брови, бросил на широкий двухтумбовый стол внушительную папку и, застыв на миг у окна, вдруг резко развернулся к притормозившим у порога сопровождающим.
– Нет, господа. Так дело не пойдет. Меня совершенно не устраивают ни действия Приказа, точнее, его бездействие, ни отговорки оперативников! – Чуть вытянутое лицо с характерным крючковатым носом дернулось в недовольной гримасе. – Да пройдите же вы. Или я должен кричать на весь этаж?!
Топтавшиеся у входа офицеры в парадных, сверкающих наградами мундирах тут же шагнули за порог, и, повинуясь единственному жесту хозяина кабинета, тяжелые двери захлопнулись за их спинами. А в следующую секунду у всех присутствующих заложило уши от заработавшего на полную мощность купола тишины.
– Слушаю вас, господа. Внимательно. Кто начнет? – Окинув взглядом обоих вытянувшихся перед ним офицеров, молодой человек, очевидно, что-то такое углядел. Кивок. – Полковник Вербицкий. У вас есть что сказать по этой нелепой истории?
– Ваше высочество, смерть сразу двух приказных Следственного стола вряд ли можно назвать нелепостью, – тихим голосом проговорил названный полковник.
Хозяин кабинета недовольно поморщился, но не стал окорачивать человека, присланного к нему отцом.
– Согласен, но я говорил не об их смертях, а о той истории, что вскрылась в связи с ними.
– Ваше высочество, не стоит доверять непроверенной информации. Нет никаких оснований полагать, что офицеры Беннет и Переверзев замешаны в… – тут же вскинулся полноватый крепыш в мундире главы Преображенского приказа.
– Господин генерал, у вас еще будет возможность высказаться, – покачал головой цесаревич, жестом прерывая возмущенного офицера. – А пока я хотел бы услышать доклад полковника Вербицкого. Итак, Анатолий Семенович, отец уверял, что у вас есть что сказать по этому поводу. Я слушаю.
– У меня есть что вам показать. И есть о чем спросить, – все тем же мягким голосом поправил наследника престола Вербицкий. Цесаревич готов был уже вспылить, но окинул полковника испытующим взглядом и неожиданно усмехнулся. Отец всегда умел подбирать толковых людей…
– Что ж. Давайте посмотрим, – кивнул он и, сделав шаг к столу, подвинул расположенный на нем приемник поближе к собеседнику. – А потом поговорим.
Кристалл-накопитель утонул в приемном гнезде, и на видеопанели, развернувшейся на стене кабинета, появилось черно-белое изображение. Запись явно велась ночью и не профессиональным фиксатором, а скорее всего, встроенным в браслет. На ней прикованный к каким-то железкам бледный человек сбивчиво и быстро говорил, отвечая на вопросы, задаваемые глухим, явно измененным голосом.
Четверть часа прошли в полной тишине, зрители молча ловили каждое слово записи. Но вот экран погас, и приемник выплюнул кристалл из своего артефактного нутра. Полковник хотел было забрать носитель, но наследник его опередил, и кристалл оказался в одном из ящиков стола, рядом с десятком точно таких же накопителей, среди которых был и полный аналог принесенного полковником… вплоть до содержания. Впрочем, Вербицкий особо и не возражал против такого «грабежа» и, пожав плечами, отошел в сторону, заняв прежнее место.
– Как интересно… – протянул хозяин кабинета. – И откуда же эта запись у Пятого стола Преображенского приказа?