Между началом этой глупой партии и последовавшим затем разочарованием в мистере Баренте прошло некоторое время. Мне поневоле приходилось отвлекаться, чтобы послать Капли и остальных наверх и заставить их заняться приготовлениями к возможному возвращению Нининой негритянки. Несмотря на препятствия, я решила, что настало время осуществить план, составленный мною несколькими неделями раньше. Я все же продолжала поддерживать контакт с человеком, за которым наблюдала много недель во время прогулок Джастина и Нининой девицы по набережной. К этому моменту я уже решила не использовать его так, как было задумано, но поддержание с ним связи стало для меня своего рода вызовом, ведь он занимал важную позицию и пользовался сложной технической лексикой.
Позже я была более чем довольна, что потрудилась поддерживать эту связь, хотя сейчас она казалась мне лишь ненужной помехой.
Тем временем бестолковая шахматная партия между Вилли и хозяином особняка продолжалась, представляя собой какую-то сюрреалистическую картину, изъятую из оригинала «Алисы в Стране чудес». Вилли метался взад и вперед, как Сумасшедший Шляпник. Я позволила передвигать мисс Сьюэлл, полагаясь на обещание мистера Барента не ставить ее в опасное положение. Остальные жалкие пешки и фигуры ходили туда-сюда, съедали друг друга, погибали своими смертями и убирались с доски.
Пока мистер Барент не разочаровал меня, я обращала мало внимания на их мальчишеские игры. Мне нужно было завершить свое состязание с Ниной. Я знала, что ее негритянка вернется до наступления рассвета, и, несмотря на усталость, спешила все подготовить к ее возвращению.
Остров Долменн
Вторник, 16 июня 1981 г.
Хэрод отчаянно пытался что-нибудь придумать. Неприятные ситуации сами по себе были довольно отвратительны, они ставили его в глупое положение, из которого нужно было искать выход. Пока Хэроду это не удавалось.
В данный момент, насколько он понимал, Вилли и Барент вполне серьезно разыгрывали шахматную партию, ставки на выигрыш в которой были очень велики. В случае победы Вилли, – а Хэрод никогда не видел, чтобы старый негодяй проигрывал, – они с Барентом продолжат свое состязание на более высоком уровне, когда ставкой будет уничтожение городов и целых стран. Победа Барента предполагала сохранение статус-кво, но Хэрод не слишком надеялся на это, ведь он только что видел, как Барент пренебрег правилами Клуба Островитян лишь для того, чтобы разыграть эту чертову партию. Хэрод стоял на своей черной клетке, на расстоянии двух клеток от края доски и трех – от безумной шлюхи Сьюэлл, и пытался изобрести хоть что-нибудь. Он готов был стоять здесь до тех пор, пока не найдет выхода из этой дурацкой ситуации, но Вилли сделал первый ход и сказал:
– Пешка – на эр-четыре, прошу.
Хэрод начал озираться. Остальные смотрели на него во все глаза. Двадцать или тридцать охранников, стоявших в тени, производили жуткое впечатление, никто из них не издавал ни звука.
– Это относится к тебе, Тони, – мягко проронил Барент. Миллионер в своем черном костюме стоял от него в десяти футах по диагонали.
Сердце Хэрода бешено заколотилось. Он испугался, что Вилли или Барент снова попытаются использовать его.
– Эй! – крикнул он. – Я в этом ни черта не понимаю! Объясните мне, куда идти.
Вилли скрестил руки на груди.
– Я уже объяснил, – проворчал он. – Ты стоишь на клетке эр-три, Тони. Перейди на одну клетку вперед.
Хэрод поспешно шагнул на белую плитку перед собой. Теперь его отделяла одна клетка по диагонали от белокурого зомби Тома Рэйнольдса и всего две пустых – от Сьюэлл. Мария Чен безмолвно стояла на белом квадрате рядом с суррогаткой Мелани Фуллер.
– Послушай, у тебя три пешки! – крикнул Хэрод. – Откуда мне знать, что ты имеешь в виду меня? – Для того чтобы увидеть Вилли, ему пришлось изогнуться и заглянуть за черную тушу Дженсена Лугара.
– Сколько у меня ладейных пешек, Тони? – раздраженно бросил немец. – А теперь заткнись и не мешай.
Хэрод отвернулся и плюнул в тень, пытаясь остановить внезапную дрожь в правой ноге.
Барент ответил тут же, полностью изменив представления Хэрода о долгих минутах или даже часах размышлений игроков над очередным ходом.
– Король на ферзь-четыре, – промолвил он с ироничной улыбкой и сделал шаг вперед.
Этот ход показался Хэроду глупым. Теперь миллионер стоял впереди всех своих фигур и лишь через клетку по диагонали от Дженсена Лугара. Хэрод с трудом сдержал истерический хохот, когда вспомнил, что черный великан олицетворял собой белую пешку. Он закусил губу и с тоской подумал о своем доме в Голливуде и джакузи.
Вилли кивнул, словно ожидал этого хода, и сделал нетерпеливый жест рукой в сторону истекавшего кровью еврея.
– Слон – ладья-три.
Бывший суррогат по имени Сол прохромал три клетки по диагонали и остановился на том месте, где только что стоял Хэрод. Вблизи он выглядел еще страшнее. Комбинезон его целиком пропитался кровью и потом. Близоруко прищурившись, еврей кинул на Хэрода измученный настороженный взгляд. Тони не сомневался, что именно он накачал его наркотиками и допрашивал в Калифорнии. Ему было глубоко наплевать, что с ним будет дальше, он надеялся лишь на то, что еврей уничтожит нескольких черных фигур перед тем, как его принесут в жертву.
Барент засунул руки в карманы, сделал шаг вправо по диагонали и остановился на белом квадрате прямо перед Лугаром.
– Король на ка-пять, – прокомментировал он. Хэрод ничего не понимал в этой идиотской игре.
В детстве он несколько раз играл в шахматы – ровно столько, чтобы знать названия фигур и уяснить, что игра ему не нравится. Прежде всего он избавлялся от своих пешек, а затем приступал к размену более крупных фигур. Его горячие противники никогда не ходили своими королями, кроме случаев рокировки – Хэрод уже не помнил, что это за штука, – или когда их начинали преследовать. И вот два гроссмейстера мирового уровня остаются почти ни с чем, кроме пешек, и мотают королей взад-вперед, как какие-нибудь извращенцы свои члены. «А пошли они…» – подумал Хэрод и перестал стараться что-либо понять.
Вилли и Барента разделяло всего шесть футов. Старик нахмурился, покусал губы и произнес:
– Bauer… entschuldigen… Bischric zum Bischof funf. [3] – Потом он посмотрел на Джимми Уэйна Саттера, стоявшего от него в десяти футах по диагонали, и перевел: – Слон на слон-пять.
Тощий еврей отер лицо и похромал по черным клеткам к Рэйнольдсу. Хэрод сосчитал плитки от края «доски» и удостоверился, что это действительно пятая по полю слона, или ряду слона, или как они там это называют. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что еврей теперь защищал позицию пешки Лугара, а по черной диагонали угрожал Сьюэлл. Но, похоже, женщина не осознавала, что ей грозит опасность. Хэрод снова посмотрел на нее, пытаясь разглядеть обнаженное тело в разрывах рубашки. Теперь, когда он восстановил в памяти основные шахматные правила, он ощущал меньшее напряжение. Пока он оставался на этом месте, ему ничто не угрожало. При прямом столкновении пешки не могли есть пешек. Справа от него, на клетку впереди стоял Рэйнольдс, защищая, так сказать, фланг Хэрода. Он снова посмотрел на Сьюэлл и решил, что, если ее как следует вымыть, она будет не так уж дурна.