Он открыл дверь и вытащил из-за пояса револьвер. Мария Чен достала из своей сумки цепи и наручники. Когда мужчина и женщина были от них футах в двадцати, Хэрод наклонился к Марии Чен и ухмыльнулся:
– Пусть теперь они беспокоятся о том, что понравится Тони Хэроду. – Он поднял ствол и прицелился точно в голову мужчины с короткой бородкой и длинными седыми волосами. Тот остановился, посмотрел на револьвер и указательным пальцем поправил очки.
Остров Долменн
Воскресенье, 14 июня 1981 г.
Соломону Ласки казалось, что все это уже однажды было с ним.
Шел первый час ночи, когда катер пришвартовался к бетонной пристани и Тони Хэрод вывел его и мисс Сьюэлл на берег. Пока они стояли на причале, Хэрод спрятал браунинг – ведь считалось, что они его обработанные пешки. К ним подъехали два карта для гольфа, и Хэрод сказал водителю в униформе:
– Этих двоих отвези в загон для суррогатов.
Сол и мисс Сьюэлл безучастно уселись на сиденье, позади них встал человек с пневматической винтовкой. Сол повернул голову и посмотрел на женщину рядом с ним. Лицо ее ничего не выражало, косметики на нем не было, волосы зачесаны назад, дешевое платье висело, как на вешалке. Они остановились у проверочного пункта на южном конце охраняемой зоны и покатили дальше по ничейной земле, вымощенной хрустящим ракушечником.
«Интересно, – думал Сол, – что передает Натали шестилетний бесенок Мелани Фуллер, если вообще передает что-нибудь?»
Бетонные сооружения за оградой купались в ярком свете. Только что прибыли еще десять суррогатов, и Сол с мисс Сьюэлл присоединились к ним на голом дворе размером с баскетбольную площадку, обнесенном колючей проволокой.
С этой стороны ограды вместо служащих в синей униформе повсюду стояли вооруженные автоматами люди в зеленых комбинезонах и черных кепках. Из записей Коуэна Сол знал, что это представители личной охраны Барента, а из допросов Хэрода двумя месяцами раньше он выяснил, что все они в той или иной мере обработаны своим хозяином.
– Раздевайтесь! – скомандовал высокий человек с пистолетом.
Около дюжины пленников – в основном молодые мужчины, хотя Сол заметил и двух женщин, практически еще девочек, – тупо посмотрели друг на друга. Они все пребывали либо в состоянии шока, либо под воздействием наркотиков. Солу был знаком этот взгляд. Он видел его, когда люди приближались ко рву в Челмно или выходили из поездов в Собибуре. Они с мисс Сьюэлл начали раздеваться, в то время как остальные продолжали безучастно стоять на месте.
– Я сказал – раздеваться! – повторил охранник.
Вперед вышел еще один с винтовкой. Он ударил прикладом ближайшего пленника – юношу лет восемнадцати-девятнадцати в очках с толстыми стеклами и неправильным прикусом. Тот, так и не поняв, чего от него хотят, рухнул лицом на бетон. Сол отчетливо услышал хруст сломанных зубов. Затем пленники начали медленно раздеваться.
Мисс Сьюэлл выполнила приказ первой. Сол обратил внимание, что ее тело выглядело моложе и нежнее, чем лицо, если не считать страшного шрама после операции.
Не отделяя мужчин от женщин, пленников выстроили в ряд и повели вниз по длинному бетонированному спуску. Краем глаза Сол замечал двери, ведущие в отделанные плиткой коридоры, которые разбегались в разные стороны от этого подземного проспекта. К дверям подходили охранники в комбинезонах, чтобы посмотреть на новых суррогатов, а один раз всем пришлось прижаться к стенам, когда навстречу выехала процессия из четырех джипов, заполнивших тоннель шумом и выхлопами. Сол начал гадать, не прорезан ли весь остров такими подземными тоннелями?
Их отвели в пустое, ярко освещенное помещение, где мужчины в белых куртках и хирургических перчатках осмотрели всем рты, задние проходы и влагалища у женщин. Одна из девушек зарыдала, но ее тут же заставили умолкнуть ударом приклада.
Сол ощущал странное спокойствие, размышляя о том, откуда взялись эти суррогаты, использовали ли их раньше, и если да, то насколько отличается его собственное поведение. После смотровой их отправили в длинный узкий коридор, который, похоже, был вырублен прямо в камне. По выкрашенным в белый цвет стенам стекала вода, с двух сторон тянулись полукруглые ниши, забранные решетками, за которыми виднелись обнаженные безмолвные фигуры.
Когда очередь дошла до мисс Сьюэлл, Сол понял, что надобности в камерах в человеческий рост не было, так как никто из узников не задерживался здесь больше недели. А потом наступила очередь Сола.
Ниши располагались на разных уровнях, и его оказалась в четырех футах над землей. Он заполз внутрь. Камень был холодным, зато ниша оказалась достаточно глубокой и позволяла вытянуться в полный рост. Выдолбленная канавка и вонючее отверстие подсказали, где следует справлять нужду. Решетка опускалась гидравлическим способом сверху и упиралась остриями в глубокие отверстия в полу, оставляя лишь двухдюймовую щель, куда должна была подаваться еда.
Сол лег на спину и уставился в каменный потолок, находившийся в пятнадцати дюймах от его лица. Где-то дальше по коридору раздался хриплый мужской крик. Послышались шаги, звуки ударов, лязг железа, и вновь наступила тишина. Сол ощущал полное спокойствие. Он исполнял свой долг. Каким-то странным образом он почувствовал себя сейчас гораздо ближе к своим родным – отцу, Иосифу, Стефе, чем когда бы то ни было.
Чтобы не заснуть, Сол потер глаза и надел очки. Странно, что их не отобрали. Он вспомнил, как в Челмно работал в бригаде, собиравшей десятки тысяч очков, горы очков – их перекладывали на грубый конвейер, где другие заключенные отделяли стекла от металлических оправ, а затем сортировали оправы, выбирая золотые и серебряные. В рейхе ни одна мелочь не пропадала даром. Лишь человеческие жизни ничего не стоили.
Сол принялся щипать себя за щеки, чтобы не дать закрыться глазам. В нише было холодно, но он понимал, что уснет без всяких усилий. По-настоящему он не спал уже три недели – каждую ночь наступление фазы сна включало механизм постгипнотической суггестии, которая теперь и составляла его видения. Вот уже восемь ночей, как для запуска этого механизма он не нуждался в звуке колокольчика. Фаза быстрого сна сама по себе вызывала появление видений.
Были ли эти видения просто сном или он находился во власти воспоминаний? Сол уже не мог понять этого. Сон-воспоминание стал реальностью. В бесплотные видения превратились часы бодрствования, когда он готовился, планировал и обсуждал с Натали их дальнейшие действия. Поэтому он был так спокоен. Темный холодный коридор, обнаженные заключенные, камера – все это было гораздо ближе к реальности, к тем беспощадным воспоминаниям о нацистских гетто и концлагерях, чем жаркие летние дни в Чарлстоне с Натали и Джастином. Девушка и мертвец в оболочке ребенка…
Сол попробовал представить себе Натали. Он крепко сжал веки, пока глаза его не наполнились слезами, затем он широко раскрыл их и начал думать о ней.