В салоне, где находилось человек двадцать, вдруг воцарилась полнейшая тишина…
Неужели это была герцогиня?
Маленькая изящная фигурка, стоявшая за зонтичной пальмой, схватилась, как бы ища опоры, за бархатную драпировку; ноги принцессы Елены дрожали во время глубокого поклона. Она подошла к герцогине по знаку матери, но напрасно наклонила черную головку – высокопоставленная кузина не поцеловала ее.
Никто не садился, все разговаривали стоя. Глаза барона Герольда были устремлены на Клодину, герцогиня все еще держала ее под руку. Девушка смотрела на соседнюю дверь и вспыхнула от радости, когда показалась старая герцогиня.
Ее доброе лицо имело сегодня непривычно жесткое выражение, но Клодина не заметила этого.
Опираясь на руку Клодины, герцогиня подошла и поцеловала руку свекрови. Клодина глубоко поклонилась. Глаза ее с радостным ожиданием были устремлены в лицо августейшей старухи.
– А, фрейлейн фон Герольд, я удивлена, видя вас здесь. Ведь вы говорили мне, что необходимы вашему брату?
Она крепко сжала руки при последних словах и обернулась к фон Катценштейн, как будто Клодины не было.
Девушка гордо отошла и встретила взор своего кузена.
Все было тихо, только старческий, теперь мягкий женский голос говорил с «милой Катценштейн».
Клодина не оглядывалась, цепенящий ужас охватил ее; она не знала, как подошла к герцогине, хотела заговорить, но в это мгновение отворились двери: наследный принц, которому сегодня принадлежала честь вести бабушку к столу, торжественно и важно подошел к ней, и шелковый шлейф старушки тотчас зашуршал по ковру.
– Ваше высочество, позвольте мне уйти, – проговорила Клодина, обращаясь к герцогине, – сильнейшая головная боль…
На мгновение в сердце несчастной женщины шевельнулась жалость к девушке, бледные, одухотворенные черты которой выражали страшное душевное волнение.
– Нет! – шепотом сказала она, потому что подошел герцог. – Я сама больна и борюсь, найдите и вы в себе силы.
Клодина вместе с другими пошла по коридору и вошла рядом с Лотарем в приемную.
Их высочества приветствовали гостей, наследный принц принимал поздравления, потом отворили двери столовой.
Клодине пришлось сидеть против Лотаря. Она не сознавала ясно, как прошел обед, отвечала на вопросы соседей, пила и ела, но делала все как во сне, совершенно автоматически.
Принцесса Елена, сидя рядом с бароном Лотарем, то очень много и поспешно говорила, то вдруг умолкала; иногда ее черные горящие глаза останавливались на Клодине, а рука вертела ложечку. Когда же странно отсутствующий взор Клодины встречался с ее взглядом, она краснела и снова становилась принужденно оживленной.
Никто не мог сказать, что случилось, но это висело в воздухе, лилось вместе с шампанским, об этом без слов говорили взгляды и лица, и каждый за блестящим столом знал, что наверху, в герцогских покоях, что-то произошло, что идеальная дружба кончена и прекрасная Герольд сидит здесь последний раз.
Это сознание удручало всех присутствующих, делавших вид, что им весело, как бывает при близости грозы, которую все ждут и вместе с тем боятся.
Его высочество казался очень раздраженным, что было не удивительно. Герцогиня, против обыкновения, раскраснелась, она постоянно вытирала платком лоб и пила воду со льдом.
Наконец герцогиня встала, обед был окончен, и в соседнем салоне подали кофе.
– Ее высочество ушла к себе и желает говорить с вами, – прошептала фрау Катценштейн Клодине.
Девушка почти бегом промчалась по лестнице и коридору. Она хотела знать наверное – что она сделала, в чем провинилась? Ее преследовало ужасное предчувствие…
Герцогиня сидела на диване, опираясь головой о спинку.
– Я хочу спросить тебя, – начала она с искаженным лицом и вдруг воскликнула: – Господи! Я… Клодина… – и кровь хлынула у нее изо рта.
Девушка обняла ее; она не задрожала и не произнесла ни звука, пока горничная побежала за помощью. Голова герцогини, потерявшей сознание, лежала на ее груди.
Через минуту появились доктор, герцог и старая герцогиня. Больную отнесли на постель. Началась безмолвная лихорадочная деятельность, обычная в подобных случаях.
Клодина с исказившимся от страха лицом, в платье, забрызганном кровью, стояла, не замечаемая никем; она несколько раз хотела помочь, но никто не обращал на нее внимания, никто, казалось, не видел ее.
– Не случилось ли чего-нибудь, взволновавшего герцогиню? – спросил доктор.
Герцог указал на Клодину.
– Фрейлейн Герольд, вы последняя были с ней, не знаете ли вы…
– Я не имею ни малейшего понятия, – отвечала она.
Старая герцогиня строго и враждебно посмотрела на девушку. Она выдержала этот взгляд и не опустила головы.
– Я не знаю, – повторила она еще раз.
Внизу снова начался концерт. Герцог поспешно вышел из комнаты, чтобы прекратить его, и встретил принцессу Елену. Она еще задыхалась от быстрого бега: в саду ей сообщили страшное известие. Ее полные ужаса глаза говорили яснее слов.
– Ваше высочество, – сказал доктор, вышедший вслед за герцогом, – лучше было бы телеграфировать профессору Тольгейму. Ее высочество очень слаба.
Герцог испуганно взглянул на него и сильно побледнел.
– Не смерть, ради бога, – прошептала принцесса Елена, – только не это.
И она в ужасе отскочила, когда вышла Клодина в забрызганном кровью платье.
Клодина застала в своей комнате кузину.
– Господи, как ужасно, – воскликнула Беата. – Заметь, дорогая, в этом виноват ваш праздник!
– Нет! – тихо сказала Клодина, снимая платье.
– Не волнуйся так, у тебя ужасный вид! – продолжала Беата. – Там внизу страшная кутерьма! Я послала няню с Леони и Эльзой подальше в парк. Здесь стоят лишь несколько групп, которые хотят непременно узнать: как это случилось? Почему? Принцы у себя в комнате, наследник плачет от отчаяния… Кто же ожидал такого?
– Будешь ли ты добра взять меня с собой в карету? – спросила Клодина.
Беата, надевавшая перед зеркалом шляпу, быстро обернулась.
– Ты хочешь уехать, Клодина? Тебе нельзя этого делать.
– Нет, я хочу, хочу…
– Ее высочество желает говорить с фрейлейн фон Герольд, – прошептала в дверь горничная.
– Видишь, Клодина, тебе нельзя уехать, – с видимым удовлетворением сказала Беата, завязывая бледно-желтые ленты своей шляпы.
В комнате больной было тихо и темно, всех удалили; только в передней герцог ходил взад и вперед неслышными шагами. Клодина села в ногах постели на стул, который слабым движением руки указала герцогиня, тихим шепотом попросив ее остаться здесь, потому что ей надо поговорить с ней о важных вещах.