Он усмехнулся одними глазами и произнес своим невозможным хриплым, царапающим душу голосом:
– Благодарю за заботу, ваше высочество. Ничего страшного.
«А жаль», – подумала я. И он явно прочитал это на моем лице, потому что глаза его сверкнули прежним азартом, прежде чем потухнуть снова.
Конец сентября, королевский дворец, Иоаннесбург
Ангелина
У ее высочества кронпринцессы Ангелины-Иоанны затекло все тело. Болели ноги в туфлях на каблуках, которые она не носила уже много лет, тугой корсет, с помощью которого ее округлости упаковали в платье, нещадно натирал и врезался в тело. Диадема оказалась тяжелее, чем она помнила, и ощутимо напрягала шею. От тяжелых серег опухли и горели мочки ушей, а кольца передавливали пальцы. Да и филейная часть на жестком троне уже почти потеряла чувствительность.
Раньше все это переносилось как-то незаметно.
Но и тогда, и сейчас никто бы не подумал, что принцесса испытывает какие-то неудобства. Держать спину прямой, а лицо спокойным – именно этому их с Василинкой учили с младенчества. И старые навыки никуда не делись, откуда-то выплыли и величественный наклон головы, и царственные жесты, и строгий взгляд.
Только вот она променяла бы все это на свои старые тапочки и потертые домашние штаны. Если бы это было возможно.
И когда многочасовая церемония закончилась, кронпринцесса намеренно неспешно покинула зал. Никакой слабости перед подданными.
Впереди поздний обед в почти семейном кругу, и перед ним хотелось переодеться во что-то более удобное. На обед в качестве гостя был приглашен Алмаз Григорьевич – не из-за особого расположения, а потому, что перед церемонией поговорить, как планировалось, не получилось, а после обеда весь день был расписан по минутам. Хотя она куда с большим удовольствием пообщалась бы с сестрами и Марианом, покачала бы крошечную, пахнущую молоком и особым, сладким детским запахом племянницу, нацеловала бы ей пальчики и наворковала кучу взрослых глупостей. Но это потом. Сначала дела.
Пока с принцессы снимали красное платье и корсет, и после, под быстрым контрастным душем, Ани вспоминала, как рождались младшие сестры.
Василинкино появление Ангелина помнила очень смутно, потому что сама была почти младенцем. А вот вечно кричащая и требующая внимания Маринка ввергла семилетнюю принцессу в ужас. Казалось, мама все время уделяет ей – средненькая отказывалась есть, спать и играть, если королевы не было рядом. В результате Ирина сдалась и носила маленькую террористку в слинге с собой на все совещания и дипломатические встречи, пока Марина не подросла, да и кормила ее грудью дольше всех остальных дочерей. Наверное, поэтому мамина связь с Мари была настолько крепкой.
Полли была активной, крепкой и любознательной и почти сразу начала держать голову. Она и села, и поползла, и пошла раньше сестер, и при этом могла долго заниматься сама с собой, играть и тихо гукать, повышая голос, только когда нужно было сменить пеленки.
Алинка, наоборот, была слабенькой и постоянно жалобно хныкала, но старшей принцессе шел уже тринадцатый год, и Ани с любопытством ощущала в себе отголоски взрослого материнского чувства и с удовольствием возилась с младшенькими, пока ей не пришла пора выезжать. Как раз на второй год ее светской жизни пришлось рождение Каролины, и ей кронпринцесса уже не могла уделять столько внимания. Но с Каришей рядом всегда были младшие. Пока их жизнь не изменилась – после переворота Ани постаралась заменить малышке мать. Насколько это вообще было возможно.
Первая Рудлог вышла из душа, и горничная накинула на нее мягкий, впитывающий воду халат, отмечая некую рассеянность и усталость ее высочества. Еще бы, столько часов высидеть на троне, так и с ума сойти можно. Лучше уж вот такой честный труд, чем бесконечные церемонии и разговоры. Так думала горничная, смывая остатки косметики с лица своей госпожи.
А принцесса думала о том, как тревожно, что от Полли и ее группы до сих пор нет вестей, и что нужно будет после коронации придумать, как видеться с Алишей, не раскрывая ее инкогнито. Иначе никакой учебы у девочки не получится, замучают просьбами, навязыванием дружбы, завистью и подколками. Жаль, что у сестры нет телефона. С другой стороны, можно попросить кого-то из пятерки магов передать ей письмо и трубку. Или того же Алмаза Григорьевича, решено. А пока связываться с ней слишком опасно, впрочем, Алинка девочка умная и сама высовываться не будет.
За обедом Алмаз примерил на себя роль души компании, веселя сестер и сдержанно улыбающегося Мариана байками о своих практикантах. Ангелина, переодетая в удобные туфли на плоской подошве, мягкие брюки и элегантную трикотажную блузку, расслабленно ела, стараясь не думать о том, что в кабинете ее давно уже ждет чужой высокий человек с холодными и пустыми темными глазами и упрямым ртом, которому предстоит стать ее мужем.
– Алмаз Григорьевич, – напомнила Ангелина магу, – вы хотели узнать, как подействовал мамин амулет переноса.
– Да-да, ваше высочество, – ответил Старов рассеянно, – извините, увлекся. Дело в том, что амулет создавал я, и главным условием было обеспечить мгновенную и максимальную безопасность членам королевской семьи. Как я понимаю, это и было достигнуто. Внешность ваша изменилась, это я понял. А вот куда вы территориально попали в результате его активации? Очень любопытно.
– В поместье к барону Байдеку, господин Старов.
Маг пожевал губами, что-то прикидывая.
– Удивительно. Я бы мог предположить, что вас перенесет за границу, к дружественному сильному монарху, или к кому-то из родственников, ведь амулет автоматически считает кровных родственников наиболее безопасными. Или к тому, кому абсолютно доверяла королева. Но почему к вам? Извините, барон. У вас в предках не было никого из Рудлогов?
– Абсолютно точно нет, – кратко ответил капитан Байдек.
– Вы… э-э-э-э… не были тогда помолвлены с ее высочеством Василиной? Это могло стать якорем амулета…
– Нет. Мы не виделись до того три года, – нехотя произнес барон. – И я никак не мог претендовать на звание доверенного лица королевской семьи.
– Но что-то же должно быть, – упорствовал старый маг. – Алгоритм действия амулета крайне прост, он завязан на близости и доверии между теми, кто переносится, и принимающей стороной.
Василина немного покраснела, глянула на мужа.
– Я лечила барона своей кровью, Алмаз Григорьевич. Могло ли это как-то повлиять?
– Конечно! – радостно воскликнул маг, а сидящая рядом с ним Марина с недоумением посмотрела на Васю. Потом она обязательно расспросит, при каких таких обстоятельствах Василина его лечила и как именно их кровь это делает. И почему сестра молчала об этом?
– Конечно, – повторил Алмаз Григорьевич уже сдержаннее. – Кровная связь самая сильная, ведь предполагается, что вы доверяете человеку настолько, что добровольно отдаете самое ценное, что есть у членов семьи Рудлог. Оригинальное решение и непредсказуемое, что важно, – увлеченно продолжил он.