Харлен мчался по Брод Авеню на север. Здесь деревья были огромные, они нависали над всей мостовой, хотя ширина улицы была не меньше тридцати футов, погрузив ее в глубокую тень. Но здесь все-таки было больше уличных фонарей и домов.
Он слышал, как позади него грузовик подъехал к перекрестку, его шины заскрипели. Харлен въехал на пешеходную дорожку, несколько раз подпрыгнув на неровных камнях, и свернул на дорожку между домами. Здесь были сараи, гаражи и бесконечные дворы, соединяющиеся между собой. Он только успел подумать, что проезжает мимо дома доктора Стаффни, когда собака впереди него зашлась бешеным лаем, заметалась на привязи, громыхая цепью, зубы сверкали желтым в свете с заднего крыльца.
Харлен крутанул влево, заехал в кипарисовую аллею, которая шла позади сараев и гаражей, по направлению к северу. Собаки со всего квартала заходились в дружном лае, но поверх этого шума Харлен отчетливо слышал, как Грузовик подъехал к Брод Авеню. Мальчик понятия не имел, что ему делать дальше.
Он должен что-то придумать.
Дейл Стюарт выронил фонарик и побежал по воде, которая доходила ему до колена, отчаянно зовя мать, стукаясь в темноте о стену, падая, оступаясь, теряя равновесие. Он провалился по горло в ледяную черную воду, и снова завопил, когда что-то под водой толкнулось об его обнаженную руку. Он вскочил на ноги и поспешил вперед, не уверенный, что он бежит в правильном направлении, сбитый с толку абсолютной темнотой подвала.
А что если я бегу прямо в заднюю комнату? Прямо к колодцу грязевого стока?
Ему было все равно. Он не мог стоять здесь в кромешном мраке, когда вода бурлила вокруг его ног как холодное масло и ждать пока это проклятое тело отыщет его. Он представил себе, как мертвый Тубби раскрывает свой огромный рот еще шире и под водой впивается зубами ему в ногу.
Дейл попытался взять себя в руки и сконцентрироваться на беге. В ту же минуту он стукнулся обо что-то, что могло быть верстаком отца во второй комнате или скамейкой около стиральной машины в задней. Он круто повернул влево, опустился на четвереньки снова в воде, которая почему-то стала теплой, то ли от мочи, то ли от крови и заковылял вперед. Там он видел, вернее, он думал, что он видит, четырехугольник чего-то менее темного, чем темнота вокруг, что могло быть дверью в топочную.
Он рухнул во что-то пологое, раздался звук эха, он порезал лоб, но не обратил на это внимание. Топка! Теперь направо, вокруг нее. Найти коридор за угольным бункером… Он снова закричал, услышал ответные крики мамы, слившиеся с его собственным, в одной, многократно повторяющейся гамме. Позади него послышался звук чего-то скользящего по воде и он повернулся, чтобы увидеть что это, снова оступился, ударился обо что-то еще более твердое, чем горелка или бункер и упал лицом вниз в воду… Ощущая вкус сточной грязи, перемешанный с кисловато-сладким привкусом крови.
Руки крепко сомкнулись вокруг него, сжали и приподняли над водой.
Дьюан барахтался, отбивался и сопротивлялся что было сил. На миг его голова ушла под воду, затем снова вынырнула и оказалась прижатой к мокрой шерсти.
– Дейл! Дейл, прекрати! Перестань! Успокойся… Это мама. Дейл! – Она не хлопнула его по щеке, но ее слова имели то же действие. Мальчик обмяк, пытаясь не захныкать, в голове его вертелась страшная мысль о черной воде, в которой они стояли. Это ловушка для нас обоих. Мы не сможем выбраться и нас утянет на дно.
Мама помогла ему выбраться в коридор, где вода была много ниже. Он увидел слабый свет с лестницы, освещающий подвал. Мама все крепче и крепче прижимала его к себе по мере того, как он дрожал все сильнее и сильнее.
– Все нормально, – сказала она, хотя тоже дрожала, когда они вдвоем взбирались по слишком высоким ступенькам. – Все будет хорошо, – шептала она, когда они вышли – не через кухню, а через входную дверь – в яркий солнечный свет, и, шатаясь, побрели прочь от дома, так потерпевшие аварию стремятся отойти поскорее от разбитой машины.
Не сделав и нескольких шагов, они рухнули прямо на землю, под маленьким яблоневым деревцем, оба мокрые и дрожащие. Дейл испуганно мигал, почти ослепленный ярким светом. Тепло и солнечный свет казались нереальными, радостный сон после тяжелого ночного кошмара темноты, и мертвое тело там, под водой… Он зажмурил глаза и попытался удержать дрожь.
Мистер Грумбахер как раз в это время подстригал газон, и Дейл услышал, как вдруг умолкла газонокосилка, затем услышал голос этого человека, он спрашивал, не случилось ли что, затем послышались быстрые шаги по траве. Дейл попытался объяснить, что произошло, не смахивая на умалишенного.
– Ч-ч-что-то… Что-то т-т-там под водой, – он сам был в бешенстве от того, что его зубы так отчаянно стучали. – Ч-ч-что-то п-п-пыталось с-с-схватить меня. – Мама снова обняла его, успокаивая, пытаясь свести все дело к шутке, но ее голос срывался в слезы. Мистер Грумбахер внимательно смотрел вниз, на них, он был ужасно высокий, и на нем был тот самый серый комбинезон, в котором он обычно сидел за рулем своего молочного грузовичка, придававший ему какой-то официальный вид, затем ушел, и мама обняла Дейла крепче и снова сказала, что все в порядке, и мистер Грумбахер вернулся. Теперь в дверях своего дома возник Кевин, с любопытством глядя поверх широкой лужайки, как они с мамой скорчились под деревом, и вот уже одеяло легло на плечи Дейла и мамы, и мистер Грумбахер идет прямо к ним в дом и начинает спускаться в подвал…
– Нет! – визжит Дейл вне себя от ужаса. Потом берет себя в руки и пытается улыбнуться, – Пожалуйста, не спускайтесь туда.
Мистер Грмубахер оглянулся на сына, все еще стоявшего в дверях, махнул ему, чтобы тот шел домой, взял поудобнее пятиламповый фонарик и исчез за дверью. Ступеньки в подвал шли из закрытой прихожей, расположенной вдоль стены кухни, это делало дом много теплее зимой. На площадке около ступенек всегда было прибито несколько ковриков. Оно ожидает там, внизу. Мистеру Грумбахеру будет не выбраться оттуда.
Дейл сильно вздрогнул и вскочил на ноги, сбрасывая одеяло. Мама едва успела схватить его за пояс, но он вырвался.
– Я должен показать ему, где это было… Должен предупредить его о… Наружная дверь отворилась. Отец Кевина вышел, его аккуратно отглаженные брюки были мокры до колен, рабочие ботинки громко чавкали, оставляя следы на камне веранды. Он выключил зажатый в левой руке фонарик, в правой руке он что-то нес. Что-то длинное, белое, мокрое.
– Он мертв? – спросила мама Дейла. Но вопрос был лишним. Труп раздулся и был раза в два больше нормального размера.
Мистер Грумбахер кивнул.
– Возможно, он не утонул, – сказал он тем тихим, но не допускающим возражений тоном, которым, как Дейл часто слышал, он говорил с Кевином. – Возможно, его отравили или что-нибудь еще. Или затянуло в трубу, когда заработал дренаж.
– Он принадлежал миссис Мун? – снова спросила мама, подходя поближе. Дейл видел, как она опять вздрогнула.
Мистер Грумбахер пожал плечами и положил труп на траву поближе к подъездной аллее. Дейл услышал, как он шмякнулся и между острыми зубами показалась струйка воды. Он тоже подошел ближе и ткнул носком тапочка тело.