Из дальнего конца зала подошла девушка:
– Я видела. Меня в числе других пленников гнали к Колизею. Этот человек дал стражнику золотое кольцо и занял моё место. Я обязана ему жизнью.
– Его зовут Илия, – показал пальцем на Илью пресвитер. – Отныне он один из нас как брат по вере.
– Виват! – вскричали прихожане подземной церкви.
– У меня к вам просьба: кто может на время приютить новичка общины?
Девушка отозвалась сразу:
– На добро отвечают добром – его с радостью примут в нашем доме.
– Вот и славно! Храни вас всех Господь! Встречаемся здесь же в пятницу! И прошу вас группами не расходиться – поодиночке, соблюдайте осторожность.
Диана обняла Илью:
– Я даже не знала, как зовут моего спасителя. Оказывается, Илия. Славное имя. Я рада видеть тебя в добром здравии. Идём же, я познакомлю тебя с родителями. – Диана взяла его за руку.
Она вела его уверенно, чувствовалось – бывала здесь не один раз.
Вышли не там, куда Илья заходил в катакомбы с Матиасом. Попетляв по улицам, подошли к дому. Сложенный из камней, в два этажа – первый глухой, без окон, – как и многие римские постройки.
Диана открыла дверь:
– Проходи.
Время было позднее, у входа тускло горел масляный светильник.
В доме было тихо, все спали.
Диана снова взяла Илью за руку:
– Идём, только тихо.
Стараясь не стучать сандалиями, Илья шёл за девушкой. Она завела его в комнату без двери, проём был прикрыт занавеской.
– Здесь лежанка, отдыхай. Тут мы в безопасности.
Илья буквально рухнул на топчан и сразу уснул. И впервые за многие дни и месяцы, что он был в империи, ему приснился сон. Вроде идёт он по полю, а впереди стоит Марья, на голове – венок из ромашек. И никак Илье приблизиться к ней не удаётся, никак дойти не может. Улыбается ему Марья, губ не размыкает, а он в голове её голос слышит:
– Мне хорошо тут, только о тебе всё время вспоминаю. Однако сюда не торопись, всему свой черёд.
Потом видение растворилось в мареве.
Илья проснулся в хорошем настроении. После того, как он из дуба вновь стал человеком, воспоминания о Марье, о негодяе-воеводе приходили редко, как будто бы время стёрло их. И то сказать, несколько веков прошло. А сколько лет ему сейчас, он и сам затруднился бы сказать. В том, своём времени – 28, но он и на Руси прожил какое-то время, и в империи. Однако, когда видел себя в зеркале, не мог сказать, что постарел. Спасибо судьбе, что он сейчас не выглядит как глубокий старик с морщинистым, как печёная картошка, лицом и длинной, до пояса, бородой.
Он потянулся, вскочил с лежанки, сделал несколько упражнений, разминая мышцы и разгоняя кровь. Потом посмотрел себе на грудь – даже следов от удара меча нет. Чудны дела твои, Господи! Он поймал себя на мысли: «Неужели я так и сказал – Господи? Раньше я так не говорил. Вообще не поминал Христа».
И тут он хлопнул себя ладонью по лбу и сел. Вот простофиля! Судьба ему испытания даёт, проверяет на прочность, а всё для одного – защиты веры. Только на Руси он язычество защищал от христианства, но, видимо, не в те руки попал, под влияние и покровительство Макоши. А в империи христиан от язычников защищать должен. Как же он сразу-то не допёр? И кто-то оттуда, с небес, чьё имя везде упоминать не надобно, ведёт его. Иначе с проклятием Макоши и боевые навыки он утратил бы, и способность не умереть от смертельного ранения. А он-то наивно полагал, что сам настолько силён, удачлив и умён, что это его заслуга. Кое-что он уже здесь для христиан сделал, вот эту девушку от смерти спас.
Видимо, Диана услышала, как он проснулся. Разминался он, шумно дыша, по лбу себя хлопнул…
Занавеска откинулась, и Илья увидел приветливое и улыбчивое лицо Дианы.
– Ты встал?
– Да, спасибо. Отдохнул отлично, как будто вновь народился.
В порыве молодых чувств и избытка силы он подхватил девушку на руки и закружил её. Она непроизвольно обняла его за шею, но сказала:
– Отпусти, вдруг родители увидят? Нехорошо.
Илья засмеялся:
– Ночью парня незнакомого в дом привела, спать уложила – это в порядке вещей, а вот на руки взять нельзя… Да после того, как я переночевал в твоём доме, я просто обязан жениться на тебе.
Диана вспыхнула, щёки её зарумянились.
– Не шути так!
– Неужели не нравлюсь?
– Идём, познакомлю тебя с родителями. Только не пугайся…
Это было что-то новенькое. Кто у неё родители, что он испугаться должен? И всё-таки плохо, что он безоружен.
Они спустились по ступенькам во двор, где стояла увитая плющом и виноградом беседка. И когда они вошли в неё, Илья понял: да, если бы не предупреждение Дианы, ему впору было бы испугаться. За столом, на лавке сидел настоящий римский центурион – в чешуйчатом панцире, опоясанный ремнём, в армейских сандалиях. Меч в ножнах и шлем с поперечным гребнем лежали рядом, на скамье.
Напротив центуриона сидела женщина, вовсе не старая, её можно было бы принять за старшую сестру Дианы.
– Знакомься. Это мой отец, Феликс, а маму зовут Юнис. А это человек, который спас меня, Илия.
Диана произнесла его имя по-римски, без мягкого знака, как произносили его греки и римляне. Не предупреди его Диана, он, грешным делом, подумал бы, что она его предала.
А Илья и так чувствовал себя напряжённо. Знают ли родители, что их дочь исповедует христианство? Ведь центурион по определению должен быть язычником, как и солдаты.
Но центурион улыбнулся и пригласил Илью сесть.
– Не ожидал, что отец Дианы может быть центурионом? Я служу во вспомогательных войсках.
У Ильи отлегло от сердца: в этих войсках служили наёмники, и их вероисповедание и национальность значения не имели.
Феликс сам налил кружку вина и поставил её перед Ильёй:
– Ты же варвар?
– Да.
– Тогда пей неразбавленное, как я.
Илья поднял кружку, салютуя хозяину, и пригубил.
Диана засуетилась, выставила на стол сыр, финики, жареную рыбу, тушёные бобы, и мужчины принялись за еду. Оба отсутствием аппетита не страдали, и когда насытились, центурион сказал:
– Мне надо на службу.
Он надел шлем, нацепил ножны с мечом и ушёл.
Обстановка разрядилась. При центурионе Илья чувствовал себя скованно, некомфортно.
– Хочешь, я тебе спою? – предложила Диана.
Илья кивнул – всё лучше, чем просто сидеть.
Девушка сбегала в дом и принесла кифару – струнный инструмент, похожий на лиру.