Как-то Илья раздумывал над тем, почему он влился в общину, и сделал неожиданный вывод – потому что славянин. У нас в крови не пройти мимо, когда слабого обижают, не остаться равнодушным и безучастным, помочь. Началось-то всё с того, что он сам встал вместо девушки-христианки, схваченной римлянами. И если бы не его необычные способности, давно бы уже мёртвым был. Вот и выходит, что основа – способность к самопожертвованию ради других.
В комнату вошла Немезида. Увидев кучу золотых монет, она застыла в изумлении:
– Это твоё?
– Нет. Оставим себе немного на жизнь, а остальное отдадим в церковь.
– Ты кого-то ограбил?
– Разве я похож на мерзавца?
– У тебя туника в пятнах крови.
– Подрался, – соврал Илья. – В этой груде монет, может, и есть мои. Было такое предложение – купить судно-зерновоз, да отказался я.
– Страшно хранить дома столько денег!
М-да, действительно… Об этом Илья как-то не подумал. Не приведи господь узнает кто, голову свернут. Не за себя Илья боялся – за Немезиду.
– Сегодня же отнесу, – заверил он.
– Идёшь на вечерю? Я с тобой.
– Хорошо. Только дай мне чистую тунику.
Илья оставил себе четвёртую часть денег. Это было намного больше, чем он дал Мордехаю, но позволяло несколько лет не думать о прозе жизни – где взять деньги на аренду жилья, одежду, питание – ведь святым духом сыт не будешь.
Илья разделил деньги. Те, что оставил себе, он завернул в стопу белья. Сейф, конечно, надёжнее будет, да только их ещё и в помине нет.
Второй мешочек, более увесистый, завернул в тряпку – так он не будет бросаться в глаза прохожим.
Пока они добрались до входа в катакомбы, солнце уже коснулось горизонта.
На вечерние службы людей всегда приходило меньше. В пещере, вернее даже – в обширном зале, было светло от множества свечей и пахло ладаном.
Они отстояли службу. Когда паства стала расходиться, Илья подошёл к дьякону.
– Ничем помочь не могу, – развёл руками Николай. – О поручении для тебя ничего не слышал. А что это у тебя? Дары для церкви?
Илье не понравилось, как дьякон посмотрел на узел, который он держал в руках. Кастор принимал деньги спокойно, даже как-то безразлично. А этот – жадным взглядом…
– Нет, покупка для дома.
Почему Илья отказался от дара, он и сам не понял. Интуицией почувствовал или подсказка свыше пришла? Клир – всего лишь служители веры, своего рода посредники, и среди тех иной раз встречаются люди разного качества.
Когда они возвращались домой, Немезида поинтересовалась:
– Ты собирался отдать деньги церкви. Почему не сделал?
– Пока не знаю, остановило что-то.
Они проходили мимо места, где к Немезиде подошёл этот хлыщ, цензор из паланкина.
– Зря ты его ударил, – сказала жена.
Илья сразу понял, о ком идёт речь – имени и должности не называлось.
– Я мужчина и должен оберегать свою семью.
– Значит, ты ещё не настоящий христианин.
– Ну да, ударили по одной щеке – подставь другую?
– Драться необязательно. Можно словами всё объяснить, простить… Он не ведал, что творил.
– Я лучше останусь недостойным, – вздохнул Илья.
Что его сегодня Немезида учит? Наверное, день неудачный.
Недалеко от двери его дома сидел, согнувшись, какой-то нищий. В драной одежде, с нелепым колпаком на голове, ноги босые… Другого места себе не нашёл? Но когда Немезида постучала колотушкой в дверь, он поднял голову. На улице было уже темно, и различить лица его было невозможно.
– Илия?
Голос знакомый… И вдруг как вспышка молнии:
– Кастор? Ты?!
– Неужели за столь короткое время я так изменился? Помоги подняться. Я устал, пришлось долго идти.
Илья помог дьякону подняться.
– Идём в дом. Тут о тебе столько нелепых слухов. Я думаю, тебе есть что рассказать.
– Сначала накорми, я два дня не ел, крошки хлебной во рту не было.
– Обязательно! Немезида, готовь угощение, гость у нас.
Илья провёл Кастора на крытую террасу у кухни, а сам заскочил в дом и бросил узел с деньгами под лежанку. Он хорошо понимал состояние Кастора, сам недавно был в таком же бедственном положении.
Когда Немезида в знак уважения к гостю сама сервировала стол, Кастор жадно накинулся на еду. Он сильно изменился за те две недели, что его не видел Илья. Оброс, показалось – прибавилось морщин, постарел. Освещение на столе скудное, масляным светильником, поэтому Немезида его узнала только тогда, когда Кастор снял колпак.
– Кастор?
– Ради бога, тише! Мне бы не хотелось, чтобы о моём возвращении знали в городе.
Кастор плотно подкрепился, выпив за поздним ужином пару кружек разбавленного вина.
– Спать хочу! Все разговоры завтра.
Пришлось Илье набраться терпения. Он видел, что Кастор изнурён и нуждается в отдыхе.
Утром Кастор попросил согреть воду в бассейне и, пока слуга Нуби подогревал её, не спеша позавтракал. И только потом начал своё повествование:
– Ты помнишь, Илия, после похищения папы я направил тебя с парнями в Цемтумцеллу?
– Ещё бы…
– Буквально через несколько дней вечером, после службы, меня схватили римляне. Это были легионеры, и я думал, что мне конец. Но нет. Меня довольно долго везли в закрытой повозке, так что я не знал, куда. Да если бы и знал, что бы это дало? Повозку сопровождали несколько конных воинов.
Ехали долго, а по приезде на место меня бросили в сарай. Представь себе, я оказался там не один, и все – христиане, священники из разных городов провинции. Мы думали, нас казнят, и молились, чтобы смерть была быстрой. Кормили скудно – одну лепёшку на всех и кувшин воды. Нас хотели помучить. Но самое страшное было впереди. Продержав в сарае неделю, нас вывезли за город. Мы думали – настал наш последний час.
Ждали на солнцепёке долго. Мы ещё гадали – кого или чего ждём? А привезли под конвоем преторианцев – ты не поверишь! – самого папу. Он был истощён, в прожжённой сутане, на теле синяки. Наверное, ему пришлось тяжелее, чем нам. Его объявили изменником и вероотступником и отсекли голову. Ужас! Беда для всей нашей церкви Христовой! Мы думали, нас ждёт то же самое, но, к нашему удивлению, нас отпустили и даже позволили забрать с собой тело и голову.
– Вас как священников хотели запугать, чтобы вы бросили проповедовать.
– Это я уже после понял. В Рим я добирался пешком, живя по дороге подаянием и милосердием людей. Но Господь своим промыслом не оставил раба своего. А что у тебя? Не вышло?